Несмотря на напряжённые отношения между Россией и Грузией, исторически сложившиеся тесные культурные связи между странами сохраняются и укрепляются. Впечатления о поездках в Грузию легли в основу произведений Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Льва Толстого, отразились в творчестве Мережковского, Гиппиус, Горького, Маяковского… Грузинские авторы по сей день бережно относятся к русскому языку и создают на нём свои стихотворения. «ЛГ» публикует подборку их произведений.
Тариэл Цхварадзе
Родился в 1957 году. Поэт, член Союза писателей Грузии. Автор пяти книг стихотворений. Публиковался в периодических изданиях и литературных альманахах. Лауреат международных поэтических фестивалей, литературной премии им. Давида Гурамишвили. Живёт в Батуми.
* * *
Перестану писать про политику,
про бомжей и распущенность баб
и в угоду иркутскому критику
поклянусь не использовать ямб.
Пьяным утром над строчкой хирея,
с горьким кофе и без сигарет,
попытаюсь размером хорея
передать иркутянам привет.
Не учился я в Литинституте,
не уверен, что это хорей,
но кричу на двадцатой минуте
португальцу: «Роналду, забей!»
И положит впритирку со штангой
мяч послушный, как будто рукой…
А раскосо-бурятское танго
всё кружит и кружит над тайгой.
Ранним утром над лысою сопкой
зарыдает сычом саксофон,
и с последней пронзительной ноткой
за проливом проснётся Ольхон.
В небе чистом над морем Байкальским
Тихо-тихо плывёт самолёт,
а у лётчицы влажные глазки,
она видит цветы и поёт.
Голос рвёт перепонки и «крышу»,
долгий день на секунды дробя.
В перезвоне бутылок расслышу:
«Она любит тебя, она любит тебя, она любит тебя…»
Темур Элиава
Родился в 1987 году. Окончил Тбилисский государственный университет имени Ильи Чавчавадзе. Обладатель Гран-при литературного конкурса «Золотой пергамент» и конкурса имени Н. Бараташвили, учреждённого Союзом писателей Грузии. Автор поэтических сборников «Рагами» и «Палата № 8». Живёт в Зугдиди.
Простая, неинтересная история
1.
Он не вскроет вены. Она не повесится:
постоит немного в дверном проёме.
Запомнит его таким:
медленным, вниз по лестнице…
Вот и весь эпилог истории,
где вдвоём они
смешные, весёлые, любят фокстрот,
назло соседям рояль насиловать.
Она в восторге была от его острот,
смеялась, как дура Васильевна.
2.
Но не дом –
карточный домик.
Тесно в нём,
на девятом месяце.
Вот и вверх дном...
Он: вниз, не спеша,
по лестнице…
Она: нагая в дверном
проёме.
3.
Теперь ему за сорок. Неуверенный, робкий.
Живёт под просвистанным потолком.
Пахнет кофе и табаком.
Хранит фотокарточки
в обувной коробке
и вечно думает ни о ком.
Ей за тридцать.
Ну разве возраст, не так ли?!
Занята театром да кабаком…
Все эти афиши, спектакли...
Но временами и ей ни о ком,
ни капли.
4.
Их шар голубой так и вертится:
бессонница, стресс, невроз.
Дай Бог им однажды не встретиться,
чтоб жили, как жили – врозь.
Вахтанг Глонти
Родился в 1954 году. Окончил Батумский педагогический институт и Тбилисскую духовную академию. Автор десяти поэтических сборников. Лауреат литературных премий Галактиона Табидзе, Тициана Табидзе, Фридона Халваши, Ильи Чавчавадзе, Акакия Церетели, Тбели Абусеридзе. Обладатель Золотой книги «Городской ашуг» и титула «Рыцарь поэзии» золотого фонда деятелей искусств. Почётный гражданин города Батуми.
* * *
Крест и дощечка – здесь кто-то стих –
такой-то год‚ такой-то нумер…
Да, чтут поэта – не за стихи –
за то‚ что выжил и не умер.
Розы и грëзы – в нём жив Орфей‚
он сам Ромео, и нежность и дикость;
он пробуждает в женщинах фей –
О, Джульетта! О, Эвридика!
Восторг и срам – и голод‚
и вдруг – просит кесарь разделить с ним ужин.
И ненавистников ширится круг,
а круг друзей всё уже и уже.
Тайная вечеря – палачи в ночи –
горят прощальные свечки плача‚
и так испачканы братья стихачи
душой‚ не хотят и руки пачкать.
И всё-таки моет руку рука –
ведь они правые – руки Пилата.
А потом обсудят в литкругах –
раз Пилат моет, значит так надо.
Надо – не надо!.. Надо – не надо!..
Надень венец, в конце концов;
это не люди, а просто стадо‚
любят и губят неба гонцов.
Крест и дощечка – здесь кто-то стих –
такой-то год‚ такой-то нумер…
Да, чтут поэта – не за стихи –
за то, что выжил и не умер.
Дмитрий Мониава
Родился в 1971 году. Поэт, член Союза писателей Грузии. Живёт в Тбилиси. Окончил Литинститут, семинар Ю. Левитанского. Пишет на русском и грузинском языках. Автор книги стихов «Зима в Илионе» и публикаций в журналах «Дружба народов», «Континент», «Новый журнал», «Литературная Грузия», «АБГ», «Русский Клуб», «Альтернатива» (в переводе на грузинский язык). Стихи вошли в антологии «Гимн любви», «Освобождённый Улисс». Произведения переведены на азербайджанский, английский, армянский, белорусский, болгарский, греческий, казахский, немецкий, польский языки.
* * *
Тень. Тени. Капли. Серебро с вином.
Епископ в кресле. Время. Так неловко,
Что прочее осталось за окном,
Где третий час идёт бомбардировка.
Он верно спит. Точёные шары
На спинке кресла, в глубине пространства,
Напоминают влажные миры
Где не было ни сна, ни христианства.
Он стар ещё. Он сделал лишь глоток.
И замыкают воздух, как оправа,
Как медный Юг и бронзовый Восток –
Подсвечники, что за спиной и справа, –
Все линии, что пустота свела
Вокруг него, – и остаётся алый
Просвет окна и озеро стекла
И бомбы, что слетелись на кварталы.
Огонь всё ближе к небу – отчего
И облака похожи на ожоги, –
Оставь Его. Не оставляй Его.
Он спит за всех и видит сны за многих.
Михаил Ляшенко
Родился в 1946 году. По профессии – художник. Автор четырёх поэтических сборников. Инициатор местных литературных проектов (журнал русской поэзии в Тбилиси «АБГ» и «Литературно-аналитический Лист ОК АБГ»). Соучредитель и руководитель молодёжного литобъединения «Молот ОК!», председатель правления Ассоциации литераторов «АБГ» и др. Стихи и статьи публиковались в журналах «Знамя», «Эмигранская лира», «День и ночь», «Дети Ра», «Футурум ART», «Зинзивер», «Русский клуб», «Альтернатива», «АБГ», «Русское поле», в альманахах «Мтацминда», «Мансарда», «Ямская слобода», «Под небом единым» и др.
* * *
Спровадили других летать во сне.
А мы остались. Повела нас жила.
Там в воздухе висел кудрявый снег
и ветки оголённые знобило.
Вслепую шли, поскольку наизусть
переплетенье переулков знали,
стоял беззвучный, но тревожный звук,
как резонанс в пустом раздетом зале,
и тощие собаки снег лизали.
* * *
Под утро воздух засластил, как пастила,
и с дымом мимо небо уносило,
простые деревянные слова
приобрели непрошеную силу,
сносило небо, пятилась земля,
и чернозём вставал отвесным мраком,
собака заскулила за бараком –
ужель её ужалила змея?
В окне моём мелькнул знакомый я,
залысины стыдливо отражая,
и брёвна догоревшего сарая,
как пепел жертвенный, взяла.