Арсений Замостьянов. Три жизни Алексея Рыкова. – М.: АНО «Редакция «Литературной газеты», 2022. – 464 с. – 800 экз. – (Страницы советской и российской истории).
Наверное, история России никогда так не будоражила умы, как в наше время. Она стала и лакмусовой бумажкой, и полем сражения. В статьях Арсения Замостьянова, которые знакомы читателям «ЛГ» и журнала «Историк», прошлое представлено так, как будто автор – наш современник – пил чай с Алексеем Косыгиным и как минимум вёл личную переписку с Александром Суворовым. Там всегда много информации, есть место парадоксу и эмоциям, но чувствуется, что основательность для автора важнее сенсаций.
Героем новой книги Арсения Замостьянова стал человек, который в общественном восприятии истории остаётся на вторых ролях. По-видимому, несправедливо. Это Алексей Рыков – один из первых русских марксистов, ставший вторым после Ленина председателем Совнаркома СССР. Писать о таком человеке рискованно. Ведь ещё недавно о таких людях если и писали, то чаще всего как о казанских сиротах. Жертвах, которые оказались бессильными перед зверством Сталина, – и только. Замостьянову такой подход неинтересен. Рыков у него – полнокровная личность; он меняется, раньше срока стареет на наших глазах… Складывается впечатление, что самым счастливым временем для него были годы борьбы, но и в кресле крупного начальника этот элегантный бородач выглядел уместно. Особенно в первые послереволюционные годы. Проблем хватало – и Гражданская война, и голод в Поволжье, и череда противоречивых экономических реформ, в которых нужно было не потерять тонкую нить смысла. Каким-то образом ему удалось наладить работу заводов, снабжение армии. Автор не даёт однозначного ответа, но книга позволяет предположить, что в те годы он и надорвался. Во второй половине 1920-х мы видим ещё не сломленного, но смертельно усталого человека. Наверное, его нужно было сменить на посту. Но в то время существовал один способ ротации на таком уровне – смертная казнь. И в этом трагедия искреннего революционера. Первая жизнь Рыкова – праздник молодости, который даже тюрьмы не могли омрачить. Вторая жизнь – триумф и перегрузки. Третья – усталость и обречённость. Быть может, научно-популярную книгу интересно читать, потому что у неё есть стройная композиция, есть зачин и финал? Так выстраивается сюжет, который Рыков выбрал сам, отдав жизнь политике – даме весьма жестокой. Но всё-таки мы вспоминаем политиков, потому что они влияют на жизнь миллионов людей на много поколений вперёд.
Любопытны эпизоды подпольной юности Рыкова, который, меняя паспорта, убегал от шпиков, но не раз оказывался в тюрьмах и далёких ссылках, из которых тоже бежал, даже когда это считалось невозможным. Перед нами открывается революционная Россия начала ХХ века, в которой почти каждый студент мечтал о преобразовании общества. И традиции народников переплавлялись в большевистскую сталь. Нелегальный мир подпольщиков Рыков знал назубок. В книге ненавязчиво показаны причины событий 1917 года. По мнению автора, это вполне логичная неизбежность для страны, перегруженной самодержавными и церковными формальностями, к которым всё сложнее было относиться с энтузиазмом. Энтузиазм перешёл в другие сферы – к молодым российским марксистам. Они спорили, подчас интриговали друг против друга – ещё в подполье. Но у них была картина будущего, в которой многое строилось на вере в научный прогресс. Это, по мнению Замостьянова, стало решающим фактором победы революционеров.
Рыков никогда не слыл ортодоксом. Таких в партийных кругах называли шатунами. Судя по материалам, представленным в книге, никто так отчаянно не спорил с Лениным и мало кто сохранял собственное мнение в сталинские времена, хотя Рыков долгие годы был скорее союзником Кобы, чем его противником, потому, как мы видим, долго продержался во главе правительства. Финал Рыкова трагичен – и автор, судя по всему, сопереживает своему герою. Да и нельзя не сопереживать человеку, который попал под колесо истории.
К этой книге хочется возвращаться. Получился глубокий документально-политический роман, из которого можно будет извлечь немало полезного в любые времена. Рыков делал ставку на союз всех социалистических партий, которые могли бы сообща строить советское государство. Но внутривидовая борьба оказалась слишком суровой.
После прочтения книги не покидает ощущение, что у нас гораздо больше общего с людьми десятых, двадцатых и тридцатых годов ХХ века, чем казалось ещё недавно, когда мы опрометчиво объявили «конец истории» и начало «эпохи постмодернизма». Нам интересны их распри, их система доказательств, которую они предлагали, чтобы преобразовать страну, чтобы вытянуть её из кризиса. Перед нами приоткрылась картина истории, в которой можно разглядеть некоторые тайны советского феномена, столь важного для нас сегодня. Ведь Рыков причастен и к эстетике нового времени – читайте главу о том, как он вывез из Италии архитектора Бориса Иофана, будущего строителя Дома на набережной.
А ещё важно, что Замостьянов пишет обо всех своих героях без гнева и чаще всего – с человеческой симпатией. Не приукрашивает сурового времени, но не зашторивает его от солнца. Возможно, в этой книге найдены какие-то важные новые подходы к историческому повествованию. По крайней мере, Рыков со всеми его победами и поражениями стал к нам ближе.
Елена Аверина