Пишу эти заметки не в самом хорошем настроении. Пообщался с высокопоставленным областным чиновником и понял, что очередная попытка узаконить финансирование Астраханского отделения Союза писателей России провалилась. Как и все предыдущие. О предпоследней из них я писал в «Литературной газете» два года назад, предлагая своим коллегам провести эксперимент: обратиться в краевые и областные Думы с требованием принять местные законы о творческих работниках и творческих союзах. Не знаю, внял ли кто-нибудь моему наивному призыву. Хотя вызвал он широкую и по большей части сочувственную реакцию братьев-писателей по всей России, свидетельством чему – неожиданные письма и телефонные звонки с географией от Владивостока до Сочи. Только судя по всему, ничего у моих коллег не получилось. Не получилось и у нас. С горечью констатирую, что астраханская законодательная власть нашу инициативу отвергла. Как водится, много было при этом сказано высокопарно одобрительных слов. Но показное «понимание» дало нулевой практический результат.
Одиннадцать лет назад, когда выбрали меня впервые в «литературные начальники», положение дел у нас было тоже очень невесёлым. Дефолт – он и в Астрахани дефолт… Так вот, пришёл я тогда к покойному ныне губернатору А.П. Гужвину практически с тем же предложением, что и нынче: возьмите, Христа ради, организацию под своё крыло на правах отдела, подотдела, сектора, да чего угодно – лишь бы с государственным финансированием! На это мудрый наш волостель только головой покачал укоризненно: «Хотите стать Союзом писателей областного управления культуры?» И добавил пророчески: «Пока я жив, не пропадёте»…
Зря отговорил тогда меня незабвенный Анатолий Петрович! Дорого сегодня приходится платить за эфемерное право называться региональным отделением Союза писателей России. Об этом подумалось после того самого разговора с высоким областным чиновником. А ещё о том, почему, собственно говоря, инициатива об учреждении Астраханского дома писателей должна исходить от меня? Коль скоро такая практика спасения региональных писательских организаций уже существует, логично было бы известить о ней из Москвы, порекомендовав местному начальству поступить подобным образом. А если бы такое предложение с подачи Союза писателей России было спущено из какой-нибудь высокой государственной конторы, глядишь, и полюбили бы чиновники литературу, как теннис или дзюдо! Честь и хвала была бы функционерам с Комсомольского проспекта, 13, порадевшим общему делу!
Только что-то не верится мне в благодетельную предприимчивость наших литературных генералов. Эпистолярный жанр, видимо, не их конёк. По крайней мере за прошлый и нынешний годы ни одной (!) руководящей цидульки из СП к нам не поступало… Может, другим везёт больше? Проходят же где-то некие мероприятия, в которых, судя по редким газетным информациям, принимают участие коллеги из других областей и краёв. Или они попадают на Дни литературы и прочие литературные праздники случайно? Вот я однажды звонил по какой-то надобности первому секретарю правления СП Г. Иванову. Он возьми да и скажи:
– Завтра вылетает делегация в Якутию. Не хочешь с нами?
Добрый всё-таки Геннадий человек и, как и положено носителю замечательной фамилии, на которой, как известно, Россия держится, ещё и совестливый! Только очень уж напомнило то неожиданное предложение анекдот про заветное желание некоего дельца быть похороненным в Кремлёвской стене. И всё бы ничего, только ложиться надо завтра…
Могу предположить, что в таком особом отношении к Астраханскому отделению (если оно, конечно, особое) виноват я сам, дважды выступавший в «Литературной газете» с критическими статьями о нашем творческом союзе. Понятно, что смутьяны у любого начальства, в том числе и у литературного, не в чести. Ладно, проживу как-нибудь и без приглашений на редкие «тусовки» СП.
Главная беда руководства Союза писателей России – его организационная немощь. Да, мы давно уже не министерство литературы, и чиновники в соответствии с новыми законами относятся к поэтам, прозаикам, драматургам, критикам, как к пивохлёбам или кошколюбам, объединённым в общественные организации «по интересам». То есть никак. Государство – само по себе, писатели – тоже. Скажу больше: чиновники нового поколения и за писателей-то нас не держат! Для них писатели – это успешные коммерческие проекты. Как сказало недавно одно «очень высокопоставленное лицо», для него современная литература – это «Голубое сало», а современное кино – «Девятая рота». Как у такого искать поддержки? Невозможно, а надо! Взялся за гуж… А иначе зачем тогда вообще нужно литературное начальство? Для великой жертвы – убеждать подобных «эстетов» в необходимости мало-мальской поддержки писательских организаций! Чину только пальцем шевельнуть – и чины местного калибра подобострастно возьмут под козырёк. И будут тогда Дома писателей не только в Кемерове и Орле!
Демагогия? Не сомневаюсь, что кто-нибудь так и оценит эту сентенцию. Как мою статью «Всяк сверчок», напечатанную накануне последнего съезда Союза писателей России. Александр Бобров даже витиеватее её назвал – «заполошным криком отчаяния с отзвуком замшелой демагогии». Жаль только, что о подобной оценке своих заметок я узнал аж через четыре года, причём совершенно случайно! В вестибюле СП России лежал ворох бесхозных номеров «Российского литератора». Среди них и газета от июня 2004 года. И грустно, и смешно…
Что это, если не проявление той самой организационной немощи? Орган Союза писателей России гневно разоблачил замшелую смутьянскую демагогию, а до злобного критикана никто пилюлю донести не удосужился! Есть от чего зайтись «заполошным криком отчаяния»! Ведь если этого не могут на Комсомольском проспекте, 13, то как можно от тамошних обитателей требовать героических «наездов» на власти предержащие?
Одна надежда – на инстинкт самосохранения. Не будет региональных отделений – не будет и самого Союза писателей России! А сохранить эти самые отделения можно сегодня способом, опробованным в Кемерове и Орле. Так помогите же, литературные наши вожди, убедить в этом вождей регионов России! Не для нас – для себя постарайтесь!
А может быть, «огосударствление» региональных отделений – вовсе и не панацея? Почему не делается попыток хотя бы обсудить опыт кемеровчан и орловцев? Может, пока я пишу эти строки, тамошний эксперимент закончился неудачей? Или, напротив, всё замечательно? Да и вообще, во многих ли российских провинциях знают о подобном опыте? Где координирующая роль Союза писателей России? В конце концов, может быть, найдены иные формы финансовой подпитки местных организаций? Общественный энтузиазм – это замечательно, но для систематической работы его недостаточно. Организации нужно содержать, иначе они неизбежно выродятся в маломощные кружки! Полнокровие литературной жизни – в стабильности финансирования. Обеспечить его может только государство. Дело Союза писателей – добиться этого. Самое важное дело!
И, ради бога, не надо высоких слов о том, что СП России – это союз патриотов-государственников, хранителей устоев русской жизни, нравственного и духовного здоровья народа, что без нас оскотинивание общества будет гораздо стремительнее и страшнее. Мол, это и есть наше главное дело – святое и жертвенное. Поверьте, думал бы по-иному, пошёл бы в иной cоюз! Как и остальные 29 астраханских поэтов и прозаиков. Но нельзя же всю жизнь пролежать, образно говоря, на вражеской амбразуре! Кстати, именно об этом – что необходимо находить общий язык с государством, несмотря на идейные разногласия, – говорил В. Ганичев, когда его избирали вместо Ю. Бондарева председателем правления СП России. И что же? Нашли?
Честно сказать, мне наш Cоюз напоминает дряхлого старца, скорбно сидящего на завалинке и бессильно наблюдающего, как в родном селенье хозяйничают чужаки. Когда находники сдирают с него последнюю ветхую шубейку, он знай бубнит в бороду: «Вот ужо придут наши…» Семнадцать лет ждём. «Давно здесь сидим…» И родной старик, и жалимый, а всё ж старик – неповоротливый и неухватистый. И хотел бы чего сделать – да силы нет. А зачем тогда начинать?
Несколько лет назад, к примеру, деятели нашего cоюза были инициаторами создания национально-консервативной партии России, которую за глаза величали «партией русских традиций», а в Астрахани и вовсе – «писательской партией»! А как иначе, если дали мы новой партии и прописку, и помещение, и лидеров. Отнеслись всерьёз к просьбе с Комсомольского проспекта, 13. Объединили многих национально мыслящих людей под «державным знаменем НКПР». До сих пор перед ними неловко, потому что вышел из начинания пшик, очередное разочарование. И поверят ли ещё кому-нибудь наши былые сторонники – большой вопрос. Потому что в то самое время, когда проводили мы областные сходы и конференции, выпускали газеты невиданными для провинции 60-тысячными тиражами, московские вожди готовились партию прикрыть. И прикрыли, открестившись от нашей и прочих местных организаций. А нам, грешным, ещё долго пришлось объясняться с прокуратурой, другими серьёзными конторами, отбиваться от наветов всполошившихся «стукачей». Да, знали, на что идём: политика – дело жестокое. Не жалуюсь. А вот стоило ли поднимать людей функционерам нашего СП, не имея сил и средств, на авось?
Этот невесёлый эпизод – иллюстрация ненадёжности, несерьёзности затей наших вождей – та самая организационная немощь. Так что не напрасно ли я призываю руководителей Союза искать ходы-выходы к высокому начальству? Не стало бы от того гипотетического хождения только хуже! Впрочем, куда уж хуже… Сегодня я не знаю как, а вернее, на что будет существовать Астраханское региональное отделение Союза писателей России в будущем году.
Хотел уже на этой безнадёжной ноте заканчивать заметки, да наткнулся в одном из последних номеров «Литературки» на слова ген. директора СП России (есть, оказывается, и такая должность!): «Каждую сэкономленную копейку мы тратили на… помощь коллегам, которые нуждаются в этом, на то, чтобы писатели из самых отдалённых уголков России могли хоть раз приехать в столицу, на юбилейные букеты и телеграммы». Вот он, выход! Что с того, что на моей памяти нам не перепало ни одной из этих «сэкономленных копеек» и в Белокаменную мы всегда командировались за свой счёт! Вдруг да сейчас повезёт!
Как «повезло», к примеру, нашему ветерану Борису Петровичу Ярочкину, которого незадолго до кончины СП России поздравил с 85-летием. Наверное, можно поздравлять и так: лист бумаги, изображающий, видно, телеграмму (даже не бланк союза!), вкладывается в конверт и отправляется с изрядным запозданием почему-то не адресату, а в Астраханское отделение СП. Каюсь: я это послание не вручил – Борис Петрович, прошедший войну и лагеря, был человеком щепетильным, и сокращать его последние дни чиновной издёвкой я не мог.
Нашим юбилярам последних лет – Борису Свердлову, Юрию Смирнову, Нине Носовой, Юрию Кочёткову, Владимиру Филатову, Геннадию Васильеву, мне, грешному, – повезло ещё меньше: нас из Москвы вообще не поздравили – ни устно, ни письменно. Может, оно и к лучшему? Во-первых, экономия на «букетах и телеграммах». Во-вторых, избежали мы сомнительного удовольствия получить поздравление на чужое имя. Как, к примеру, Вячеслав Иванов, на днях пополнивший ряды СП России. Хотя пополнил-то не он, а некий Шванов, что значилось в писательском билете, который привёз из Москвы Сергей Луконин и который мы пытались торжественно вручить на вечере, посвящённом 90-летию со дня рождения его отца – Михаила Луконина. Доктора медицинских наук, лучшего астраханского хирурга-онколога В.М. Иванова профессия приучила к точности, и поэтому злополучное удостоверение отправилось назад – на Комсомольский проспект, 13.
Не сомневаюсь, что кто-то досадливо поморщится на этих словах: мелочь, мол! Ну да, ну да. Подумаешь, палочка. Подумаешь, фамилия. Подумаешь, организация…
, председатель Астраханского регионального отделения СП России