Николай Попов
Родился в 1975 году в г. Усинске Республики Коми. Первая публикация появилась в газете «Усинская новь» (1995). С этого времени активно работал в поэзии и прозе. Во время прохождения срочной службы в рядах Российской армии Николай Попов выполнял конституционный долг на территории Чеченской Республики. Награждён медалью «За отвагу». Автор двух книг прозы – «Зеркальная тень» и «Детство города». Публиковался в альманахах «Белый бор», «Перекличка», в книге «На алтарь Победы». Был главным редактором литературной газеты «Морошка», членом Союза писателей России. Участник СВО, погиб после тяжёлых ранений 27 мая 2023 года.
________________________________________________________________________________
Алексей Землянский и не помнил, когда в его жизни появился Петрушка. Вернее, помнил, но не понимал, что послужило поводом к его появлению. Тот просто появился, и всё. Дело было на гастролях по области. Отработав сольный концерт, Землянский отдыхал в гримёрке. В дверь стучали, но он не обращал на это внимания. Бренчал на первой струне акустической гитары одну и ту же ноту.
– Там и другие струны есть, Лёшка, – неожиданно услышал он противный голос.
Алексей испугался и стал озираться. Перед зеркалом на столике сидел маленький человечек в шутовском наряде. Бард зажмурил глаза и тряхнул головой.
– Да видишь ты меня, видишь, – засмеялся человечек, – подумай сам. Ты по вене не гоняешь. Дурь не куришь. Да и не пьёшь толком. Откуда тебя глючить-то будет?
– Ты кто? – Алексей отложил гитару и приблизился к гримёрному столику.
– Я-то знаю, кто я. Зовут меня Пётр. Друзья зовут Петрушкой. Но мы с тобой пока не друзья, поэтому зови меня Пётр. И отойди от меня на два шага. Сядь лучше обратно. А то я чувствую себя муравьём. Я тебя вижу как громадное размытое пятно. Оставь мне обзорный вид.
Алексей снова сел в кресло.
– Так о чём это мы? А-а, со мной мы разобрались. Я Пётр. А ты кто такой, Алексей Землянский?
– Я?.. – растерялся Алексей, – я человек.
– Вижу, что не утконос.
– Поэт, композитор, артист…
– Ах, да!.. Любовь, чувства, романтика. Сосны в твоих песнях за звёзды цепляются. Где ты видел эти сосны и звёзды? Ты в небо когда последний раз смотрел?
– Я понял, – пришёл в себя Землянский, – я сплю, а ты мне снишься.
– Это не трудно проверить.
– Точно! Сейчас я себя ущипну и проснусь.
– Зачем самому-то утруждаться, – сказал Пётр и ловко прыгнул на Алексея. Зубы человечка впились в шею мужчины.
– А-а! – Землянский матерно выругался и попытался сбросить с себя Петрушку, но это оказалось не так уж легко. Человечек цеплялся за волосы и громко свистел ему в ухо. Наконец, он сделал сальто-мортале на пол и снова залез на гримёрный столик.
– Ну что ж! Мы выяснили, что ты не спишь. Что дальше?
– Ты кто? Зачем ты здесь? Ты мой ангел-хранитель?
– Храни себя сам. И ангелом будь сам. Я Петрушка. После всего, что между нами сейчас произошло, я неожиданно почувствовал себя другом тебе. Поэтому называй меня Петрушка. Но если будешь на меня злиться, то называй меня Пётр.
– Но всё же, кто ты?
– В ведомстве, где я служу, тебя считают подающим надежды. Я, правда, так не…
– Я понял, – перебил друга бард, – там считают, что я напишу нечто гениальное. Так сказать, на века…
– Ничего ты не понял, мой бестолковый друг, – в ответ перебил Алексея Петрушка, – тебя считают подающим надежды на право называться человеком. А композитор ты или сантехник – без разницы.
– Ты серьёзно всё это говоришь? Я, по-твоему, не человек?
– Отвечу поочерёдно. Я так серьёзен, что даже самые серьёзные люди посчитали бы меня серьёзным. Я всё знаю про твоё прошлое и многое про твоё будущее. Это ответ на первый вопрос. И, да, ты не человек пока. Не более чем «подающий надежды». Если тебе будет легче, на земле едва ли найдётся сотня людей, имеющих право называться человеками. Мир делится на мальчиков, девочек и людей. Есть, правда, ещё одна распространённая категория, к которой принадлежишь ты. Это – «подающие надежды».
– Бла-бла-бла… бла-бла-бла… – передразнил человечка Землянский, – ты много и непонятно болтаешь. Что там с будущим, про которое ты многое знаешь? Я стану суперзвездой?
– Ты станешь супердырой, – скаламбурил Петрушка, – я, например, знаю, что ты никогда не женишься. И у тебя не будет детей. А это важнее, чем быть кумиром миллионов.
– Чего это я никогда не женюсь? Выйду сейчас из гримёрки, и меня фанатки разорвут на сотню маленьких Алёшек.
– Вот-вот. Ты одноразовый, – гадко улыбнулся Петрушка, – ты картинка. Постер, висящий на стене. Рано или поздно надоедаешь. Ты как интересная библиотечная книга. Снялся с полки, был прочитан, и айда снова пылиться в библиотеке. Цельности в тебе нет. А женщины это ценят в мужчинах.
– Урод ты, – попытался не обидеться Алексей, – описал тут меня как дешёвку. Ну да бог с тобой. Что меня ждёт в будущем?
– Ты будешь преподавать игру на классической гитаре для старшеклассников. А я буду рядом.
Прошло двадцать лет. Окончив урок, Алексей заполнял журнал, пока ученики убирали свои гитары в чехлы.
– Алексей Николаевич, – тихо, почти шёпотом обратилась к преподавателю шестнадцатилетняя ученица, – я тут мелодию написала и текст. Вы посмотрите?
Она протянула учителю сложенные листы.
– Посмотрю, Саша, но позже.
– Я бы хотела, чтобы вы прочитали сейчас. И ноты, и стихи... И, если вам понравится, я их спою.
– Про любовь, конечно?
– Да. Про любовь.
– Да она в тебя втюрилась! – раздался в голове Землянского голос Петрушки. – Давай прояви внимание к девочке. Вырастет же она когда-нибудь...
– Ну, пойдём в студию, Александра Мамаева. Поработаешь в наушниках. Услышишь свой голос.
– В студию?.. – растерялась Саша. – Я хотела так спеть.
– Как это «так»? – Землянскому льстила влюблённость девчонки, но ему было жаль её. – Ты написала мелодию и текст и готова их спеть для какой-нибудь аудитории. Но боишься услышать свой голос?
– Я… – растерялась влюблённая девочка, – я ничего не боюсь. Вы не понимаете, – она расплакалась и убежала.
– Ну вот, упустил ещё одну возможную маму своих детей, – сказал Петрушка, появляясь на подоконнике.
– Я что тебе, педофил?
– Ты неправильно мыслишь и совсем не думаешь о будущем, мой недальновидный товарищ Алексей. Через три года тебе будет сорок три, а ей восемнадцать. Тут тебе и подфартит. Будет кому менять тебе памперсы.
– Я думал, что этим займёшься ты, – изучая материалы своей ученицы, сказал Землянский.
– Я и так для тебя много делаю. Не даю пропасть в одиночестве.
– Слушай, а у этой девочки есть перспектива стать неплохим композитором. Текст – абсолютная ерунда, а мелодия интересная.
– Я тут рассказываю о своей важности в твоей жизни, а ты всё ещё про свою будущую любовницу щебечешь, – притворно обиделся Петрушка, – через минуту у тебя зазвонит телефон, – объявил он и пропал.
– Столько лет прошло, а я до сих пор не могу привыкнуть к твоим предсказаниям.
Ровно через минуту телефон и правда зазвонил. На табло определился незнакомый номер.
– Привет, Лёха!
– Здравствуйте, – ответил Землянский, – с кем я разговариваю?
– Зазнался, зазвездился, старых друзей не узнаёшь?
– Будет проще общаться, если вы представитесь.
– Андрюха я, Колесов.
– Мне это имя ничего не говорит.
– Ну ладно, звезда, ты и есть звезда. Я не гордый. У меня завтра посиделки с друзьями в ресторане. Хочу тебя пригласить. Только узкий круг моих коллег и близких.
– Боюсь, я со своей шириной не влезаю в узкие круги. – Землянскому не нравилось панибратское отношение к себе какого-то там Андрея.
– Ой, да посидим, выпьем. Там кухня – шикардос! Повар – просто бог. Споёшь нам пару своих песенок, если захочешь.
– Вы хотите нанять меня как музыканта?
– При чём здесь нанять? Не хочешь – не пой. Посидим по-дружески. По-свойски.
Землянский быстро обдумал предложение. Впереди два выходных дня. Ни репетиций, ни выступлений не намечается. Побыть «свадебным генералом» или «приглашённой звездой»… Почему бы и нет... Опять же, накормят вкусно…
– Хорошо, я согласен, – сказал он в трубку, – время и место встречи скиньте эсэмэской.
– Будешь работать за еду, лабух? – усмехнулся Петрушка.
– Ну, не в первый раз, – с иронией ответил Алексей, – и думаю, что такие предложения в моём возрасте будут поступать всё чаще и чаще. Пойду поработаю с этой мелодией, – он взял в руки Сашины ноты, – может, и ты чем-нибудь поможешь, покровитель водопроводчиков? Как минимум не будешь болтать под руку.
– Чем это тебе водопроводчики не угодили? Сантехника – это искусство, мой недалёкий друг. Это тебе не песенки мастырить. Тут думать надо.
Компания в ресторане подобралась и вправду немногочисленная. Землянский даже удивился, что Колесов снял целый ресторан ради семи человек. Он вспомнил его. Как-то была подработка на корпоративе, и этот самый Андрей Колесов постоянно лез на сцену, мешал работать и пихал ему в футболку деньги за песни. Деньги Землянский, естественно, брал. Песни пел, но вечер в компании Колесова ему не понравился. Сегодня у Андрея собрались две семейные пары и он сам с женой. Про то, что там присутствует потусторонний Петрушка, естественно, никто не знал.
– Андрей, что послужило поводом для нашей встречи? – спросил Землянский после того, как были наполнены первые рюмки.
– Всё объясню тебе после, Лёха, – загадочно ответил хозяин застолья, – давай выпьем за встречу.
Далее последовало ещё несколько нейтральных тостов. Стол был накрыт вкусно и богато, поэтому никто из гостей не опьянел.
– Я, конечно, знаю, зачем этот тип всех собрал, – зазвучал у Алексея в голове голос Петрушки, – но зачем он позвал в гости этих людей, тут ты уж сам догадывайся.
Землянский тоже недоумевал по поводу гостей. Серые клерки с такими же невзрачными жёнами. И у тех и у других снисходительный взгляд на происходящее, как будто им открыто высшее знание по устройству мира. Алексей часто видел таких людей, когда подрабатывал в ресторанах. Сначала они заказывают классику мирового рока, а напиваясь, затягивают русские застольные песни.
Наконец Колесов, сделав значимое выражение лица, встал и направился к сцене.
– Друзья мои, – важно произнёс он в микрофон, – сегодня я представлю вам несколько своих песен. Я написал альбом и хочу услышать о нём ваше непредвзятое мнение.
– Ого! Да ты не просто «приглашённая звезда», ты теперь жюри, – захохотал Петрушка, – поел, выпил, теперь похвали хозяина. Оближи кормящую тебя ладонь, как ласковый пёсик.
С первыми звуками «песни» Землянскому захотелось уйти. Он понял, в какой переплёт попал. «Песня» была про то, как Колесов благодарен жене. Вторая «песня» была про то, как он любит жену и дочь. Третья – о том, как он тяжело трудится, обеспечивая семью. На ней он пока остановился и вернулся за стол.
– Это было великолепно! – в разных вариантах произнесли слова восхищения друзья Колесова.
Алексей сдержанно кивнул исполнителю. Вновь наполнились рюмки. Теперь слова восторга пополнились пожеланиями успехов в творчестве. И тоже в разных вариантах. Землянский встал, чтобы выйти покурить.
– А что это наш маэстро молчит? – опьянённый успехом, спросил хозяин застолья.
– А я хочу выпить за ту женщину, которой были посвящены эти песни, – поднял рюмку бард, – за вас, Тамара! За вас, муза!
Снова зазвучали слова восхищения. Но теперь восхищались хозяйкой. Под шумок Землянский вышел на улицу. Думать о гостях и о Колесове не хотелось. И вообще не хотелось думать.
Осенний ветер терзал воронье гнездо на высоком тополе. За серыми облаками прятались вечерние звёзды. Многоэтажки подмигивали светом из квартир. Алексею стало тоскливо. Сейчас бы ему не помешал противно-бодрящий голос Петрушки, но тот молчал. Стало холодно, но возвращаться в царство лицемерия и конъюнктуры не хотелось. Окурок разлетелся сотнями искр по льду, и бард закурил следующую сигарету.
– Оденусь и, не прощаясь, уйду, – сказал он сам себе и вошёл в ресторан.
– Ну, и куда ты пропал, менестрель? – Колесов встретил Землянского возле гардероба. Он был не только опьянён мнимым успехом, но и алкоголь закуражил ему голову, – сейчас будет продолжение концерта.
– Я послушаю, – покорно улыбнулся Алексей, раздосадованный тем, что не удалось улизнуть.
Он вернулся за стол и увидел там знакомую картину. Мужчины говорили о работе, а женщины «таинственно» перешёптывались, склоняя головы друг к другу. Официант принёс горячее.
– Что-то я не понял, – вернулся за стол Колесов и сразу обратился к Землянскому, – я по морде лица вижу, что тебе не понравились мои песни.
– Они имеют право жить, – подбирая слова, сдержанно ответил Алексей, – тем более что они посвящены вашей жене, а сделать женщину хоть на минуту счастливой – это долг настоящего мужчины.
– А с точки зрения искусства? – не унимался Колесов.
– Ну, давай. Лизни, лизни хозяйскую ладонь. Облобызай её, – услышал Землянский голос Петрушки.
– С точки зрения искусства музыке и литературе надо учиться.
– Ты, что ли, учился, лабух копеечный? – Колесов обиделся и нарывался на скандал.
– Давай, мой нерешительный друг, – снова заговорил Петрушка, – расскажи ему про музыкальную школу с отличием, про консерваторию…
– Немного учился, – улыбнулся Землянский, пытаясь разрядить обстановку.
– Да вы там только и можете, что друг друга хвалить, – со злостью сказал один из мужчин.
– А новых музыкантов зажимаете, – добавил второй.
– Кто это, интересно, «вы» и где это, позвольте узнать, «там», – ёрничал в голове у Алексея Петрушка, – спроси своих новых друзей.
– Я не хотел никого обидеть, – смиренно произнёс Алексей.
Но ему всё равно досталось. И не ему одному... Землянского поставили в ряд с Аллой Пугачёвой и Филиппом Киркоровым. Вспомнили парик Иосифа Кобзона. Быть бездарным в таком обществе Алексею понравилось, и, хоть на языке вертелась пара уничижительных острот, он молчал. Постепенно разговор скатился к киноактёрам. Общество за столом было уверено, что раньше кино было хорошим, а теперь стало плохим. И снова Землянскому хотелось что-нибудь сказать, но он снова сдержался. Вместо этого он тихо встал и направился к выходу.
– Беги, Лёха, беги, – сказал Петрушка, – нечего тут метать бисер перед свиньями.
Землянский пропустил гардероб и вышел на улицу. Курить не хотелось. Он подышал морозным осенним воздухом и зашёл обратно. Нашёл на столе бутылку коньяка, налил себе сто грамм и направился к сцене. Проверил строй гитары и запел. Его бархатный баритон пел про разлуку и возможную встречу. Про запах губ и волос любимой. Про знаки, ведущие его к ней. Мелодия растворилась в словах песни. За столом заворожённо молчали, а когда он закончил, раздались аплодисменты. Не останавливаясь, Землянский начал новую песню. Его лирический герой подобрал меч из рук отца и продолжил его борьбу. Он встретился с предательством, но не потерял веру в друзей. И умер на поле боя, передав меч и последний наказ уже своему сыну. Это была баллада. Землянский видел пьяные слёзы на глазах мужчин за столом. Он видел, как сжимают их ладони невидимые мечи. Как встают перед внутренним взором их отцы и деды. Снова раздались аплодисменты. Землянский перешёл к фортепьяно и заиграл Сашину мелодию. Зрители услышали первые ростки любви в юной неопытной душе. Любовь пробивалась сквозь ветер сомнений и холод расставаний. Она всё набирала силу, подбадриваемая нечастыми встречами и мимолётными прикосновениями. Она захватила душу и принесла страдание. Ночные слёзы и дневная апатия. Любовь жила от встречи до встречи. Пела и ликовала от выдуманных намёков и непроизнесённых слов и сжималась комком горя в ожидании будущей встречи. Любовь жила. Землянский закончил играть и опустил крышку фортепьяно. Зрители молчали, не желая расставаться с мелодией. Первыми зааплодировали повар и официанты, их поддержали и люди, сидящие за столом.
– Вот примерно так играют «копеечные лабухи», – произнёс Землянский. – А ты, мой новый друг Андрей, приходи ко мне учиться. Если ты не полный бездарь и видишь хоть что-то дальше собственного эго, то чему-нибудь научишься.
Бард положил на фортепьяно несколько купюр и вышел из зала.
Он шёл по холодному парку и смотрел на звёзды. Ветер качал вековые сосны, и казалась, что их верхушки цепляются за звёздные лучи.
Ночь он провёл без сна. Едва дождался утра и напечатал Саше СМС: «Привет. Мелодия очень хорошая. Я бы хотел, чтоб ты её спела. Приходи в понедельник на занятия, и после них мы над ней поработаем».
Саша ответила через двадцать минут: «Я приду».
На сердце барда стало легко и спокойно.
– Ну что, богемный скандалист, поставил на место Андрейку? – Петрушка сидел на журнальном столике и ел солёный арахис из вазочки.
– Не в этом дело, Пётр.
– О-о, да ты на меня злишься? За много лет ты ни разу не называл меня Петром, – он перепрыгнул со столика на подлокотник кресла, – я знаю, что дело не в том, чтобы окоротить зарвавшегося хама. Просто ты сегодня из «подающего надежды» стал человеком. Не прошло и двадцати пяти лет, мой медленный друг. Ты научился работать не за славу и деньги. Не за мимолётный секс с фанатками, а ради любви и дела, которому служишь. Ты талантлив, но твой талант не для сцены. Ты композитор и педагог. Всю свою жизнь ты пытался стать «кумиром миллионов». Тебе льстило внимание толпы. Да, где-то тебе это удавалось. Тебя слушают, но не слышат. А сегодня ты сам услышал чужую любовь. И стал человеком. Я тебе больше не нужен.
– Но всё же, кто ты? И зачем пришёл ко мне?
– Не в моих правилах объяснять, мой любопытный друг, но ради нашей многолетней дружбы расскажу. Я Петрушка. Плод твоего эгоизма и сомнений в собственном таланте. Я твой воплощённый внутренний голос, – он начал таять в воздухе.
– Подожди, – попросил Землянский.
– Прощай, мой талантливый друг! Поздравляю с днём будущей свадьбы, – изрёк он последнее предсказание и пропал.
Через четыре года у Алексея и Саши родились двойняшки. Мальчик и девочка. Мальчика назвали Петром.