«ЛГ» продолжает цикл интервью о проблемах отечественного кинематографа с известным документалистом и аниматором Сергеем Серёгиным. На этот раз мы приурочили нашу беседу к отмечаемому 28 октября Международному дню анимации. А весь 2012 год проходит у нас в стране под эгидой 100-летия российской анимации.
– 100-летие российской анимации, отмечаемое в этом году, для аниматоров – это серьёзная веха в развитии или просто круглая дата?
– Любые громкие даты по большому счёту ничего не значат. Но для развития, какого-то продвижения, для того, чтобы официальные лица вдруг обратили внимание на наше существование и на то, чем мы занимаемся, – это замечательный повод. Ну 100 лет прошло, 110 или 180… – какая разница современным зрителям? Но если есть возможность напомнить о себе по поводу того, что «100 лет назад вышел первый российский мультфильм!» – газеты об этом пишут, по телевизору говорят, то нам, аниматорам, это только на пользу. Не потому, что мы хотим про себя, любимых, рассказать, а потому что в отрасли есть определённые проблемы, которые необходимо решать. Не покидает ощущение, что мы – где-то на задворках большого кинематографа, нас не замечают, никому не нужно то, чем мы занимаемся… Именно поэтому любой информационный повод всегда имеет смысл. Столетие российской анимации – реальная дата, и мы заранее готовили к ней программу мероприятий. Значение такие даты обретают тогда, когда они не превращены в пустую формальность ради галочки. Хочется, чтобы наши фильмы – современные – увидел зритель. Единственный выход к нему – Интернет: кто-то прочитает, услышит, наберёт в поиске название – и у тебя появится ещё один зритель!
ДЕВЧОНКИ И МАЛЬЧИШКИ,
А ТАКЖЕ ИХ РОДИТЕЛИ
– Сергей, набирают в основном взрослые, а что смотрят дети?
– Если родители не фильтруют то, что их дети смотрят, если не предложат им «Снежную королеву» или «Винни-Пуха», то ребёнок так о них и не узнает. Кто-то должен его познакомить с классикой российской и советской анимации. Когда мы были детьми, не было такого, как сейчас говорят, контента и средств его доставки зрителю. Был телевизор дома с четырьмя каналами в Москве и в лучшем случае – двумя в регионах. Когда показывали мультфильмы, мамы кричали с балконов: «Мультики!» – и дворы пустели. На каникулах мы ходили в близлежащий кинотеатр по абонементам на мультсборники, радовались новым сериям «Ну, погоди!». Сейчас есть возможность выбора – что и где смотреть. Кто-то должен помочь с ним ребёнку. Он сам зачастую выбирает по принципу модности, раскрученности, сверстники смотрят. А продукция, которой заполнены телеканалы и Интернет, не всегда бывает качественной. Что-нибудь стоящее вычленить очень сложно!
– Дети всё воспринимают буквально и подражают увиденному…
– По большому счёту анимация занимается воспитанием вкуса. Самые первые виды искусства, с которыми встречается человек в своей жизни, – это иллюстрации в детской книжке, сказки и мультфильмы. И во многом от того, как он это увидел и воспринял, конечно, неосознанно, определяется его вкус в дальнейшей жизни. Потом вкус может развиваться или нет – привести человека к гармоничному или дисгармоничному пониманию окружающего мира. Мультфильмы, таким образом, – социально-значимый кинематограф. А детского игрового кинематографа у нас сейчас вообще нет! Мультики хотя бы есть. В год в России около 80 анимационных лент, а детских фильмов – ни сказок, ни просто про жизнь детей, таких как «Чучело», «Шла собака по роялю», – у нас не снимается. А ведь эти фильмы после мультипликации подхватывали своеобразную эстафету в досуговом воспитании ребёнка, когда он умеет воспринимать уже не только рисованное изображение, но и реалистические образы.
– Вот вы говорите о воспитании эстетического вкуса…
– Не только эстетического! В 1968 г. Владимир Полковников снял фильм про двух пингвинов. У одного долго не вылуплялось яйцо, и он попросил второго постеречь это яйцо, пока сам сходит к морю наловить рыбы. А друг случайно разбил яйцо и заменил его камнем. Когда все пингвины поплыли с детёнышами на новое место, этот несчастный отец поплыл с камнем и утонул. Мультик, от которого ребёнок рыдает! Но это слёзы сострадания, которые делают человека неравнодушным, формируют личность, не замкнутую на себе. Я считаю, что такие потрясения от искусства ребёнку нужны. «Над вымыслом слезами обольюсь»… Это как раз то, что в дальнейшем повлияет не только на восприятие художественных произведений, но и на миропонимание, формирование человеческой и гражданской позиции. Думаю, что тот, кто плачет в детстве и юности над судьбой белого Бима, не станет чёрствым и жестоким. Конечно, этот фильм – настоящий стресс. Нужны смешные и приключенческие фильмы. Но надо понимать, что мультфильм – мощный инструмент влияния на детскую психику, что он позволяет говорить с ребёнком на том языке, который ему наиболее близок и понятен. Искусство – это в любом случае некие переживания. Один человек – автор – их выплёскивает, а другой человек – зритель – их воспринимает, входит в тот же информационный канал и чувствует.
– Искусство – это способ общения.
– Да, и способ передачи эмоций.
– Но существует и рациональное искусство.
– Если говорить про детскую аудиторию, то мультики – самый доходчивый, прямой путь к ребёнку, к его маленькому сердечку. Можно и навредить. В современных мультфильмах можно видеть огромное количество насилия. Это срабатывает так же, как история про пингвина. Но там детям прививается жалость, а здесь – жестокость. Ребёнок привыкает к насилию: ну подумаешь, кого-то убили – это всё игра, это кино… В результате такой прививки формируется личность более равнодушная к тому, что вокруг происходит. Александр Татарский сказал по этому поводу замечательный афоризм: «Какую мультипликацию ребёнок смотрит, гражданином той страны он и растёт». Если мы показываем нашим детям импортную анимацию и он воспринимает ценности, которые оттуда идут, он становится гражданином той страны, которая его воспитывает, а его воспитывает не только дедушка Дисней. Отечественное ТВ заполнено дешёвыми зарубежными сериалами, а российских мультфильмов наши каналы не показывают вообще. Пожалуй, кроме сериалов «Смешарики», «Гора самоцветов», «Маша и медведи» и про богатырей. В «Смешариках» – девиз «Мир без насилия!», и мы там никогда не увидим, как Ёжику в морду кто-то пнёт ногой.
ПРИКЛЮЧЕНИЯ
МАДАМ ЭСТЕТИКИ
В СТРАНЕ БОЛЬШЕВИКОВ
– Я неслучайно спросила об эстетическом вкусе: ещё в поздний советский период появились фильмы с визуальными образами, которые с позиций эстетики отвратительны, ужасны, пугающи. В перестройку пошла мощная волна этих страшных персонажей, на которых и взрослому неприятно смотреть. А детское восприятие уже не искажается, оно складывается в таком направлении. И, возможно, проблемы, которые сегодня мы имеем с молодёжью, – отзвук той самой анимации.
– Не хотелось бы переоценивать вину анимации. Дети вообще любят страшилки. На формирование вкусов влияет и книжная иллюстрация. Мои друзья – художники рассказывают, что в конце 1990-х и начале 2000-х гг. редакторы издательств требовали коммерческой картинки, практически срисованной фотографии, а не условности художественного образа, как прежде. Такие иллюстрации лучше продавались. Это закон рынка: выдавать ту продукцию, которая лучше потребляется. Так везде – в кино, в книге, на ТВ. И уже не художник задаёт планку, до которой нужно дотянуться зрителю, а зритель требует – хочу, чтоб было вот так, имею право – я деньги плачу! А то, что кроме фотографического восприятия мира существует ещё и художественное, никого не волнует. То, что человечка можно нарисовать кружочком с двумя точками и галочкой на месте улыбки, – это теперь из разряда эстетских выпендрёжей! Но ведь ребёнок сам так рисует! Чем нам и нравятся наивные картинки, потрясающие воображение своей неосознанной красотой. Условность органична для детского искусства. И анимация – очень условное искусство. Был период в советской анимации, когда она подражала игровому кинематографу: снимались на плёнку популярные киноактёры, потом аниматоры обрисовывали каждую фазу их движения и получалось почти реалистическое кино.
– «Сказка о рыбаке и рыбке» с Борисом Чирковым.
– Да, и «Каштанка». И все были в восторге. Но у меня ощущение, что это мёртвая анимация. Как только анимационное искусство акцентируется на механическом переносе движения, оно теряет собственную энергию и сущность. Оно же, по сути, более ёмкое, чем кинофильм. В анимационной фразе можно за 5–6 секунд сказать много больше, чем в игровой. И 10-минутный мультфильм у нас ещё в советское время считался вполне нормальным форматом. В нём рассказывалась не просто та же история, что могла быть рассказана в большом кино, но достигалось такое же зрительское сопереживание! В этом смысле по своему формату анимация близка к поэзии – когда несколькими словами, четырьмя строчками, рифмой и ритмом можно выразить те чувства, которые описаны на многочисленных страницах прозаического текста.
– Не соглашусь, что «Сказка о рыбаке и рыбке» – мёртвая анимация. Это замечательный опыт не только технического порядка, но и эстетического. Сказка Пушкина, поместившая реалистичных персонажей в вымышленную историю, для экранизации потребовала эклектиктичного приёма. Он объединил существующее и небылицу, ввёл в реальность чудо. То же самое с «Каштанкой».
– Режиссёр этих фильмов Михаил Цехановский пришёл в кино как суперавангардист – его знаменитая «Почта» вся графична и условна. Он делал также фильм «Сказку о Попе и работнике его Балде» по Пушкину, музыку написал Шостакович. Но фильм не завершён, остался лишь один замечательный фрагмент. Проект закрыли из-за гонений на Шостаковича, начатых в газете «Правда» статьёй «Сумбур вместо музыки». И Цехановский ушёл от условности. Я читал его дневники, где он пишет, что всю жизнь мечтал снимать игровое кино, а мультипликация – только шаг в ту сторону. Его не пустили в большое кино, он остался, но принялся делать игровые фильмы в анимации, признан классиком. «Сказка о рыбаке и рыбке» – как раз пример того, как режиссёр реализовал свою мечту.
– Если и сегодня эти фильмы смотрятся с удивлением, то в те времена был прорыв в изображении?
– Этот приём привезли к нам из Америки, где его широко использовали. С позиций современности в нём можно увидеть некое предсказание: сегодня стираются границы между видами кинематографа. Сложно сказать, «Аватар» – это кино или анимация? По большому счёту ещё тогда мастерами ротапринтной анимации было предсказано слияние двух видов кинематографа, и сегодня оно произошло. Тот период закончился в начале 1960-х. Появился Хитрук и совершил революцию. От очень подробной, детализированной картинки он в первом же своём фильме «История одного преступления» ушёл в такую условность, которая и сейчас смотрится современно! Там декорации появляются только в тот момент, когда они необходимы. Человек идёт по лестнице, и, когда ему нужно взяться за перила – появляются перила. Хитрук поздно пришёл в режиссуру – он 1917 года рождения, и лишь в начале 1960-х стал снимать свои фильмы. Аниматором он был ещё до войны, профессию постигал на практике, подглядывая из-за плеча за работой других художников. Например, за Дёжкиным, который известен фильмом «Шайбу! Шайбу!». Хитрук много размышлял о профессии аниматора, о сущности самого этого искусства, много лет преподавал. Практически всё среднее поколение режиссёров – его ученики. Его «Каникулы Бонифация» – абсолютный шедевр.
– Кстати, по каким критериям в анимации определяется шедевр? О вкусах же не спорят… Наверное, «вне зависимости от возраста» – это и есть главный критерий?
– Всё важно: сюжет, как рассказана история, ритм картины, движение персонажей… Но рецептов нет. Не хочу разбирать кино на составляющие. Когда смотришь фильм и он тебя захватывает, испытываешь восторг… Не понимаешь, как это сделано! Не технологически, а художественно, эмоционально! В детстве всем нам хотелось смотреть рисованные мультики, но кукольные «Чебурашку» и «Варежку» невозможно было не любить – забывалось, что они кукольные. В чём состоит очарование? Общий поток счастья, которое получает человек от просмотра фильма, нельзя разложить на составляющие.
ОТ ПЕРЕСТАНОВКИ
СЛАГАЕМЫХ РЕЗУЛЬТАТ
МЕНЯЕТСЯ
– Есть мультфильмы, адресованные детям, а есть взрослые. Родители по инерции видят в анимации чисто детское развлечение, но большинство современных фильмов по своему смысловому наполнению и визуальному ряду детям просто противопоказаны…
– У этой проблемы длинная история! В конце 1980-х и начале 1990-х, когда начался крах «Союзмультфильма» и появилось множество маленьких студий, впервые встал этот вопрос: почему снимаются мультики только для детей? Хитрук, делая замечательные детские фильмы, в своих интервью часто говорил, что к анимации следует относиться более серьёзно. Вот тогда и началось то, что в какой-то период режиссёры вообще перестали снимать детские фильмы! Однажды, когда мы проводили фестиваль в Тарусе, мне нужно было набрать детскую программу. Это оказалось практически невозможно! Все самовыражались в авторском кино и считали, что делать фильмы для детей – значит, опуститься ниже плинтуса. Сейчас ситуация в корне изменилась. Режиссёры с удовольствием работают для детей и в форматном кино – сериалы и полные метры, и в авторском. Не секрет, что в современной анимации есть два параллельных направления. Но вопрос глубже, он даже не в том, что кино делится на возрастные категории «для детей» и «для взрослых», а в том, что делаются фильмы, специально ориентированные на фестивальную судьбу. Целенаправленно создаются фильмы, чтобы с ними ездить по международным фестивалям. Если заранее изучить их программу, то станет понятно, что где нравится и можно получить приз. И делается абсолютно «программное кино», которое отберут, покажут, а может, и приз дадут. Во многом такое кино представляет собой то, что мы называем артхаусом. И он неоднозначен. Есть действительно интересные работы, а есть те, что строятся по принципу «чем заумнее, тем круче». Несмотря на параллельность, направления зачастую пересекаются – в анимации возможны самые абсурдные повороты. И хорошие режиссёры, получающие призы на самых престижных фестивалях, приходят в детское кино, делают там замечательные фильмы.
– У меня представление, что анимация в принципе не может быть не авторской. Каждый образ создаётся автором, а современный конвейерный способ с привлечением компьютерной графики – только для экономии времени.
– Безусловно. Фильм Хитрука «Топтыжка» – авторское кино, снятое по революционной для того времени технологии. Автору хотелось, чтобы герои своей пушистостью были похожи на рисунки Чарушина. Как это сделать в целлулоидной технологии? В результате краски не просто заливали, а поролончиком наносили. Можно говорить о простоте сюжета – ну что такого: зайчик подружился с медвежонком, они вместе поиграли – и всё! Но какая живая картинка – всё свежо, красочно, ярко! Мы отсматриваем огромное количество фильмов для нашего ежегодного фестиваля в Суздале. Не первый год сталкиваюсь с тем, что сейчас нет какого-то особенного образа, фильмы похожи друг на друга, образы кочуют из фильма в фильм! Если это фестивальное кино, то в нём обязательно будет идти или снег, или дождь, или поезд. Такие вещи сами по себе красивы, классно можно их сделать, но они стали шаблоном.
– Фантазии не хватает? Или тиражируется потому, что без дождя на фестиваль не возьмут?
– Если посмотреть программу в Штутгарте – ой, там не дождь, там такая чернуха идёт! Головы отрезают, руки выламываются, кровь хлещет, а зал смеётся… В основном это на западных фестивалях приветствуется – от сытой, хорошей жизни им надо выплеснуть агрессию. У нас пока другие ориентиры, и большая часть авторских фильмов – попытка эстетства. Часто она предпринимается на историческом материале: 1920–1930 годы, ретро, воспоминания о чём-то… «Вспоминается» эстетика времени, тех образов, музыки и ритма – к этому сейчас многие обращаются. Ты можешь воспринять, пропустить через себя, красиво всё сделать… Но – мысль должна быть! Редко она есть. Мы говорим о тенденции.
А У НАС ВО ДВОРЕ…
– А правда, что на нашем ТВ есть государственные каналы?
– Есть.
– Почему же телеканалами и кинотеатрами игнорируются отечественное детское кино и анимация, несмотря на многолетние разговоры вокруг этой проблемы? Стойко выказывается пренебрежительное отношение телевизионщиков и прокатчиков. Или это пренебрежение транслирует через них само государство?
– С одной стороны, кино, анимация – это бизнес. Телевидение – это бизнес. И миром правит рейтинг. Считается, что выпустить на экран российский мультфильм – не формат. То, что по телевизору сейчас показывается, это формат, который забивает сетку. Проще купить 52 серии какого-то старого импортного барахла, которое стоит на кинорынке три копейки, и раз в неделю по воскресеньям 20 минут у тебя забиты. У нас нет подобного продукта, нам нечего предложить. С другой стороны, государство в принципе этим должно озаботиться. Может быть, это моя фантазия, но, по-моему, нужна программная политика. Анимация – одно из тех немногих искусств, которое воспитывает думающего зрителя. Ребёнок неосознанно всё воспринимает, в него изначально можно вложить как культуру, так и бескультурье. Нужен ли нашей стране думающий зритель? Проще дать жвачку: пожевал, выплюнул и забыл. Поэтому какого-то особого внимания, какое было в Советском Союзе к искусству для детей, сейчас нет. Студия «Союзмультфильм», Студия детских и юношеских фильмов им. Горького – это грандиозная идеологическая машина, которая формировала не столько досуг, сколько мировоззрение подрастающего поколения! Не нужно сейчас это никому. Не нужно формировать мировоззрение? Американский кинематограф воспитывает такой патриотизм! «Америка форэва!», гимн там каждый день поют – они воспитывают.
– А у нас телевизионщики гордо бьют себя в грудь и говорят, что не собираются никого воспитывать, они только информируют и развлекают.
– А у нас даже на недавно образованном детском канале посмотрите, что показывают! Невыгодно ТВ показывать детские программы, потому что существует закон: рекламу в детскую передачу вставлять нельзя! А ТВ существует за счёт рекламы. И государство этот закон не может отменить. Наше ТВ заинтересовано в контенте, но не мультики же оно заказывало! ТВ стремится делать передачи, которые смотрели бы люди, – для того чтобы разместить рекламу. И детские товары – питание, «всё к школе» – всё равно рекламируются! На Западе сериальная детская анимация телеканалами заказывается. На телерынке в Каннах, где продаются сериалы, ток-шоу и прочее, я как-то прошёлся по стендам: процентов пятьдесят предлагаемой продукции – это анимация… То есть сегодня анимационная индустрия предлагает ТВ огромное количество проектов – это приносит большие деньги и телеканалам, и студиям-производителям. И так во всём мире! У нас никто не купит анимационный контент, потому что ничего не заработаешь на рекламе. У них-то не запрещено, а у нас запрещено!
– Всё же трудно представить сказку, в которую врезается реклама памперсов или магазина… Это определённый компромисс?
– А другого выхода здесь нет.
– И аниматоры не возражают, чтобы их творения расчленяли рекламой?
– Во-первых, их об этом спрашивать не будут. Но из этой ситуации как раз есть всевозможные выходы. Например, показ рекламы в начале и в конце фильма. Для коммерческих каналов это не компромисс, а нормальная практика. По большому счёту, если бы государство понимало важность воспитания подрастающего поколения – возможно, и понимает, но никак это не проявляется, – по идее и без рекламы можно было бы обойтись. Я в этом уверен. И не только в канал «Карусель» надо вкладывать деньги. Да, он покупает детские фильмы, но далеко не за те деньги, каких это сложнейшее производство стоит. Делать мультфильмы – это очень-очень дорого!
– Какие сейчас фигурируют цифры?
– По расценкам Министерства культуры, минута любой анимации – рисованной, кукольной или компьютерной – стоит около двухсот тысяч рублей. Непонятно, почему 3D-анимация считается дорогой – там уже сделаны модели, ты просто их двигаешь. Эту технологию вообще придумали для того, чтобы облегчить и удешевить производство! А сейчас она используется как самая дорогая. Дело в том, что для государства всё одинаково и стандартно, по одной цене: система не учитывает разницы между простейшей рисованной или сложнопостановочной анимацией, что, конечно, неверно. Такой подход справедлив лишь в том случае, если не нужно качественное кино. Выходит, важен только хронометраж. Вот ты взял деньги на десять минут фильма, и лучше сделать упрощённую анимацию и отчитаться за деньги перед Минкультом.
– Какой-то формализм… Художнику же надо выразиться!
– В рамках бюджета. Для простой перекладки это вполне допустимая сумма производства. Но она мизерна для такого типа фильмов, как, скажем, классические трудоёмкие «Конёк-горбунок» или «Дюймовочка». Государственные деньги даются с оговоркой, что они могут быть частью бюджета, остальные деньги ищите у спонсоров. Слава богу, что вообще деньги Минкультом выделяются! Если бы не эта поддержка, анимации давно бы не было в нашей стране. Спонсоров найти крайне сложно: анимация – так называемые длинные деньги: вкладываются сегодня, а вернутся года через три или совсем не вернутся. Но если возьмут в прокат, шансы появляются. Рисованный полнометражный фильм можно сделать за $2 млн., из бюджета которого 80% – оплата ручного труда художников-аниматоров, которые сидят и покадрово всё это рисуют годами.
– Каждый кадр – рукотворное произведение искусства…
– Поэтому нужна, индустрия. Создатели сериала «Смешарики» смогли в Петербурге выстроить фабрику, и студия «Мельница», тоже питерская, делает полнометражных богатырей с продолжением. Вот это индустрия. Всё остальное – кустарная работа. Если бы в Москве одновременно запустили два рисованных полных метра, то для остальной части анимационного сообщества это стало бы катастрофой. Потому что не будет свободных художников-аниматоров, фазовщиков, прорисовщиков – того «второго звена», которое своими руками всё наше кино и делает. Этим профессиям никто нигде не учит, на это обучение деньги никто не выделяет, и профессионалов, носителей школы и традиции, с каждым годом всё меньше… На них сейчас огромный спрос! Удача – если удаётся найти у коллег на подхват такого специалиста. При этом приглашаешь его работать за такие деньги, что в любой другой стране это неприлично. И ты понимаешь, и он понимает, что у тебя нет возможности заплатить больше, а без него ты сам ничего не сможешь. И не попросишь его сделать лишнюю поправку – он тебе и так по дружбе помог! Помню, Саша Татарский посмотрел на цифры за какой-то год и сказал: «Бюджет всей российской анимации – одна треть одного «Шрэка»!» А у нас на эти деньги производится около 80 фильмов в год…
Беседовала
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Серёгин Сергей Николаевич родился в 1967 году в пос. Шварц Киреевского района Тульской области.
В 1991 г. окончил факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова. Сотрудничал с различными изданиями («Экран – детям», «Спутник кинозрителя», «Искусство кино»).
1992–1994 гг. – работа на ГТРК «Новосибирск» в качестве редактора, режиссёра, автора и ведущего телепередач. В 1993 г. организовал при новосибирском ТВ курсы и студию анимации. С 1996 г. работает в кинокомпании «Мастер-Фильм». Член оргкомитета Открытого российского фестиваля анимационного кино в Суздале.
Автор и режиссёр 15 документальных фильмов, среди которых: «Внук шамана», «Афганистан. Последний солдат», «Фёдор Хитрук. Профессия – аниматор», «Ближе к небу», «Блошиный рай» и др.
Режиссёр 6 анимационных фильмов, в том числе: «Лукоморье. Няня», «Ключи от времени», «День рождения Алисы», «Белолобый». Лауреат российских и зарубежных фестивалей.