ПОЭЗИЯ 
Из лирики
ПОЛНОЛУНИЕ НАД БЕЛЫМ МОРЕМ
Сползла туманов пелена,
А вслед за ней, скажи на милость,
Какая круглая Луна
Над Белым морем заявилась!
Она сияла свысока,
Я не встречал такой лунищи.
Лишь было у неё слегка
Отремонтировано днище.
КАЧАНЬЯ
Выглядя в жизни довольно неброско,
Вечно одна,
Взад и вперёд пробегает берёзка
Мимо окна.
Гнётся вершинка то вправо,
то влево,
Больно тонка,
Будто бежит от чьего-нибудь гнева
Издалека.
Но почему же так видеть отрадно
В ритме одном
Эти качанья туда и обратно
Перед окном?..
ЛЕСНОЙ ПОЖАР-72 
Едем в дыму пожара.
Видимость – метров шесть.
Здорово нас прижало –
Впрочем, что есть, то есть.
Только одна забота
Понята нами враз:
Чтоб не влететь в кого-то
Или кому-то в нас.
Будто сквозь щель из танка,
Видится жутко нам
Огненная изнанка
Леса по сторонам.
ЗАПОЛЯРЬЕ
Смеялась нараспев
Пурга зловещим смехом
И вдруг, рассвирепев,
Кидала в окна снегом.
Под утро ветер стих,
И до конца зимовки
Простор – как белый стих
Без признаков рифмовки.
ОГОНЁЧЕК
Любил посидеть на скамье,
Где убраны к сроку окурки.
Не с кем-то ещё, не в семье, –
Подняв воротник своей куртки.
А где-то в морской темноте,
Заметен из нескольких точек,
На некоей смутной черте
Печально дрожал огонёчек.
Он мог оставаться и впредь,
Отчётливо помнясь доселе
И вдаль заставляя смотреть
Без всякой осознанной цели.
МУЗА
Как цветущая картошка
Людям радовала глаз!
Как внезапная кормёжка
Убаюкивала нас!
Да и трепетная Муза,
В общих муках не одна
Есть мечтавшая от пуза,–
Оставалась голодна.
ПРОБУЖДЕНИЕ
Казалось, длится продолженье
Той ночи, что ещё темна,
А это тяжесть пробужденья
От принудительного сна.
Сон близок вечному уходу –
Уже нам сказано: «прощай»,
И вдруг, нелепице в угоду,
Нас возвращают невзначай.
КОНЕЦКИЙ
Был Виктор Конецкий суров,
Не многих душа принимала.
Однако и ласковых слов
В душе этой было немало.
Сказал один бывший моряк:
– Любил я общенья с Конецким,
А то ведь сплошной уже мрак,
Словцом перекинуться не с кем.
ЯН
Как он жил, душа святая?
Ведь восторги чаще злят.
От известности страдая,
Уклонялся, пряча взгляд.
Едет изредка трамваем,
Только зря к стеклу приник.
Всё равно ведь узнаваем,
Ус упрятав в воротник.
А хотелось бы раскрыться
И не кутаться в пальто,
Но чтоб, что это за птица,
Не додумался никто.
НАДПИСЬ НА МАЙКЕ
На спине майки
Ловит взор цепко
То ли смысл байки,
То ли рецепта.
Но вполне строги
Этих слов жёрла:
«Промочил ноги –
Промочи горло!»
Не вполне шутка,
Но вполне сочно –
Ловит взор чутко
То, что вам срочно.
Вы – как с поклажей,
Если я вижу
На спине вашей
Эту афишу.
Пусть же в итоге
Прозвучит гордо:
«Промочил ноги –
Промочи горло!»
ПОВТОРНЫЕ ССОРЫ
Нельзя вспоминать
Ничтожные ссоры.
Они ведь опять
На старое скоры.
Тот бывший скандал
Не стоило трогать,
Чтоб он не мешал,
Как сломанный ноготь.
ФЕСТИВАЛЬНОЕ
После Фестиваля молодёжи,
Что прошёл в студенческом
родстве,
Ребятни другого цвета кожи
Появилось множество в Москве.
Вот проходишь по Замоскворечью,
Чей пейзаж, естественно, не нов,
Умиляясь бабушкиной речью
Необычных с виду пацанов…
Мне сказал приятель:
– Ну их на фиг! –
А ведь был достаточно умён.
Отчего же сдуло их, как накипь,
С тех забавных всё-таки времён?
ИСПУГ
В раннем детстве я выпал
из санок –
Вёз меня на салазках отец.
Тот момент из волнующих самых,
И я даже подумал: конец!
Обнаружилась тут же пропажа,
Хоть сугробы с обеих сторон,
Так что выпавший из экипажа
Был обратно легко водворён.
…Приходилось впоследствии туго,
Длинный путь оказался не скор.
Но наивность былого испуга
Сохранилась в душе до сих пор.
КАТАСТРОФА
Разумеется, правы в одном
До конца напряжённые нервы:
С каждым после аварии днём
Прибавляются новые жертвы.
Мы опять, как всегда и везде,
Ощущаем суровую фразу:
Всех, погибших в ужасной беде,
Обнаружат, конечно, не сразу.
Нам опять откровенно видны
Наших бедствий жестокие циклы.
Так статистика всякой войны
Исправляет последние цифры.
МАГНИТОФОН «ДНЕПР-3»
В виде некоего дара,
Невзирая на дела,
Молодая эта пара
К нам когда-то забрела.
Возбуждённо и влюблённо
Распыляла бурный пыл
Вкруг того магнитофона,
Что ещё в новинку был.
То шутя смеялись сами,
То стирали смех с лица,
Но своими голосами
Упивались без конца.
…И её на свете нету,
Да и он совсем не тот.
Как не вспомнить эту мету
Развлекательных метод?
МОНТАЖ
Этот снимок смонтирован
с лучшею
Целью: мир полетел кувырком,
Где Хрущёв над несчастным
Андрюшею,
Угрожая, трясёт кулаком.
В этом снимке, из кадров
составленном,
Что висеть будет в каждой
семье, –
Он, как в Горках, где Ленин
со Сталиным,
Будто вправду, сидят на скамье.
***
Вспоминает брата, детство,
Но сквозь сладкий дым костра
Проступает прохиндейство, –
О, как эта жизнь пестра!
НОЧНАЯ ФИАЛКА
Ночь ярко пахла маттиолой,
А мы сидели на крыльце
Под пристальной луною голой,
В её сияющем кольце.
Луной просыпанные крошки
Мы подбирали, дорожа,
И на подсвеченной дорожке
Вдруг обнаружили ежа.
Охотно, а не из-под палки
По лунной двигался кайме,
Нанюхался ночной фиалки
И не спеша пропал во тьме.
ОСЕННИЕ СНЫ
Съехали с дачи.
Осень дала
В качестве сдачи
Мелочь тепла.
Но уже скоро
В лужах дворы.
Близится школа
У детворы.
Знаний загадка
Брезжит светло.
Дома – закатка
Лета в стекло.
Ну а поэту
Часто весна
Снится по эту
Сторону сна.
ВСКОРЕ ПОСЛЕ ВОЙНЫ
Опять условия приёма
И в тот, и в этот институт
Довольно выглядят знакомо:
Нет общежитья там и тут.
А эти девочки-москвички,
Легко решив, что ты герой,
Уже, должно быть, по привычке
Над нами шефствуют порой.
Кругом следы былого тыла,
Войны чуть слышимый раскат…
А всё, что есть, и всё, что было,
Идёт, как с пылу, нарасхват.
МОЛОДОСТЬ ТОВАРИЩА
К.Л.
Из госпиталя – без ноги,
В шинелке той суконца пегого,
Среди начавшейся пурги,
Где встретить некому и некого.
В СОРОК ВТОРОМ
Вверху горел полночный купол,
А он, окончив перекур,
Неторопливо девок щупал,
Как щупают в деревне кур.
Втянулся в дело, юный лапоть?
Давай кончай девчонок лапать.
Давай влюбись хотя б в одну,
А то ведь скоро на войну!
***
Опять открывались дали,
Природа была смела.
Сады уже отцветали,
А женщина всё цвела.
В картинах зимы и лета
О чём-то на миг забудь,
Чтоб только увидеть это
Явление как-нибудь.
…Стонала ль земля под плугом,
Была ль целина цела,
Но годы шли друг за другом,
А женщина всё цвела.
СОСЕДКА
Текли недели и года.
…Задумчивая малость,
Она встречалась иногда
И мягко улыбалась.
А он не ведал, что, смела
В любом души движенье,
Какая женщина была
В его распоряженье.
ВОЗВРАТНАЯ ЛЮБОВЬ
Её любовь повторная
Возникла сквозь года –
Чуть менее притворная,
Чем помнилась всегда.
Её любовь возвратная
Явилась: «как дела?» –
Чуть более развратная,
Чем в памяти была.
ПЕРЕМЕНА
Непонятно, что случилось, –
Оживление сошло.
А ведь прежде вся лучилась,
Как весеннее стекло.
Жить наладилась в два счёта
По другим уже часам,
Будто вдруг узнала что-то,
Чего я не знаю сам.
Сразу сделалась иною,
Перейдя в иной режим,
И она уже со мною
Говорила как с чужим.
ОНА
Она была молода,
Пережила холода
И все невзгоды
За эти годы.
Была война,
И не одна.
Была разруха.
Теперь – старуха.
Ты книжку будто бы прочла
О том, что жизнь твоя прошла,
Где, как вначале,
Одни печали.
Ну почему ж?
Был первый муж,
Есть дети, внуки.
Всё – по науке.
СЛЕДЫ
Прикосновения среды
К столь восприимчивому телу
Несут наглядные следы –
И обязательно по делу.
На коже оставляют знак
Удар во время тренировки,
В быту полученный синяк
Или узор татуировки.
Жизнь исхитряется не раз
Являться, что-нибудь даруя.
Хотя б скрываемый от глаз
Шрам потайного поцелуя.
ПОЭТ
Когда пробилась проседь,
Что, впрочем, пустяки,
Он вдруг надумал бросить
Писать стихи.
Любовь… Что делать с нею?
Среди летящих дней
Она была сильнее
Стихов о ней.
УДАР
Как в свете безжалостных фар
В ночную ненастную пору,
Такой получила удар,
Что с жизнью заканчивать впору.
Уже после смерти его,
Почти через год обнаружа
Лишившую сразу всего
Измену любимого мужа.
ЛАСКИ
Она ласкала меня так смело
Не из-за опытности своей,
А от наивности – вот в чём дело –
Или застенчивости скорей.
***
Он сразу пошёл с туза,
Чтоб видеть её глаза,
Ресницами опушённые,
Любовью опустошённые.
ВОСПОМИНАНИЕ О КОЛОДЦЕ
На краю колодезного сруба
Я ночному лепету внимал
И её, возможно, даже грубо,
Но, скорее, нежно обнимал.
Цепь, ведро –
под этой звёздной сенью,
И неясно, что же будет впредь,
Ибо всё сводилось к опасенью –
Как бы вместе вниз не загреметь.
ЗНАКОМАЯ
Так себя хмуро вела,
Что незаметна была
Малой симпатии долька –
Просто знакомы, и только.
Встретясь, кивала слегка,
Даже почти свысока,
Как через стенку соседу,
Чью она слышит кассету.
Сдержанна или скромна,
Явно старалась она,
Чтоб наши редкие ласки
Не подвергались огласке.
ОЖИДАНИЯ
Он ждал от существа голубоглазого,
Что их свиданье станет
многоразово.
От этого созданья длинноногого
Он ждал, сказать по правде,
слишком многого.
ЖЕНСКАЯ БАНЯ
А в бане там одна
Завосхищалась дура:
Какая, мол, спина
И вообще фигура,
Не ведая о том,
Что сразу после смены
Я падаю пластом, –
Какие, к чёрту, гены!
Попробуй разгляди
В ряду мешков и вёдер
Размер моей груди
И очертанья бёдер.
***
В.В.
А он довольно долго был
В пределах дружеского круга
И наконец жену отбил
У зазевавшегося друга.
Поскольку смолоду привык
Шутя идти к заветной цели…
Он был забавней на язык
И предпочтительней в постели.
ИТОГИ
По-студенчески ездил на юг.
Позже стал кандидатом наук.
Женщин было от силы пяток,
Но уж точно не целый поток.
Не запомнился встречный отпор,
Впрочем, был безупречный отбор.
Впрочем, сам в полумраке ночей
Всё равно оставался ничей.
ПОСЛЕ СЧАСТЛИВОГО ЗВОНКА
После счастливого звонка
Она расплакалась невольно.
О стул ударилась слегка
И, разумеется, не больно.
Потом, опомнившись едва,
Уже на утренней тропинке,
Забытой песенки слова
Вдруг повторила без запинки.
После счастливого звонка
Из сердца вынута заноза,
И оказалась так сладка
Возникшая метаморфоза.
МОРЕ
У берега слегка штормит с утра,
Прибой привык отскакивать
от стенки.
А дальше, в море, будто сектора –
Большой воды различные оттенки.
Сползла бретелька с круглого плеча.
А женщина – во сне или во блуде –
Рука как лёд, другая горяча.
И это же могу сказать про груди.
ЗНАТОК
Капризен и привередлив,
Продюсер, ни дать ни взять.
Всегда говорил помедлив,
Имея о чём сказать.
Своим подотчётен генам
И словно бы глядя вкось,
Просвечивал как рентгеном
Актрис молодых насквозь.
И этот надёжный метод
Рассматривания на свет
При их очевидных метах
Ему выдавал ответ.
ГЕНИЙ
Малец, в луга скакавший без седла,
А ночь была божественно светла
В местах, по преимуществу лесных,
Где не было от веку крепостных.
Но сам парнишка был аристократ
И многих родовитей во сто крат,
Хотя лишь
в девятнадцать только лет
Он вытянул к учению билет.
БОРЖОМИ
Бутылки «боржоми»
В грузинских домах,
В налипшей соломе,
В чём истинный смак.
Как высшее благо,
Что близко стихам –
Шипящая влага
В разверстый стакан.
Момента удачи
Гостям не забыть –
Вновь чарочку чачи
Боржомом запить.
***
Тесная комнатёнка.
Скверная работёнка.
Рвётся всегда, где тонко.
Жизнь – это только проба.
В общем, смотрите в оба –
С первых минут до гроба.
НА ВЕРАНДЕ
Я когда-то пил и ел,
Явно пользуясь моментом,
На веранде ЦДЛ,
Под слегка провисшим тентом.
Заменялась раз на дню,
Как проверенное благо,
Ресторанного меню
Папиросная бумага.
И с внимательностью всей
Воскрешала нам столица
Потрясающих друзей
Узнаваемые лица.
Как я с ними здесь сидел,
Явно пользуясь моментом! –
На веранде ЦДЛ,
Под слегка провисшим тентом.
РИСК
Жить, профессию выбрав
Лётчика-испытателя,
Дрессировщика тигров
Или вовсе писателя.
БЫК
Был этот бык нахал,
В посёлке много значил.
Нас с мамой напугал –
Я заикаться начал.
Опасность мне открыл –
Мы сделались врагами,
Пока он землю рыл
Копытом и рогами.
Сквозь сонные места
В задумчивой печали
Порою поезда
Товарные стучали.
Зато наверняка
В пути непобедимом
Экспресс отвлёк быка
Гудками, а не дымом.
ОРГАНИЗМ ЧЕЛОВЕКА
Организм человека мглист,
Помещённый в свою шкатулку, –
Существует специалист
По малейшему закоулку.
Снова медики морщат лбы,
Ибо множество есть нюансов
Для познанья чужой судьбы
И наличия наших шансов.
От простуды простой (апчхи!)
До сложнейшей для них загадки –
Хоть любые надень очки,
Хоть какие имей задатки.
ДИАГНОЗ
Н.С.
Вникала в здешние дела,
Брала больничные уроки,
Но до конца не поняла,
Что делать некому упрёки.
Она врачам смотрела в рот,
Но вопреки постам и вахтам
Муж был сражён, как птица влёт,
Своим классическим инфарктом.
ДВОРЕЦ БРАКОСОЧЕТАНИЯ
Эта женщина сурова,
Ибо помнить все должны,
Что напутственное слово
Здесь от имени страны.
И хотя бы малой частью
Приобщась к чужому счастью,
Смотрит сдержанно она,
Отчуждённо холодна.
В общем, жизнь её не сахар.
Так за строгою межой
Существует инкассатор
С крупной суммою чужой.
БОКС В ЦИРКЕ НА ЦВЕТНОМ БУЛЬВАРЕ
Я видел здесь Карандаша,
Потом Никулина, Попова.
Улыбкой полнится душа
От изобилия такого.
Но возникал мотив иной,
А в представлениях заминка –
Среди арены цирковой
Квадрат сверкающего ринга.
Прицельной памяти улов,
Суровой молодости веха,
Где Шоцикас и Королёв,
И тут уж вправду не до смеха.
И силой близкого родства
Победы нашему желая, –
Послевоенная Москва,
Доверчивая и живая.