Анастасия Вертинская должна была сыграть Мэри Поппинс. Да, именно в том самом всем известном фильме. Да уж и играла, и сниматься начала! – но что-то не сложилось. Не совпали концепции видения роли у актрисы и режиссёра – и они расстались. По взаимообоюдному согласию, без скандалов и срывов – расстались. И Леонид Квинихидзе взял другую актрису – Наталью Андрейченко. И всё получилось прекрасно, но всё же как жаль, что Вертинская не сыграла эту роль – а ведь как подходила! Ведь она и сама была такой Мэри Поппинс, прилетевшей в наш кинематограф да и вообще в наш мир. Спустилась откуда-то сверху, из дальних далей, какая-то совершенно удивительная неземная богиня – и наверняка с какой-то собственной, отдельной и загадочной миссией.
Ведь и у самой Мэри Поппинс миссия несколько загадочна. Ну вот что она прилетала? Воспитать каких-то детей, и без того великолепно воспитанных в благополучной английской семье? Да нет, берите выше – Мэри прилетала явить собою Идеал в мир, вполне благополучный и умиротворённый, но о существовании Идеала забывший. Речь не только об идеале подлинной женственности, красоты, утончённости, той «элегантности самой», от которой «все без ума», – нет, речь о высшем, горнем, возвышенном Идеале, воплощающем проекцию Иного Бытия, дающем возможность понимания, что не только земным нашим, обыденным существованием определяется жизнь. Мэри Поппинс навеяла нам «сны о чём-то большем».
Вот и сама Вертинская навеяла «сны о чём-то большем», в 60-е годы прилетев к нам откуда-то из неведомого Элизиума, – явила городу и миру совершенно новых героинь.
Поколение 60-х с некоторой натугой искало в себе черты новой буржуазности – подражало западным актёрам и актрисам (из-за чего вконец искурилось), распивало коктейли в коктейль-холлах, осваивало бит и уже не столько стиляжничало, сколько стремилось к изысканности. Получалось несколько кринжово, но всё же что-то выходило.
И вот прилетела Вертинская. Казалось бы, вот она, девушка из каких-то совсем несоветских, но заманчивых и загадочных – сиречь капиталистических сфер, вот идеал новой женственности.
Но время ещё не знало, как взаимодействовать с этим идеалом, – уж слишком эфемерен он был. И потому Вертинская поначалу передала привет советскому экрану из каких-то уж совсем далёких, несуществующих миров – в «Человеке-амфибии» и «Алых парусах», а уж потом и вовсе начала таять – и совсем растаяла, представ Офелией в «Гамлете», женой Болконского в «Войне и мире», молодой княгиней в «Не горюй!» – эти героини оказались слишком воздушными, слишком нежизнеспособными для бытия. Время даже не искало внутреннего контакта с этой новой феей – потому она превратилась в Снегурочку: «...и нет её. Она подобна / глотку оттаявшей воды». Эпоха не столько отторгла её, сколько сразу же и проводила в прощальный путь – причём почти равнодушным взглядом – ты прилетела? А теперь лети назад, улетай в свои парадизы – мы не знаем, что тут с тобой делать.
И Вертинская – аж как будто в отместку – приобрела совершенно другой облик, кстати, намного более соответствующий её жизненной органике. Вдруг она предстала на экране именно что самою собой – во «Влюблённых», «Человеке на своём месте», «Случае с Полыниным». Молодой утончённой дамой, да ещё и занимающейся творчеством. Но не просто творчеством – она творила саму жизнь, создавала новые к ней подходы.
Ведь мы ранее никогда не видели таких героинь – глубоко интеллигентных, ироничных, не бросающих слова на ветер, но главное – духовно независимых, создающих жизнь только по своему образу и подобию. Но ещё и по своему мировоззрению. Это и была та самая новая буржуазность, которую не смогли отыскать 60-е, а 70-е не просто нашли, а воистину открыли её. Искали Буржуазность, а открыли Индивидуальное Сознание.
Вертинская не станет великой актрисой, скорее, ей будет суждено стать новым культуртрегером, неким Новым Вестником. Именно она откроет дорогу и оригинальным, ранее неведомым женским характерам, и воистину великим актрисам, составившим блистательную плеяду, блистательную галерею 70-х – Неёлова, Купченко, Фрейндлих, Гундарева, Крючкова, Соловей, Екатерина Васильева…
Не было раньше таких актрис. Ранее женщина на экране принадлежала или мужчине, или пулемёту с отбойным молотком, а полноценные женские характеры возникали крайне редко. И вдруг началась совершенно новая эпоха – семидесятые, – эпоха вообще женская, ибо Его Величество Мужик начал тихо вырождаться – от «Утиной охоты» до «Осеннего марафона».
И пришли «странные женщины». «Странными» они были лишь потому, что торили свою индивидуальную дорогу, проходили свой собственный путь, всё более открывая в себе личностное, мировоззренческое начало. При этом в них жило какое-то удивительное внутреннее спокойствие и здравомыслие, оборачивающееся отнюдь не показным духовным стоицизмом. Постепенно они и начали скреплять распадающийся мир.
Прилетевшая из неведомых миров богиня обрела земной облик и, будто мановением руки, открыла Новый Путь – нет, даже не буржуазного, а просто индивидуального сознания. Путь Новой Женственности.
Миссия состоялась.
А затем богиня займёт своё место на Олимпе и превратится в добрую королеву, порой незримо, но неизбывно присутствующую среди нас. И это «свято место» пока никем не заполнено, этот статус непреложен.