Егор Давыдов. Россия глазами Борхеса: долгий путь от слепоты к прозрению: монография. – М.: Директ-Медиа, 2022. – 124 с.
Кто так точно передаёт через состояние лирического героя своё мироощущение? Непостижимый Борхес. Почему непостижимый? Да потому, что вся жизнь Борхеса – жизнь первопроходца в самых неожиданных её проявлениях. Он до сих пор остаётся самым загадочным и противоречивым писателем в истории мировой литературы. Слепота нисколько не помешала ему быть пророчески проницательным мыслителем и неповторимо оригинальным художником слова. В 1982 году в лекции под названием «Слепота» Борхес заявил: «Если мы сочтём, что мрак может быть небесным благом, то кто «живёт сам» более слепого? Кто может лучше изучить себя? Используя фразу Сократа, кто может лучше познать самого себя, чем слепой?»
Борхес создал главные произведения с конца 1930-х до 1951-го. После – начал терять зрение. Тогда же благодаря нескольким переводам на французский перед ним впервые забрезжила международная известность. Но полноценное признание настало только в старости – в Аргентине его не любили за открытое недовольство националистической политикой, а за границей мало кто вообще слышал про чудака из-за океана.
В 1961-м Борхес вместе с ирландским драматургом Сэмюэлом Беккетом был удостоен престижной награды International Prize, прочитал курс лекций в университетах США и наконец стал мировой знаменитостью.
Но главную литературную награду – Нобелевскую премию так и не получил.
Некоторые историки литературы, а также и борхесоведы считают, что Борхес создал свою литературную школу. Спорить с этим трудно. Действительно создал, но умудрился это сделать, по сути, в свою очередь, не принадлежа ни к одной из литературных школ, ни к одному из литературных направлений. Как это у него получилось – другой вопрос, однозначного ответа на который до сих пор нет ни у одного из специалистов. Именно всё вышеперечисленное осложняет труд литературоведов и историков литературы, пишущих о творчестве Борхеса.
Среди трудов борхесоведов наиболее полным на сегодняшний день считается монография В. Тейтельбома «Два Борхеса», вышедшая в русском переводе Ю. Ванникова. А что же наши соотечественники? О его творчестве русскими литературоведами написано не так много. Поэтому работа Егора Давыдова «Россия глазами Борхеса» имеет особое значение.
Аннотация гласит:
«Представленное исследование примечательно уже тем, что являет собой первый монографический труд о Борхесе в отечественном литературоведении. В работе подробно разобрано, как, вопреки антагонизму зрелого Борхеса по отношению к России, отголоски русской литературы (в первую очередь Достоевского) оживают в его творчестве – в частности, прослеживается длительное и плодотворное влияние на его прозу романа «Бесы». Читатель становится свидетелем реальных процессов передачи Борхесу некоего культурного импульса от русской классики, который затем, сильно преображённый, вернётся к нам в виде знаменитых новелл аргентинского гения, равно как и распространится по всему миру.
Отталкиваясь от трудов М.М. Бахтина и Б.М. Эйхенбаума, в монографии автор проводит анализ, устанавливающий взаиморасположение художественных миров Борхеса и Достоевского на генеалогическом древе развития литературы: выявляются как общие корни творчества двух писателей, так и непримиримые различия.
Помимо научной ценности работа интересна и полезна тем, что содержит обзор биографии аргентинского писателя. Поскольку сама тема отношения Борхеса к России неоднозначна и наполнена внутренним драматизмом, в работе создаётся, пусть и написанный с единственного ракурса, выразительный портрет литератора как сложной и противоречивой личности, способный сделать его фигуру ближе и понятнее для любого читателя».
«Отношение Борхеса к России в целом, – отмечает Егор Давыдов, – и к русской литературе в частности менялось на протяжении его жизни неоднократно. Как будет показано в дальнейшем, – упреждает читательские вопросы Давыдов, – вне зависимости от знака этого отношения (положительного или отрицательного), образ России в сознании Борхеса всегда был сформирован как почти монолитный сплав русской политики, литературы, кинематографа и прочих культурных и социальных аспектов, поэтому далее для всей этой совокупности представлений будет использоваться термин «русская тема».
Егор Давыдов, впрочем, как и другие исследователи творчества писателя, не будучи в том оригинальным, сообщает читателям, что Борхес любил называть себя аполитичным человеком. Между тем временами он занимался политикой – иногда весьма активно. Более того, как видно из приведённых Егором Давыдовым фактов, – мотало Борхеса из стороны в сторону нещадно... Однако назвать его политическим флюгером мы не можем, потому что он искренне следовал своим взглядам и убеждениям, даже подчас ошибочным и консервативным. Когда осознавал свои ошибки – столь же искренне их признавал и каялся. Что самое интересное, его современники – читатели и почитатели – понимали его и прощали эти метания...