Наталья ПОЛЯКОВА
Родилась в 1983 году в семье военного в г. Капустин Яр-1 Астраханской области. Окончила в 2007-м Литинститут. Публиковалась в журнале «Кольцо А», в сборнике «Новые писатели» (по итогам форума в Липках) и др. В прошлом году вышла книга «Клюква слов».
* * *
брату
собирали осколки, камешки и каштаны.
мечтали увидеть страны, ждали небесной манны.
ссадины на коленях, щиколотки в покусах.
а выбелит землю – ёлка в стеклянных бусах.
в фарфоре индийский чай, карамелька «мечта» или «фея».
жизнь перейдёшь, как поле, наискосок, умея.
а не умея – ступай настороженно и несмело.
так первоклашка старательно водит мелом.
пельмени в тарелке, пророщенный лук в банке.
пока в беспорядке страна и вводятся танки,
ловкач её лечит и правит её оголтело.
а папа искал подработку, а мама болела.
то чутко, то жутко, то чудо стучалось в окошко.
то в гости к соседям, то в доме поселится кошка.
теряются вещи, находятся, как не терялись.
судеб неразрывная связь – будто времени завязь.
капьярскую степь заварив с подмосковным чаем,
видишь, как мир безграничен и необычаен.
где мы теперь – ребёнок и трудный подросток?
жизнь – отрицание, время – покинутый остов.
сумма того, кем не стал, и о чём мечтали.
было слово, потерянное в начале.
***
Не хлебом единым и не единым словом,
но песнею лебединой, но памятью безусловной
безвременно выживали в этой зиме бескровной
загулявшие на Бульварном, окольцованные Садовым.
Нелюдимые, тайные, встречные,
подневольные птицы певчие.
То постель делили. То дни. На приёмные – чёт и нечет.
И не знали, что время течёт, хотя верили – время лечит.
А оно, как любовь, – тем губительней, чем беспечнее.
Вот город в шлеме ОМОНа и разгоняет фанатские драки,
пикеты дольщиков и стихийные митинги на Манежке,
лишь бы накатанная колея не менялась в спешке,
а петляла, как прежде, как должно, от пропасти в шаге.
Но прошив этот город по радиальной – от края до края
и добравшись до тёмных пролежней замкадовой пустоты,
обнаружишь, что жизнь кончается, что она, как ты, –
в одиночестве шла в ночную, дороги не разбирая.
Рыба гниёт с головы, так и живём бессмысленно,
бестолково,
по-тургеневски – накануне, то в дым, а то и в дыму.
Но если рыба проломит лёд и наступит конец всему…
Я приду к тебе – насовсем. Как Ахматова к Гумилёву.
***
вот идёшь ты со станции затемно
в спину смотрит пустой перрон
словно жизнь начинается заново
только с вывернутым нутром
у подъезда с бутылкою пьяница
режет хлеб и блестит его нож
дотянув как обычно до пятницы
будь спокоен ещё поживёшь
не отчаивайся и не отчаивай
попадая в чужой переплёт
но малиновым чаем отпаивай
ту с которой тебе повезёт
и тогда вопреки расставаниям
в свете слабой оплывшей свечи
всё придёт с небольшим опозданием
будто скорый заблудший в ночи
***
газировка в автоматах на вокзале
по талонам шли и водка и табак
что угодно как попало на развале
продавали выживая кое-как
дом под снос и в нём цыганский табор
а в подвале кооператив
я носила мамин белый капор
чуть его булавкой прихватив
всё на вырост старый дом и город
но как будто всё мне по плечу
пусть кафтан прожжён – остался ворот
свет погас – затепливай свечу
в сумерках морозных и бесхозных
извлечёшь почти из пустоты
санок скрип сквозь небосвод беззвёздный
а на хлястике шинельном две звезды
где родиться там тебе сгноиться
саночки тяни крутись вертись
на свободе юркая синица
голубую вышивает высь
* * *
такой же ослепший город, такой же густой снегопад,
мы шли здесь лет восемь (а кажется, год) назад
по ломаной переулка в случайную арку двора,
на лавочках – пенсионеры, на саночках – немчура.
и трещины на фасадах причудливы и грубы,
и старые двери хлопали, похожие на гробы.
и в сумерки выходили, кто в шубе, а кто в плаще.
кем мы в тот вечер были, не в частности, а вообще?
зачем перелётные письма несколько лет подряд
крылья ломали об этот ветреный снегопад?
у меня – мальчиковая стрижка и распечатка Ницше,
у тебя – новая книжка, и шли мы, как принц и нищий,
«патриаршими» переулками к зданию ЦДЛ,
прочие дни стёрлись, а этот вот – уцелел.