Вадим Степанцов
Родился в 1960 году в Донецке (по документам – в Туле). С отличием окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Член Союза писателей. В 1988 году вместе с Виктором Пеленягрэ составил и подписал манифест Ордена куртуазных маньеристов – поэтической группы, сформировавшейся в 1980-х годах. Публиковался в «Новом мире» и других «толстых» журналах. Автор сборников «Мутанты Купидона», «Аморальные истории», «Гламуры и тренды». В 1989 году вместе с Константином Григорьевым основал «вандал-рок-банду» «Бахыт-Компот». Участник музыкальных коллективов «Masta Don›T» и «Бедлам-Капелла», автор хитов группы «Браво». Снимался в кино.
Июльское
Вокзальчик поселковый за Окой,
Жарища, рельсы, шпалы и платформа.
А я стою и думаю с тоской,
Что где-то чуть южней – точь-в-точь такой,
Что там снаряд упал – и это норма.
Снуют электровозы день-деньской,
И здесь, и в ближнем параллельном мире,
Где дважды два сегодня не четыре,
Где люди даже не мишени в тире,
А пешки над пустеющей доской,
И Гулливер небрежною рукой
Играет там в чапаевские шашки.
Героям – слава, им уныл покой,
Им слово «мир» рифмуется с тоской.
Горите, мрите, пешки и букашки!
Глаза зажмурю и встряхну башкой,
Чтоб уплыла нездешняя картинка:
Вот дед упал с оторванной рукой,
Вот пол-бабульки с треснувшей клюкой,
Хрипит в крови девчонка-буратинка...
Вокзальчик поселковый за Окой,
Такой уютный, тихонький такой,
Пригрелся бомжик, ивушка кудрява...
Я вырву гланды этой вот рукой
Тому, кто крикнет здесь: «Героям слава!»
Горловская мадонна
Этим летом солнца слишком много,
Этим летом небо слишком ясное,
Этим летом женщина у Бога
Попросила дочке жизнь прекрасную.
Но случилось так, что Божий замысел
Не вместил её житьишко куцее,
Что её дочурка оказалася
С нею на пути у революции,
Что снаряд предназначался контре,
То есть «сепаратору и ватнику»,
А головку снёс её ребёнку
И разворотил грудину матери.
А ля гер ком а ля гер, любезные,
Подкрутил чуть-чуть наводчик лишнего.
И молитвы ваши бесполезные,
И беда со слухом у Всевышнего.
Донецк. Район Вторая Площадка
Тут в мирное время, наверное, пить было сладко
Компот, самогон или чай – что кому по душе.
Разбитыми окнами смотрит Вторая Площадка
На восемь оставшихся бабок и трёх алкашей.
Посёлок Вторая Площадка, сирень двухэтажки.
Когда-то кипела здесь жизнь и работа была.
Но тётка Гарпина по-прежнему грязь и бумажки
На улицах здесь подметает, такие дела.
Сидят на обломках печальные сепаратюги,
Есть свет здесь и газ, только крыша немного течёт.
А этим, за линией фронта, война – буги-вуги,
«Усэ – Украина!» – а жизнь человечья не в счёт.
Мэр Игорь бухает нехило, но делает дело,
А бабки бухают всё время, и как не бухать?
Там снайпер сидит, а вчера мина здесь пролетела.
И ждёт миномётчика где-то под Киевом мать.
АТО. «То не мы, то Россия войну развязала!» –
Ага. И она же всем вам наскакала Майдан –
Алина Кабаева пряники там раздавала,
И Ленинов к бесу она же разрушила вам.
Ах, дедушка Ленин! Ах, мудрый усатый Иосиф,
Кто ж знал, что Галиция станет кошмарить Донбасс?
Из праха восстав, Украина зажгла Новороссию.
Учитесь у Нэньки. Ребят, ополченцы, за вас!
Из искры рождается пламя. Оно будет страшным
Для всех, кто детей и бабулек расстреливал тут.
Не дайте пощады согражданам вашим вчерашним.
Галицию – в Польшу. А Новой России – салют!
Николаев
(Новороссия, давно)
В трактире у «Арсентьича» на Трубной,
Вкушая с печенью налимьей расстегай,
Хмельной художник, стрющив губы бубном,
Спросил: – А что ты знаешь, Николай,
Про город корабелов на Ингуле,
Где князь Потёмкин строил и блажил?
Давай рванём сейчас туда, а фиг ли,
Вот там балык-то да, шоб я так жил!
Поехали, Колюня, в Николаев,
Уха там, право, – всем ухам уха!
Пусть нету там московских расстегаев –
Иного много смачного греха.
По Адмиральской там гуляют дамы –
И смотрят так, шо прям ноблесс оближ.
А швейки и торговки – миа мамма! –
Куда тебе Одесса и Париж.
Все как одна – вареники, галушки
Обучены лепить и песни петь,
Хоть во дворце, хоть в мазаной избушке,
Там просто стыдно это не уметь.
Новороссийский край, скажу, брат, честно,
Для всякого кацапа – дивный сон,
Но сердце там – не куколка-Одесса,
Не Крым, а Николаев и Херсон.
В халатной неге туркестанских баев
О прошлом грезит мукомол-Херсон,
Но корабельный мастер Николаев
Подтянут, бодр и с грудью колесом.
А мы с тобой найдём другие груди
Между Ингулом, Бугом и Днепром,
Поверь мне, Коля, хорошо там будет,
Прочухаешь Россию всем нутром!..
.....
Ну а потом... Потом была история.
Историй много было тут и там.
С тех посиделок родился не вскоре я.
Кем прихожусь я дальним тем дедам?
А в Николаев часто ездил в гости я
И вывески на мове там читал.
Сто лет ты спишь, принцесса, Новороссия,
Российский край украйной дикой стал.
Сто лет назад топили офицеров,
Через полвека рыбу извели,
Потом не стало вдруг СССРа,
Потом куда-то делись корабли,
Свиней воруют у селян татары,
Селяне тырят с линий провода,
А чуть восточней – взрывы и пожары,
И крики: «Украина навсегда!»