Я видел квадробера в сумрачный утренний час,
Небритого, пьяного, с сизой распухшею рожей.
Он встал на четыре конечности, хрипло урча,
Прополз десять метров и снова упал в подорожник.
И там он лежал и тихонечко жалобно выл
В дождливое утро, уже по-осеннему серое.
По рваной тельняшке, торчащей из мокрой травы,
Я понял: он – зебра, похмельная, старая зебра.
А мимо по трассе неслись, деловито жужжа,
Блестящие тачки с холёным своим содержимым,
И старый квадробер, конечно же, им угрожал,
Похмельем своим сокрушая основы режима.
Меняются маски, играется медленный театр.
До боли знакомый и, как никогда, эффективный.
Вот так забухаешь, а завтра тебя запретят.
Решив в одночасье, что много бухать – деструктивно.