Минувший год прошёл под знаком Указа президента РФ В.В. Путина «О проведении Года русского языка».
Честно говоря, поначалу мне вспомнились советские пятилетки, которые нужно было выполнять в четыре года и перевыполнять... Ведь федеральная целевая программа «Русский язык» рассчитана тоже на пять лет (2006–2010 годы). Между тем независимо от правительственных программ и указов лингвисты (составители словарей, школьных и вузовских программ по изучению русского языка, авторы пособий) всегда помнят, что они решают государственную задачу, заботясь о грамотности, культуре речи, чистоте и красоте русского языка. И не важно, что деятельность наших учёных порой оказывается «ответом» на политический заказ государства, как, например, создание Д.Н. Ушаковым «Толкового словаря русского языка». Он начал выходить в 1935 году, а был задуман в ответ на пожелание В.И. Ленина, любившего ночами читать словари и заметившего, что «Даль устарел»...
Лексикологи трудились над словарём, отразившим новую эпоху, более десяти лет, преодолевая не только лингвистические трудности. Ушаков должен был отразить в словаре множество новых слов, рождённых Октябрём. А так как их в толковом словаре надо снабжать стилистическими пометами, эти слова следовало как-то выделить. И вот они были снабжены пометой (нов.), хотя сам руководитель работавшего над словарём коллектива называл их «советизмами», понимая, что эти слова очень скоро утратят статус «новых», стилистически сольются с нейтральной лексикой. Однако в помете «советизм» было что-то неодобрительное, и по политическим соображениям этот термин был отвергнут.
Да, политика довольно бесцеремонно вторгается в область языкознания. Меня однажды спросил мой друг швед, переводчик:
– Ты знаешь, что в ваших словарях «сексот» даётся без стилистических помет? Догадываешься почему?
Я была удивлена, а он мне объяснил:
– Лингвисты боятся его.
– Как это – боятся слова?
– Конечно! Ведь каждый, зная его значение, произносит это слово с пренебрежением (кто уважает «стукачей»?). Но если дать стилистические пометы пренебр. или презрит., то это уже «антисоветская пропаганда и агитация». Ведь все вы знаете 58-ю статью и боитесь, что к вам применят репрессивные меры...
Но Дмитрий Николаевич Ушаков был смелый, он это доказал. Простите меня за «нелирическое отступление» – этот эпизод мне рассказывал профессор Дитмар Эльяшевич Розенталь, ученик Ушакова.
Когда составитель словаря начал работать над буквой «Е», его вызвали в НКВД. Тогда это могло напугать каждого: жена уже готовила лексикологу тёплую одежду и сухари – на случай ареста и ссылки. Чекисты заявили Д.Н. Ушакову:
– Когда будете толковать выражение «ежовые рукавицы», обязательно напишите, что товарищ Ежов борется с «врагами народа» и всегда будет их держать в ежовых рукавицах.
Наступила пауза, Дмитрий Николаевич побледнел, а потом твёрдо сказал:
– Я этого сделать не могу: есть указание свыше – упоминать в словаре только классиков марксизма-ленинизма. (К слову, нарком Ежов вскоре сам был объявлен врагом народа.)
В нашу эпоху «недоразвитого капитализма», казалось бы, с «победой свободы слова», родному языку ничто не должно угрожать. Однако наши «капитализаторы», готовые «построить мастеров культуры» (как заметил Ю.М. Поляков в статье «Зачем вы, мастера культуры?»), таят в себе угрозу русскому языку. И не только своим «некультурным» отношением к слову – увлечением ненормативной лексикой. Неграмотные речи политиков, уродливая реклама, неудачные экспромты тележурналистов отражают убогий лингвистический вкус времени. А ведь всё это – порождение рыночной экономики.
Не думайте, что я не рада наступлению «новой эры» в России! Я с восторгом слушала речи М.С. Горбачёва – первого из своих коллег, оторвавшегося «от бумажки» (хотя он и грешил против литературного произношения). Кстати, по его указанию к профессору Д.Э. Розенталю позвонили с просьбой дать «для членов Политбюро» книжку «Занимательная стилистика», в которой мы с профессором боролись с «бюрократическим красноречием», отвергая канцеляризмы. (В те времена подобные книги нужно было заранее заказывать в магазине, и высокие чиновники это не предусмотрели.)
Нельзя забывать о благородной борьбе советской власти с безграмотностью, строительством рабфаков, школ, библиотек. Но я напомню и то, как в начале 20-х годов в Петербурге закрыли созданный академиком Л.В. Щербой «Институт живого слова» и как изгнали из филологических дисциплин риторику, которая была не нужна «ораторам», читавшим свои доклады, написанные и отредактированные начальством...
На иностранные заимствования были гонения, но не потому, что они портили русский язык, а потому, что с ними к нам проникали крамольные идеи. И в то же время наш язык изуродовали многочисленные аббревиатуры. Даже В.И. Ленин просил А.В. Луначарского запретить называть учителей «шкрабами»! Это слово исключили из употребления специальным указом. А мы хотим, чтобы в наше время русский язык развивался «демократически» – сам собой...
Читатели вправе меня упрекнуть: неужели я не знаю о том, что на ТВ есть специальная Служба языка, которая должна следить за правильностью речи дикторов и журналистов, исправлять стилистические ошибки в передачах, подготовленных для выхода в эфир? А о чём свидетельствуют официальные документы накануне 2007 года, названного Годом русского языка? Наконец, споры депутатов в Государственной Думе, выступавших против иноязычных заимствований и бранных слов? Людмила Путина, которая патронирует Центр развития русского языка, остановила реформу русской орфографии, заявив на представительном лингвистическом форуме в Петербурге: «Нам не нужна эта реформа!» Да! Я торжествовала, услышав эти её слова по ТВ, потому что в издательстве «Логос» не спешили печатать мою книгу «Уроки русской орфографии. О сложном просто и легко», не зная, чем кончатся разговоры о новациях, предложенных сотрудниками Института русского языка. Я была приглашена на ТВ, где обсуждались идеи «новаторов», но предупредила, что буду решительно против, напомнив, как Д.Н. Ушаков в своё время сказал: «Я объявлю голодовку, если Шиллера будут писать через Ы без удвоенных Л». В новых предложениях моих коллег не было таких крайностей, но изменения в написании множества слов обернулись бы миллионными затратами на переиздание всех словарей, энциклопедий, собрания сочинений классиков и т.д. Я выдвинула «рыночный» аргумент:
– В наше время, когда пенсионеры стоят с протянутой рукой в переходах метро и люди замерзают в своих домах, государство не может пойти на такие траты.
Телевизионщики извинились и отменили моё выступление в программе «Скандалы» (!). Это было давно, в 2001 году. Слава богу, всё обошлось! Но это не значит, что нашему языку теперь «нечего 
бояться». Несмотря на разумную государственную политику и стремление народных избранников «очистить русский язык» от нежелательных элементов, он переживает не лучшие времена. Этим объясняется и попытка «Литературной газеты» обсуждать актуальные проблемы культуры речи, говорить о судьбах нашего языка. Всех, кто неравнодушен к этой проблеме, хочется пригласить к участию в её обсуждении.
Нужно нам и самим задуматься о том, как мы относимся к этому величайшему национальному достоянию, завещанному нам предыдущими поколениями, – родному языку. Н.М. Карамзин, много сделавший для развития и обогащения русского литературного языка, писал: «В шесть лет можно выучиться всем главным языкам, но всю жизнь надобно учиться своему природному. Нам, русским, ещё более труда, нежели другим».
, профессор