Родилась в Москве. С детства живёт в Сыктывкаре, окончила Коми государственный педагогический институт. Член Союза писателей России. Секретарь правления Союза писателей России. Автор одиннадцати сборников стихотворений: «Русское сердце», «Трудная книга», «Белая сотня», «О любви» и других. Лауреат Государственной премии Республики Коми им. И.А. Куратова в области литературы, еженедельника «Литературная Россия» за статьи по русскому вопросу, премии Союза писателей России и Республики Саха (Якутия) «Северная звезда», Большой литературной премии России, Международной премии «Имперская культура» им. Эдуарда Володина, Международной премии Славянской академии литературы и живописи «Серебряное перо». Народный поэт Республики Коми.
Выход
Я в быту валяю дурака,
Потому что ноша нелегка.
И бывает хуже и трудней,
А под шутку всё же веселей.
Потому что сами дураки
Переводят всё на кулаки.
А счастливый выход есть всегда,
Потому что горе – не беда.
Ну а вот уже когда беда,
То тогда и деться некуда.
Посмотри, смеются малыши.
Нет в них ни сомнения, ни лжи.
Есть воображенье и полёт.
Им любая выдумка – на взлёт.
И куда уходит этот мир?
И зачем тогда взрослеем мы?
И зачем серьёзны дураки?
И зачем на свете кулаки?
И зачем, коль ноша нелегка,
Я в быту валяю дурака?
Жизнь должна быть солнечно сильна,
Потому хотя бы, что одна.
Но она – трагедия и фарс.
Сколок счастья и обрывки фраз.
И она – подарок,
но предмет
Покаяния на много лет.
Ты не сердись
Ты не сердись,
Но тогда, когда я пропадаю,
Я всё равно по тебе и грущу и страдаю.
И в промежутках меж солнцем и северным ветром
Не победила резинка дорог-километров.
Как ни стирала она и разлуки, и встречи,
Я всё равно, как рюкзак, водружала за плечи
Тихую радость, порывов сердечную нежность.
Много ль мне надо, но ты не поверишь, конечно.
Это ль не тайна, такое старинное чувство,
А без него и бессмысленно и одноусто.
Это ль не счастье – летящая в душу стремнина,
В брызгах блестящих зовущая неодолимо.
Я не хочу ни доказывать, ни извиняться.
Мне всё равно по-любому одной оставаться.
Мне всё равно обжигать, ворожить и лелеять.
Только бы жить по-другому. Но я не умею.
Русскому светочу
Хранителю и воссоздателю Русской Истории, автору парка «Ермаково поле» Аркадию Григорьевичу Елфимову
Это имя меня с первой встречи манило
Многозначностью мнений, оттенками смыслов.
Оно словно какую-то тайну таило.
Всё скрывалось, да вдруг на свидание вышло.
Малахитом томилось на картах Тобольска.
И Жар-птицей сияло, сквозное на ощупь.
Белый Ангел слетал с высоты колокольни,
Через Кремль возвращаясь на Красную площадь.
Они оба крылаты – герой мой и город.
Их любовью Сибирь, сквозь Урал пробиваясь,
Приближается к нам после древних раздоров,
Сквозь века мягким золотом в сердце вливаясь.
Да ещё Иртыша поднебесною синью.
А Ермак навсегда мне запомнился справа,
Где повержен Кучум, где окрепла Россия.
Где Чувашскому мысу – посмертная слава.
Это имя меня с первой встречи манило,
Словно сердце в нём билось казачьего войска.
Оно русскую тайну навеки таило
Со столицею первой Сибири – Тобольском.
Странная птица
Птица летает по этому холоду строчек.
От середины взлетает до самого неба.
И возвращается снова. Чего она хочет?
Нету ни сердца сейчас у меня и ни хлеба.
Не говорит, как ни спрашивай, снова таится.
Ну и не надо. И я унижаться не буду.
Я и сама, хоть какая, а всё-таки птица.
Тоже, бывало, летала когда-то повсюду.
Мне и ходить никуда за стихами не надо.
Стала душа как бездонная выкладка боли.
Всё-то ей – горе, и всё-то ей всё-таки радость!
Странная птица, поверь мне
хоть на слово, что ли.
Зёрен тебе наберу золотых и водицы.
Странная птица, ты позже Жар-птицею станешь.
Веришь – не веришь, но я почти стала Жар-птицей.
Знаешь, меня уже так, как тебя, не обманешь.
Скоро и ты наберёшься ума у пространства и сосен.
Веришь не веришь, ты только не складывай крылья.
Странная птица, мы вместе поднимемся к солнцу.
Веришь не веришь, последнее сделай усилье.
* * *
Есть во мне изъян. И что поделаешь:
С жизнью насмерть обнявшись, как друг,
Иногда я, гордая и смелая,
Становилась слабой на испуг.
И когда мне не хватало образа
На каком-то дальнем рубеже,
Я всегда умела ткать из облака
Чувство, приложением к душе.
Баллада об облаке
Я облаку сказала: не реви.
Да, слёзы начинаются с земли.
И это я наплакалась сегодня.
Что делать – это слёзоньки мои.
Я собирала их почти что век.
Где шли дожди и где подтаял снег.
Где собрались серебряные росы
В такой хрустальный Времени ковчег.
Я о других пока что ни гугу:
О материнских, вдовьих и девичьих.
Боюсь, страданью нету в них различья.
Но я о них сегодня не могу.
Я о других, нежданных, как оплошность.
Как в рамках жизни рамки ремесла,
Где оказалось: грань я перешла,
Как и границу будущего с прошлым.
Вы говорите: Музыка небес.
Вы говорите: Стоны перезвонов.
Но что мне та Сикстинская Мадонна
И что мне этот польский Полонез,
Когда душа увяла, как трава,
Лишь потому, что облако просило:
«Поплачь. Во мне уже не стало силы».
И слёзы пролились на рукава.
* * *
Теперь, когда всё уже пройдено,
Я мучаюсь снова душой:
Легко любить Малую родину.
Но что теперь делать с Большой?
* * *
А если будет некого любить,
Я всё равно придумаю отраду.
И жизнь в неё вдохну. И буду жить.
И даже ей такой я буду рада,
Поскольку не умею не любить:
И Бог – любовь! И суженый! И дети!
И жизнь без них не надобна. И быть,
Не для чего тогда нам быть на свете.
И Родина – любовь! И Красота!
И Вера, что Любовь собой венчает.
А если всё не так, то я не та.
И жизнь мою ничто не освещает.
* * *
Минута есть. И я тебе скажу:
Ну что теперь, живём хоть одновá,
Я за минуту эту жизнь сложу,
Пересчитав года, как дважды два.
«Есть только миг», а тут минута есть.
И потому, не тратя, не делясь,
Я буду знать: мы остаёмся здесь,
Где будет всё бессмысленно без нас.
Надену на запястье, как браслет,
Алмазы чувства, брошенного в свет.
И ничего мне драгоценней нет,
Чем этот обжигающий браслет.
России
Но почему я не хочу имён
Станиц и городов, дворцов и улиц.
Как если бы они все вмиг очнулись,
Соединяясь в мощный овертон!
Я имена люблю и все их помню.
И дорожу. И каждому – судья.
И всё-таки мне кажется неполным
Мой опыт жизни. И бессонна я.
Мне кажется, что лишь переплетая
Всё, что меня волнует и казнит:
И вспышки рощ, и степь, где, догорая,
Наш русский быт нерусскому дерзит.
И каланча заброшенных кварталов,
И клич, и крик соседнего двора.
И девочка, которая устала,
Став взрослой, оглянувшись на вчера…
Моя любовь, моя не понарошку,
Моя страна, что наспех и на грех,
Моя всегда неправая немножко
Для них, а для меня дороже всех.
Моя любовь, народ моей России,
Ты кто, ответь, когда мы вместе вдруг?
Ты Божий дар? Ты выдумка Мессии?
А если – «да», то выходи на круг
И отвечай, себя увидев силой
И сердцем защищая рубежи:
Ты Божий дар? Тебя зовут Россией?
Я дочь твоя. А ты мне кто, скажи.