Чем торгует экран?
Алексей Ермилов. Скажите, почему… Практика телеинтервью и телерепортажа. М., Алгоритм, 2017. 302 с., 500 экз.
Новая книга известного журналиста Алексея Ермилова является не только и не столько учебным пособием по практике телеинтервью и репортажа, сколько остропублицистическим произведением, в котором автор приглашает читателя к тревожным раздумьям о судьбах отечественного телевидения, предупреждает о той опасности, которую несёт «торговля новостями». Приводим несколько отрывков из книги.
…И всё же главное, что раздражает зрителя, – это визгливые голоса ведущих. К тому же они, ведущие, все почему-то кричат. Будто их там всё время шпыняют: «Да ты чего, заснул? Активней давай, напористей! А то зритель отойдёт от телевизора, а у нас сейчас реклама запланирована».
Вот оно, ключевое слово. Реклама! Я убеждён, что вставлять её в информационные выпуски – преступно. Одно дело – информировать население о событиях в стране и мире, другое – торговать новостями. В последнем случае эти новости поневоле будут приобретать оттенок скандальности, с экрана потянет запахом крови и пожарищ. Какие уж премьеры спектаклей, какие открытия учёных? Что там, девочка выбросилась из окна? Давай, размажь её выпусков на десять. Преступник захватил заложников? Убери всё, пусти сплошняком на целый день.
Идёт вечерний информационный выпуск. Ведущий: «Мы рассказывали о вероятном маршруте террориста в Берлине. После рекламы – сколько людей погубил «боярышник» в Иркутске». Понимаете? Мучительная гибель восьмидесяти людей. После рекламы.
Вы думаете, случайность? Не-а.
Вот ещё точно такой же «трюк на крови»: «Сегодня утром в Макеевке убит командир батальона «Сомали» Михаил Толстых, известный по позывному «Гиви». Подробности от нашего корреспондента – после рекламной паузы».
Конечно, убийство боевого командира исподтишка только подлостью и назвать можно. А вот как назвать то, что эта трагедия используется как обёртка таблеток, «после которых ваш желудок будет работать как часы»?
17 апреля 2017 года, текст ведущей: «Сейчас короткая реклама, а потом мы расскажем, будет ли война между США и Северной Кореей». С ума сойти. Речь идёт, по сути, об атомной войне.
После короткой рекламы.
………..
…Вы заметили, как последнее время в студиях трансформировались столы? Раньше это были действительно столы – на манер письменных. Потом они с каждым годом вырастали, приобретали причудливые формы, на них стали крепить светящиеся трубки, они заняли всю студию от края до края. Вести нормальное интервью здесь невозможно, потому что, во-первых, неоновые всполохи отвлекают зрителя от лиц беседующих, а, во-вторых, и сам интервьюер, и его гость оказываются сидящими лицом прямёхонько к камере, и чтобы как-то общаться друг с другом, им приходится неестественно выворачивать спину и шею. Я всё никак не мог понять, что же до боли знакомое напоминают мне эти сооружения, и однажды в каком-то торгово-промышленном комплексе меня озарило: ну, конечно же! Прилавок – вот что это такое. А ну, налетай, только у нас и только сегодня, кому свежий эксклюзивчик? Вам с подробностями – как, кто и с кем? Извольте. Вам с ужастиками? Пжалста! Вы спрашивали с продолжением на завтра? Как не быть.
Кто главный администратор, кто главный владелец всего этого шопа? Своей торговлей он ежедневно, ежечасно разрушает психику людей, разрушает страну. Новосибирск, Владивосток, Рязань, Смоленск – эти города мы видим только тогда, когда там, не дай бог, газ взорвётся или наводнение случится. Исключение составляет, пожалуй, только канал ОТР, кредо которого – показ страны. Хотя нет-нет да и он сваливается в сводку происшествий: как же, все остальные дали, а мы что?
………..
…Есть один вопрос, который вам стоит задавать каждый раз, и не во время беседы, а перед ней, и не кому-нибудь, а самому себе. Укладывается этот вопрос в два слова, стоящие на обложке этой книги: скажите, почему? Почему я беру это интервью? Чтобы все ахнули: как же с этим делом всё плохо у нас, конца-края не видно… чему? В одном случае – коррупции, в другом – авариям на дорогах, в третьем – пожарам, вредным продуктам, дорогим лекарствам, нашествию мигрантов, подростковому суициду (далее по списку). Зрителю впору волком выть или баррикады строить из мусорных баков. Или вы работаете для того, чтобы зрители поняли: здесь можно сделать то-то и то-то, здесь уже делается, а здесь многое зависит от самих людей, от их позиции, их поступков.
Возвращался сейчас из «Останкина» домой, в пробке включил одну, так сказать, популярную радиостанцию. Вот идёт интервью на очень актуальную тему. Слушатель наверняка думает: а ведь чистую правду говорят, с этим безобразием все мы сталкиваемся. Беседа идёт дальше, дальше, «безобразий» всё больше, правда сгущается, чернеет, и вот уже она настолько спрессовалась, что в одночасье оборачивается враньём, и даже искушённый слушатель не замечает, как подвели его к обрыву, на дне которого – «да пропади оно всё пропадом». Мы же видели, к чему это приводит, за примерами далеко в историю (да и в географию) залезать не приходится.
……….
…Помните, когда вошёл в моду так называемый стёб? Это было время безудержной ржачки всех над всем и над всеми. Мне всё думалось, что на телеканалах это какая-то затянувшаяся подростковость, вот люди чуточку повзрослеют, и всё наладится. Но минуло два десятилетия, страна стала другой, мир стал другим, а эти всё подталкивают друг друга локотками и гогочут. Стебаются.
Читатель мой дорогой, ну как мне тебя уберечь от этой пошлятины?
В тот час, когда трудно тебе станет, вспомни, что ты работаешь прежде всего на зрителя, на великого российского зрителя. Умного, пытливого, доброго, но в чём-то по-детски наивного и доверчивого.
Обманывать такого – грех на душу брать.