В минувшем марте, в возрасте 103 лет, не стало Героя Советского Союза, генерал-полковника авиации Василия Решетникова. Он поистине легендарная личность. Не просто знаменитый авиатор, командующий Дальней авиацией с 1969 по 1980 год, заместитель Главнокомандующего ВВС СССР, но и поэт, писатель. Всегда старался жить без оглядки на чины и звания. Судьба могла сложиться по-иному…
Он родился 23 декабря 1919 года в Екатеринославе (позднее – Днепропетровск) в семье иконописца родом из Курска. Если бы сын своего отца, Василий, продолжил его стезю, мог бы называться живописцем в пятом поколении. В семье гордились, что отец, дед, прадед и прапрадед были художниками.
В детстве Вася сдружился с дядей, младшим братом отца, – впоследствии народным художником СССР Ф.П. Решетниковым. Ну кто не знает картин «Прибыл на каникулы», «Опять двойка»? В СССР это было классикой. Их автор – Фёдор Павлович Решетников. Благодаря дяде Василий познакомился потом с художниками Б. Иогансоном, С. Герасимовым, Ф. Богородским, А. Дейнекой, Г. Нисским, поэтами М. Светловым, А. Фатьяновым...
Но жизнь парня складывалась в другом направлении. После рабфака окончил Ворошиловоградскую военную авиационную школу лётчиков. А тут и война. С самого её начала он – в ночном дальнебомбардировочном полку майора В. Тихонова, который был нацелен на удары по объектам в глубоком тылу противника. Все боевые вылеты Василий совершал на бомбардировщике Ил-4 (ДБ-3Ф). Были удивительные задания.
В конце мая 1942-го он участвовал в бомбардировке гитлеровского командного пункта в Ангербурге, затем бомбил Кёнигсберг, Варшаву, Будапешт, Данциг. Вечером 9 сентября 1942-го, находясь на аэродроме подскока перед вылетом на Будапешт, в последний момент от офицера штаба получил приказ: «Вам – на Берлин!» Зайдя через Литву к точке южнее острова Борнхольм и далее, мимо Штеттина, через неистовство зениток, с боем уворачиваясь от атакующих истребителей, долетел до столицы рейха. Взаимодействуя со штурманом лейтенантом П. Архиповым, успешно вышел на цель – и точно на железнодорожные пути и станционные сооружения в районе вокзала сбросил бомбы…
Позднее не раз бомбил Будапешт, Бухарест, Варшаву, Данциг, Тильзит, Истенбург, Плоешти, Констанцу, Хельсинки, не говоря уже о заданиях в небе над своими городами, среди которых Сталинград, Смоленск, Брянск, Минск, Орша, Могилёв, Витебск… В июле 1943-го ему присвоили звание Героя Советского Союза.
Сказать, что такой уж счастливчик, нельзя. Дважды приходилось оставлять машину в воздухе. Первый раз его бомбардировщик сбили под Оршей в феврале 1942-го, второй раз самолёт разрушился в грозовом фронте в августе, и Василий выбирался из вражеского тыла больше недели.
«Крайний», 307-й боевой вылет он совершил 16 апреля 1945 года. Войну закончил майором, заместителем командира полка. Кстати, у нас было не более десятка лётчиков, которые совершили свыше 300 вылетов на бомбардировку войск противника. Лучших старались беречь. Командующий АДД (Авиация дальнего действия) А. Голованов отдал приказ, чтобы капитана, а затем майора Решетникова не отпускали впредь в боевые вылеты. Если бы он совершил ещё 50, стал бы дважды Героем.
После войны Решетников продолжил военную учёбу и… начал писать стихи. Окончив летом 1946-го спецкурсы, вернулся в родной полк на должность командира. Тогда же поэт Михаил Светлов, уже знакомый ему, тайком, отдал несколько стихотворений Василия в «Огонёк», где их напечатали, к смущению автора. Вот отрывок из одного из них:
За Западным Бугом от нашего взора
Ушли на восток, обрывая свой бег,
Любимые дали – степные просторы,
Поэзия клёнов и музыка рек.
Под нами – обрезки неподнятых пашен,
Сиротство фольварков, изломы дорог,
Угрюмость костёлов, причудливость башен –
Истоптанный боем Европы порог.
Мы медленно шли по подталым дорожкам.
На каждом шагу – магазинчик, кабак.
В одних продаются цветастые брошки,
В других – жёлтый спирт и противный табак.
И всё здесь не то – бутафорно и хрупко.
Хоть улиц коснулся весны поцелуй.
И женщины носят короткие юбки –
Ей-богу, не радует: сядь и тоскуй...
Чужая весна поддалась в состязанье:
Морозная, снежная вьюга-зима,
Такая, какие бывают в Рязани,
Стучалась под окнами в наши дома.
Ревела пурга под изломанным шпилем –
Ребят ревновала, догнав по следам.
Мы скоро вернёмся с победой на крыльях
К родным и любимым, к цветущим садам.
Но небо Василия не отпускало. В 1954-м Решетников стал слушателем академии Генерального штаба. Окончив, получил назначение на должность командира дивизии. И продолжал летать. Освоил почти все типы тяжёлых боевых машин. Весной 1959-го установил неофициальный мировой рекорд дальности полёта по замкнутой кривой – 17 150 километров (превзошёл лётчика из США на 2700 километров!). За штурвалом в полёте пробыл 20 часов.
Рос по службе. Много лет командовал всей Дальней авиацией СССР. С 1980 по 1986 год – заместитель командующего Военно-воздушными силами страны. При нём на вооружение приняли Ту-22М2 и М3, был модернизирован Ту-95, спроектирован, построен и испытан стратегический трёхсоттонный двухмаховый многорежимный ракетоносец Ту-160. Своим рождением уникальная машина во многом обязана именно генералу Решетникову. Так считают на туполевской фирме.
С ней он был тесно связан. Целых семь лет, а три года почти ежедневно Решетников бывал там. Отдавал знания и опыт рождению Ту-160.
Случился и неприятный момент. Когда машина прошла испытания и показала колоссальные возможности, главный маршал авиации П. Кутахов назначил себя председателем комиссии по приёмке Ту-160. Спустя год с рядом других персон маршал получил Ленинскую премию. Решетникова в наградном списке не оказалось. Подковёрные игры в верхах уже набирали обороты, и известно, к чему привели.
В октябре 1986 года генерал-полковника авиации отправили в отставку. Но как он мог забыть о небе?
В 2003 году лётчик Василий Решетников (в свои 83 года!) сел за штурвал на авиашоу «Летающие легенды» в Монино. Показал класс управления американским бомбардировщиком Б-25, который поставлялся в СССР по ленд-лизу. Не могу не сказать, что именем В.В. Решетникова назван один из стратегических ракетоносцев ВВС России Ту-160…
Особая сторона его жизненной истории – писательство.
Известно, что поэт Алексей Фатьянов не раз говорил Василию Васильевичу:
– Бросай ты, Вась, железки! Иди к нам, в литературу. Поступай в Литературный институт… У тебя получится!
Василий Васильевич вспоминал, что мысль оставить авиацию как-то мелькнула в его голове, но, когда самолёты перешли на реактивную тягу, а Туполев создал Ту-95, литература ушла на второй план. Хотя с писателями, поэтами, художниками контакты не прерывались. А начались они вскоре после войны. В те годы в Москве был популярен «Коктейль-холл» (сейчас сказали бы «бар») на улице Горького напротив Центрального телеграфа. Здесь был удивительный для той поры выбор коктейлей, ликёров, пуншей. Подавали даже кофе с ликёром, играл джаз-оркестр, собиралась изысканная публика. Да и работал «Коктейль-холл» до трёх ночи… Почти всегда выстраивалась большая очередь.
Однажды, в конце 40-х, во время приезда из части в Москву он встретился со Светловым. Тот был в компании двух художников и молодого поэта из Литвы Эдуардаса Межелайтиса. Были, конечно, и милые дамы. Так оказались возле очереди в «Коктейль-холл».
– Слушай, а у тебя «Звезда» с собой? – спросил Михаил Аркадьевич Решетникова.
– С собой, – ответил тот.
– Ну, так надень. Попробуем с чёрного хода.
Василий Васильевич, смущаясь (тогда было не принято выставлять свои награды), расстегнул шинель, «Звезда» была на месте. Компания двинулась к служебному входу. Вскоре до них дошёл сладковатый запах коктейлей и пирожных, звуки джаз-оркестра.
У входа их остановил крупный пожилой человек в костюме старого покроя с орденом Красного Знамени на груди. Это был администратор.
– Удостоверение у вас есть? – спросил Решетникова. Оценив его, поднял глаза на Межелайтиса. «Корочка» секретаря ЦК комсомола Литвы выглядела весомо.
– Ну, а вы? – спросил Светлова.
Тот, нарисовав в воздухе вопросительный знак, артистично спросил:
– Песню «Каховка» знаете?.. Так это моя!
– О, знаю! Отличная песня. Проходите, пожалуйста, – администратор с почтением указал, что путь свободен. – Машенька! Подготовьте для дорогих гостей моё место, – обратился к официантке.
Вечер компания провела прекрасно. Увы, «Коктейль-холл» закрыли в 1958 году…
Конечно, дружба с писателями, собственный талант видеть, подмечать не могли не дать о себе знать. Это случилось уже, по обычным меркам, в его старости. На 95-м году жизни он написал книгу о дяде, Фёдоре Павловиче. Назвал «Фёдор Решетников. Художник и полярник», её издали в 2014-м. Если прочтёте, убедитесь, что мало у кого получалось создать столь цельное и точное по подаче материала, интересное для чтения литературное произведение в таком почтенном возрасте.
На 97-м году жизни в одном из разговоров Василий Васильевич заметил, что никогда не любил юбилеев, всякие казённые речи.
– Представляете, собираются десятки, а то и за сотню людей. Многие не только не испытывают никаких тёплых чувств к юбиляру, но порой и не уважают. Но ведь надо, такой человек!.. Вручают подарки, вынуждены славословить, произносить бездушные пожелания. Сам юбиляр, изо всех сил сохраняя на лице маску улыбки, должен «соответствовать» и на банальные поздравления отвечать многократно слышанными словами. Скука и неискренность!
Формализма, показухи он терпеть не мог. С юмором рассказывал о своих юбилеях. Хотя очень доброжелательно. Например, шестьдесят лет он отмечал в Главном штабе ВВС – на Пироговке, в тот самый день, когда было принято решение о вводе наших войск в Афганистан. В ту пору засиживались на службе допоздна – собиравшаяся гроза ощущалась. Дату не афишировал, накрыл в кабинете небольшой стол: те, кто помнил, могли поздравить. За полночь из ЦК партии приехал главком – маршал П. Кутахов. Выглядел осунувшимся, сосредоточенным, даже злым.
– Павел Степанович, зайдите ко мне, хоть перекусите, – пригласил его Решетников.
Кутахов не отказал, зашёл на огонёк, тепло поздравил, выпил рюмку коньяка, сказал несколько небанальных слов, заметно повеселел…
В семьдесят лет Решетников уже был отставной, отмечал день рождения дома, с несколькими близкими друзьями. Приехали с гитарой, в отличном настроении. Смеялись, пели песни, даже разыграли пару-тройку весёлых сценок…
– Но вообще-то мне с днём рождения повезло, – сказал он как-то. – После долгих, продолжавшихся не одно десятилетие споров было решено День дальней авиации отмечать 23 декабря. Не в честь меня, конечно. Просто именно в этот день совершил первый полёт некогда самый большой в мире аэроплан-корабль – четырёхмоторный «Илья Муромец»…
Василий Васильевич ушёл из жизни 20 марта 2023 года. Ещё 23 февраля я звонил ему, поздравлял. Он приветствовал меня по имени-отчеству, помнил, над чем я работаю, интересовался, как продвигается текст. Помню, подумал: так, глядишь, до 110 лет наш Василий Васильевич протянет.
Похоронили его, настоящего героя, на федеральном военном мемориале «Пантеон защитников Отечества» в Мытищинском районе Подмосковья. Совсем рядом, в соседнем ряду, буквально в пяти метрах, могила другого патриарха отечественной авиации – также генерал-полковника Ивана Дмитриевича Гайдаенко, в годы войны лётчика-истребителя, а в 1970-е – начальника ГК НИИ ВВС в Ахтубинске, ушедшего на 105-м году жизни. Вот такие у нас пилоты.