Сверхзадача поэта – умножение поводов для гордости за свой народ
Известный краснодарский поэт Николай Зиновьев размышляет о целительной силе искусства
– В чём сегодня искать опору человеку, пишущему стихи? И в чём эта опора лично для вас?
– Опора пишущих стихи – это желание писать стихи, а вот желание это, как мне представляется, у каждого возникает по разным причинам. Например, хочется высказать свои чувства, мысли, своё сострадание страждущим или, что тоже вполне объяснимо, заработать. Хочу заметить, что две эти мотивации плохо совмещаются: либо ты пишешь за деньги, либо для того, чтобы хоть как-то уменьшить власть этих денег, поскольку поклонение золотому тельцу ни к чему хорошему не приводило и не приведёт, а наоборот, тащит за собой целый обоз грехов.
Лично я в своём творчестве опираюсь на маленькую, крохотную надежду на то, что не всё потеряно, человек ещё может остаться человеком и сохранить в себе образ и подобие Божие.
– Какие вам видятся особенности пути развития русской поэзии в отличие от, скажем, европейской?
– Хочу начать со строчки немецкого поэта Ханса Кароссы: «Надейся же, смертельно хворый Запад», написанной ещё в 60-е годы прошлого столетия. Уже тогда лучшие умы западного мира понимали всю губительность потребительского отношения к жизни, которая в наше время стала очевидным и неоспоримым фактом. Эгоцентризм, индивидуализм, обретение личного пространства – как только не называли западные идеологи замаскированную идею сверхчеловека.
Наша русская концепция отношения к миру и осознания себя в нём как личности – диаметрально противоположна. Если взять её в чистом, неиспорченном внедрением западных стандартов виде, она пронизана коллективизмом в лучшем смысле этого слова. Возьмите наши былины: герой пашет землю, сеет рожь, собирает её, варит пиво, но… не на продажу, а для того, чтобы угостить своих земляков. И не деньги, а добрые отзывы сородичей – вот главная ценность для героя. И если нам в конец не испортят русскую национальную «харизму», наша поэзия достигнет таких духовных высот, которые Западу даже и присниться не могут.
– Вы неоднократно говорили, что на ваше творчество оказали влияние Николай Рубцов и Юрий Кузнецов. В чём именно это проявилось? И как удалось, впустив в себя эти две огромные вселенные, не потерять свой собственный голос?
– Влияние Рубцова и Кузнецова проявилось в том, что я понял, почувствовал, что это поэты русские, именно русские, а не советские. А после прочтения последних поэм Юрия Кузнецова, о которых много спорят и по сей день, понял ещё и то, что званием «русский» можно гордиться, а званием «русский поэт» можно поставить себя на одну доску с разбойником, оказавшимся по слову Христа в раю. Вот такие, казалось бы, противоречивые чувства. Но противоречивые, если смотреть на них с Запада, а не с Востока. Влияние Николая Рубцова было мягким, обволакивающим, но от этого не менее сильным, чем влияние Кузнецова. Его нарочито упрощённые стихи несли в себе такую глубину, что мало кого могли оставить равнодушным. Один «Филя» чего только стоит!
Как я сохранил свой голос? Местоимение «я» мне кажется неуместным. Это по промыслу Божьему я не стал писать слогом Кузнецова или Рубцова, хотя какой-то период в моём творчестве их «фон» был очевиден в некоторых моих стихотворениях. Ответ на этот вопрос я хочу закончить словами протоиерея Александра Шаргунова: «Где духовная правда, там и поэзия. Всё прочее – литература, в лучшем случае – бумажные цветы».
– Ваши стихи обладают подлинной человечностью, согреты тревогой о простом русском человеке и о России. И не только тревогой, но и гордостью. Что такое, в вашем понимании, патриотизм? И как это понятие связано с творчеством?
– По поводу «особой человечности». Я ведь сам из «человеков», а каждый человек особенный, нет двух абсолютно одинаковых. Поэтому отпустим с миром эту часть вопроса. «Согретый тревогой» – как верно вы это сказали! Не будь у нас этой тревоги, этой напряжённости, живи мы благополучно – мы бы и не вспомнили о Боге, наши сердца не были бы согреты беспокойством о семье, близких, о стране. Вновь хочется процитировать Евангелие: «Любящим Бога всё содействует ко благу». Здесь ключевое слово «всё».
О гордости за свой народ я бы говорил с некоторой осторожностью. Да, есть чем гордиться, но, увы, есть и чему ужасаться. И не сверхзадача ли национального поэта – прилагать все усилия, чтобы поводов гордиться своим народом было неизмеримо больше, чем ужасаться делам его.
– Нужно ли, на ваш взгляд, делить поэзию на патриотическую, религиозную и так далее?
– Я считаю, что поэзию не следует ставить на полочки патриотизма или религиозности. Она существует не только вне времени и пространства, но также и вне придуманных человеком рамок, которые видоизменяются с калейдоскопической быстротой.
О патриотизме сейчас говорят очень много. И мне кажется, его заговорили, утопили в пучине дежурных фраз. Патриотизм приобрёл две взаимоисключающие стороны: или хвалить власть, или её хулить. Как тут ни вспомнить слова русского философа Ивана Ильина: «Учитесь чему-то лучшему, чем сетования и ропот!» И как тут ни вспомнить, чем закончились сетования и ропот век назад. Страшной Гражданской войной, ужасной материальной и духовной разрухой на радость врагам России.
– Как «выжить» и не потерять духовный ориентир современному читателю, который со всех сторон окружён агрессивным масскультом, а достойные книги, например, провинциальных писателей он просто не имеет возможности купить, потому что их нет в магазинах?
– Чтобы не потерять духовный ориентир, его нужно сначала приобрести, сжиться с ним, стать с ним «одной плотью», и тогда никакой агрессивный масскульт вам не страшен.
Что же касается книг провинциальных писателей, посмотрите, как промыслительно Бог поступил с нами, живущими в России: открылось множество православных храмов, почти при каждом есть церковная лавка, где продаются книги самых что ни на есть «провинциальных авторов», рыбаков, апостолов Христа. Покупайте, читайте вдумчиво душой и сердцем, и «врата ада» не одолеют вас.
– Давайте пофантазируем: что будет с нашей литературой лет, например, через пятьдесят? Через сто?
– Если на время забыть, что «Не думайте о завтрашнем дне, у всякого дня хватает своей заботы», картина рисуется такая: глядим мы с вами из Царствия Небесного на процветающую Россию, на небывалый расцвет искусств, в том числе и на достигшую небывалых высот русскую поэзию и радуемся... Или так: через сто лет глядим мы с вами из Царствия Небесного на планету Земля, где не осталось ничего живого и… но, может быть, я ошибаюсь, как это свойственно всем людям.
Беседу вела Анастасия Ермакова
«ЛГ»-досье
Николай Зиновьев родился в 1960 году в станице Кореновская Краснодарского края. Автор тринадцати поэтических книг, изданных в Москве, Краснодаре, Иркутске, Киеве, Новосибирске.
Обладатель множества литературных наград, в том числе: лауреат Международного конкурса газеты «Литературная Россия. Поэзия третьего тысячелетия» (2003), «Большой литературной премии» (2004), Международного конкурса «Золотое перо» (2005), премии Союза писателей России имени Эдуарда Володина «Имперская культура» (2009), Всероссийской православной литературной премии им. Александра Невского (2010) и др.