Мария Муромцева
Поэт, писатель, филолог. Член Союза писателей России. Выпускница МГУ им. М.В. Ломоносова. Автор двадцати пяти книг, в том числе восьми поэтических сборников, готовится к публикации девятый. Стихи печатались в изданиях «Московский вестник», «Русское богатство», «Московский Парнас», «Подольский альманах», «Патриот России», «ЛГ», «Московский литератор», «Интеллект и творчество», «Тверская, 13». Родилась и живёт в Москве.
Одни другие
От Брестского мира до моря Байкала
Эпоха ждала у расстрельной стены,
Толкала штыками. Империя пала
В могильную яму Гражданской войны.
Ковалось высокое Белое дело,
Идея высокая красных знамён,
Стонало и корчилось русское тело,
Омытое кровью проклятых времён.
Мутнела страна в красно-белом угаре
Неверьем одних и безумством других,
Шестую часть света кроили и рвали
В простом дележе на своих и чужих.
Осела Земля от разгульного горя,
Убитых ждала – их печаль утолить,
Бродила меж красных и белых укором,
И ей по ночам от бессилия выть.
На родине милой в кромешном объятье
Сошлись её верные прежде сыны,
А ныне и ей посулили распятье.
Одни промолчали, другие – немы.
И хищник слетался на русскую смуту,
Дрожа нетерпеньем далёких веков.
Россия ждала наступления утра,
Рекой пролегая меж двух берегов.
* * *
Ваня, друг боевой, меня нету на свете,
Но пока за черту не шагну,
Я прикрою тебя от той пули, что метит,
От осколочных ран сберегу.
Ты меня положи вдоль по краю окопа,
За спиной схоронись и воюй,
Немца пристально бей, чтоб не сгинули оба,
И по мне не скучай, не горюй.
Я два раза убит, и разы были с толком,
Мы с тобой покрушили врагов,
В нашей вечной разлуке не быть одиноким
После стольких дорог и боёв.
Я вернусь в твою память живым и весёлым,
Мы закурим, и смерть – не беда,
Ты помянешь меня тем единственным словом,
Что последним я слышал тогда.
* * *
За землю свою – не за звонкую славу,
И в яростных битвах эпох
Рождались герои, упорствовал слабый,
И знала страна: с нами Бог!
Мы шли, высекая порывами искры,
Шагали по кривде дорог
И верили трудной душой атеиста
В запретный завет: с нами Бог!
Нам помнить вовек: с плахи глобус катился,
Горючею мглой изнемог,
Собором вставали, всем миром, всей силой,
Опорой приняв: с нами Бог!
И в огненной тьме поднебесных пожарищ,
Где кровью обуглился срок,
Мы оба убитые – я и товарищ,
Но выстоял строй. С нами Бог!
На войне
Я теперь на войне. Я стою перед Богом.
Он всё знает про слабость и дерзость мою,
Про убойные марши по зимним дорогам,
Про предательский нерв в рукопашном бою,
Про тяжёлую одурь во время затишья
И про ярость с лопаткой сапёрной в руке,
Когда тело и разум друг друга не слышат
И не чувствуют боль, что сошлась в кулаке.
И про то, как война об колено ломала
Наши страхи и беды, привычки и нрав,
И про то, как земля от пожарищ стонала,
Словно помыслы все воедино собрав.
Про наш выбор в плену, про заклятую совесть,
Что стирала до крови, до крошки судьбу,
И сверкала, как зеркало, вечная подлость,
И сносила притёртую прежде резьбу.
Я пред Богом стою. Вот я – как на ладони.
Ничего не скрывать мне от взгляда его.
Я теперь на войне, и над краем бездонным
Я учу её суть и её естество.
* * *
Смута, смута в душе у России,
Мутным взором обводит вокруг
И не видит, кто нынче проситель –
Затуманенный недруг иль друг.
Кремль открыла неверным полякам,
Указав на пустующий трон,
И сама будто всходит на плаху,
И сама будто жаждет в полон.
Отрезвит ли холодное утро,
Рвёт зубами парчовый рукав,
Помутилась Россия рассудком,
Продавая и трижды предав.
Колом бьёт драгоценную чашу
На куски, чтобы на ветер пыль,
И кровавою солью окрашен
Этот рык, этот стон, эта быль.
А на площади Красной доныне
Созывают к собору народ
Двое в бронзе – Пожарский и Минин,
Поднимая страны небосвод.
Взятие Парижа. 1814 год
Пред нами Рейн – последней из преград,
Врага смятенье слышится всё ближе.
Монарх российский принимал парад
Союзных войск в поверженном Париже.
На варварство французских орд в Москве,
На поруганье храмов православных
Великим Милосердьем был ответ,
Омытый всенародными слезами.
За скорбь солдаток, дикость, грабежи,
За чёрный дым, поднявшийся из ада,
Париж изнеженный у ног лежит,
Штык не изведав русского солдата.
От битвы к битве по Европе шёл,
Оставив братьев в Лейпциге, под Кульмом,
Он злую месть не держит за душой
В своей, о чём-то сокровенном, думе.
Вальс
Полком Мокшанским пали мы на сопках
И пели вальс, щемящий, как слеза,
Что за собою звал дорогой лёгкой
И так торжественно глядел в глаза.
Он рассекал боёв кипучих воздух –
Военный вальс Мокшанского полка,
Чтобы остался наш забытый подвиг –
Маньчжурских сопок нотная строка.
Шёл капельмейстер впереди атаки
И вёл оркестр под пули и штыки:
– Вперёд, мокшанцы! Вам не ведать страха,
Вставайте все, кто в сопках полегли.
И музыка жила единым целым
Всех воевавших здесь тогда солдат,
В себе храня их помыслы и дело
И чистоту возвышенных утрат.
Войны японской остывали битвы,
И дольше века памятна тоска –
Звучали православные молитвы
И Русский вальс Мокшанского полка.
* * *
Я друга не обрёл в пехоте,
В окопе побыли рядком,
И я стащил после налёта
Ребят во взорванный проём.
Без пополненья и снарядов
Мы шли в атаку – на прицел,
Кто кулаком, кто бил прикладом,
Кто как умел, кто уцелел.
Жил пехотинец день ли, час ли
На передке в сплошном бою
И был затишью мирно счастлив
У самой жизни на краю.
Я выжил среди ротных сотен,
Вошёл в Берлин и мир добыл.
Я друга не обрёл в пехоте.
Я помню всех, кто рядом был.
* * *
Мой долгий долг тебе
Не требует дороги –
Всего в одной судьбе
Соединить пороги.
Всего в любви одной
Мы уместились двое,
И если есть родство,
То вот оно такое.
Мы на одном краю
С тобой не раз стояли,
И там, где слёзы льют,
Нас голуби венчали.
Стучится тишина,
«Тик-так» твердит под кровом,
И наша седина
У жизни просит слова.
* * *
Рваный край, лоскут, обрывки тёмные
Копят мрак по золотым крестам,
Не меняют очертанья, словно им
Расставлять друг друга по местам.
И сольются в сумрачное марево,
Погасив сиянье куполов,
Или совершается неправое
Действо из растерзанных веков.
Рваным краем обвисает облако
Там, где к небу вскинулась глава,
Ветер тянет непогоду волоком,
И за ней такая синева…
* * *
Гроза, пропадая, к ногам припадёт,
У местности просит прощенья
И в небо уходит от наших ворот
Для будничных дел возрожденья.
Дорога ворочает глины пласты,
Всем телом не пустит проезжих,
И вновь перейдёт на привычное «ты»,
И слово дорожное держит.
Не ленятся битые травы вставать,
Упруго хранящие силы,
Спросить у прохожего: «Как тебя звать?»
И он отвечает: «Россия…»
Арбатцы
Мы все, кто росли в коммуналках Арбата, –
Не свидеться нам по своим адресам,
Отыщем ли в свете соседа и брата,
Узнаем ли по изменённым чертам.
А если отыщем – то чтобы проститься
И с верностью вечной Арбатской земле
Вглядеться в те прежние, детские лица,
Что высветит память в пожизненной мгле.
Судьба пролегла по Собачьей площадке,
Репрессиям улиц в арбатской семье,
И мы заскорузлой внимали перчатке,
Что дворник бросал обречённой скамье.
Арбатцы, арбатцы, мы все разлетелись,
Кто в старость, кто в дали, кто в небытиё,
И с прошлого века здесь сколько метелей
Заносами стлались на детство моё.
Писать по-арбатски раздельно ли, слитно,
И горстка гостей не приходит на шум,
И наши дворы не привыкли к молитвам,
И я у Арбата прощенья прошу.