«ЛГ» уже писала о Никитском клубе, который был учреждён в 2000 году учёными и предпринимателями для того, чтобы объединить интеллектуальные силы страны, вовлечь в серьёзный диалог учёных, политиков, деловых людей, представителей общественности. Задачи клуба амбициозны: помочь обществу осознать себя, сформулировать стратегию развития России, определить пути снижения экономических и социальных издержек, сопутствующих необходимым преобразованиям в стране, и т.д.
«Реванш пустеющего пространства» – такова была тема первого заседания в нынешнем академическом сезоне. Вели заседание президент Никитского клуба Сергей Капица и научный редактор журнала «Эксперт» Александр Привалов.
Что и говорить, вопросы, которые обсуждались, крайне острые и болезненные: обвальное сокращение численности российского населения, пустеющие территории, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке… Собравшимся были показаны фотографии, сделанные ночью из космоса с интервалом в несколько лет, на которых видны светящимися скоплениями заселённые территории. Сравнение ранних и поздних снимков не оставляет сомнений: Россия гаснет… При этом, например, наши восточные соседи, страдающие от перенаселения, дефицита жизненного пространства и природных ресурсов, всё чаще с нескрываемым вожделением посматривают в нашу сторону. Неслучайно вспоминалась так пока и не услышанная властями мысль Александра Солженицына о том, что российской национальной идеей сегодня должно стать сбережение народа. Плюс освоение своей страны, добавил А. Привалов.
Тон в разговоре задавали учёные-географы Андрей Трейвиш, Татьяна Нефёдова и Леонид Смирнягин.
Татьяна Нефёдова проанализировала причины сокращения населения и сельскохозяйственного землепользования в стране за последние полвека. Обратила внимание на гиперцентрализацию населения и его доходов в крупных городах за последние десятилетия. Объяснила, что такое «отрицательный социальный отбор» в сельской местности (когда уезжают оттуда лучшие). Рассказала о том, где прижилось фермерство (только на юге страны и в пригородах мегаполисов).
А также Т. Нефёдова сказала следующее. В последнее время, особенно на Западе, стало модно говорить о том, что наступает «смерть пространства»: идёт технологический прогресс, усиливается связность территорий, формируется информационное общество, поэтому физический размер пространства уже неважен. Однако в России пока совершенно противоположная ситуация. Почему? Прежде всего из-за недостатка демографических и финансовых ресурсов для освоения огромных территорий. Мы видим сокращение сельского населения вплоть до исчезновения деревень, поляризацию хозяйственной деятельности и физическое сжатие землепользования.
О духовном обживании пространства большой и малой Родины говорили историк, ведущий передачи «Кто мы?» на телеканале «Культура» Феликс Разумовский, остановившийся на особенностях восприятия пространства в отечественной культурной традиции; а также архитектор, художник, эссеист Андрей Балдин, предложивший интересную версию, связанную с путешествиями А.П. Чехова.
(Замечу в скобках: обращение к жизни и творчеству отечественных классиков стало традицией в дискуссиях Никитского клуба – например, специальные заседания были посвящены наследию М.Е. Салтыкова-Щедрина и Л.Н. Толстого.)
Технологический прогресс, уточнила Т. Нефёдова, конечно, важен: и скоростные поезда, и самолёты, и тому подобное, но всё это касается больших городов. Например, пустили скоростной поезд «Сапсан», это приблизило Петербург к Москве, но «отдалило» (во временнóм эквиваленте) внутренние районы Тверской области от Твери вдоль трассы в два раза – из-за резкого сокращения числа электричек. И российское бездорожье за пределами основного каркаса расселения всё ещё остаётся колоссальной проблемой.
Глобализация, информация действительно проникают всюду, но они стимулируют и тягу людей к комфорту, что усиливает их отток из деревни, где его уровень оставляет желать лучшего. И в результате близость к большому городу становится определяющей. А главным фактором, ограничивающим развитие удалённых районов, является прогрессирующая депопуляция и как результат неуклонное снижение качества трудовых ресурсов.
Конечно, эти процессы вызывают тревогу. Но, чтобы окончательно не впасть в грех уныния (призыв, звучавший в этот вечер не раз), стоит посмотреть, как происходящее в сегодняшней России вписывается в мировой исторический контекст. Л. Смирнягин, например, напомнил, что в 30-е годы прошлого столетия в США в сельском хозяйстве было занято примерно 30 процентов населения. С тех пор эта цифра неуклонно снижалась, и, понятно, смена уклада проходила крайне болезненно. Сейчас в США в сельхозпроизводстве – 1 процент населения, который буквально заваливает всю страну продовольствием и обеспечивает огромный экспорт. Нам вряд ли удастся избежать, сказал Л. Смирнягин, подобного пути развития.
Что касается депопуляции, это тоже процесс мировой, наблюдается он везде, кроме США, куда все стремятся по известным причинам. Даже, например, в Юго-Восточной Азии, по прогнозам специалистов, в обозримом будущем возможно существенное снижение рождаемости.
Возвращаясь в родные палестины, Л. Смирнягин обратил внимание на резкий рост регионального сознания: «Повсюду стало заметно обращение интереса вовнутрь, на местную жизнь, и падение интереса к внешней… Это – результат множества негативных явлений, поэтому есть основания говорить о возврате к «феодальной раздробленности», о замыкании общественных интересов на мелких местных проблемах. Но, с другой стороны, эти процессы способствуют, кроме всего прочего, восстановлению связей россиян со своим местом жительства, приобретению привычки культивировать его, вместо того чтобы искать счастья в других местах. Судя по опыту ряда стран, подобная вспышка «местничества» – это ранняя стадия длительного процесса эволюции, который может привести к утверждению так называемого многоэтажного патриотизма, когда «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам» будет органично уживаться с любовью к большой Родине».