«Мосфильм» был детищем революции и старел вместе с нею. Эмблема – жница и молотобоец – впечатляла, веселила и вызывала смущение, как всякий гигантизм ушедших эпох. Как мамонт в вечной мерзлоте, сталинские высотки и первый танк размером с дом. На логотипах новых картин она всё уменьшалась, уменьшалась и совсем было стала постмодернистской завитушкой (ишь сувенирчик какой! тяжёленький!), как грянула новая революция.
Оказалось, реальное производство главнее цифрового. А звёздный американский ВПК «экономики услуг» исчисляется по шарлатанской методике. А хлеб и сталь по-прежнему первичны, и по обоим Россия выходит на первое место в мире (металлургия газоёмка, и страна, продающая газ по 1400, а внутри использующая по 40, необгоняема в принципе).
А уже надстройка, взявшая за эмблему базовые символы, подтянется – тем более и Голливуд сам ушёл.
Кто бы мог подумать.
Кинофабрику (как и в дальнейшем телецентр) воздвигали на абсолютном пустыре, от которого до любых логистически связанных пространств скачи – не доскачешь. Пеший путь к студии от ближайшего метро занимает ровно час. Почему для не слишком громкого производства надобно выбирать такую глушь – загадка («Ленфильм» вполне себе благополучно стоит на Каменноостровском проспекте, почти центр). Московские, в общем, тайны.
Может быть, дело в тотальности охвата. Как у столичной публики сегодня нет лица – это представительная сборная даже не РФ, а усопшего Советского Союза, так и профиль «МФ» определить трудно. У «Ленфильма» специфика была, у Одесской студии была, у Свердловской была (все три умерли), а «Мосфильм» жив и стратегически аморфен. Кино. Всё.
«Белое солнце пустыни».
«Ирония судьбы…».
«Бриллиантовая рука».
«Москва слезам не верит».
Всё, что любим мы и ценим, чем гордится коллектив.
Ну почти.
Про «Чёрную кошку» в Москве снимала Одесса (зато про броненосец «Потёмкин» у них – мы). Чеховскую «Свадьбу» – грузины в Тбилиси.
Столица отвечала столь же наглой экспансией. Главный ленинградский фильм «Осенний марафон» сделан «Мосфильмом». Главные грузинские – «Мимино» и «Не горюй» – тоже «Мосфильм» (исключительным прозелитизмом грешил Г.Н. Данелия). Таёжные «Девчата» – «Мосфильм». Полесское «Восхождение» – «Мосфильм». Даже Довженко снимал «Арсенал» не у себя в Киеве, а у нас. Первый советский ужастик «Вий» – и тот московский. На самую главную его картину – «Калина красная» «МФ» сманил со студии Горького самого Шукшина.
Суперфабрика вела себя как ЦСКА в хоккее: присматривала лучшие кадры окрест и призывала в армию. К нам съехали и составили славу киевлянин Балаян («Полёты во сне и наяву» – на Довженко, «Леди Макбет» – уже у нас), одессит Говорухин («Десять негритят» там – «Конец прекрасной эпохи» здесь), белорус Рубинчик («Венок сонетов» там – «Нелюбовь» здесь), молдаванин Лотяну («Лаутары» там – «Табор уходит в небо» здесь). Кое-кого, надо признать, пригревал Питер, но в основном Москва-матушка.
Были свои региональные, гордые независимостью студии, но Голливуд весь туточки.
Директора «МФ» были такими же грозными богами, как Уорнеры и Фоксы. Легендарные тираны, организаторы побед и губители биографий. Пырьев. Сурин. Сизов. Досталь. Шахназаров. Магнаты. Вершители. Нормой всех республик, кроме Украины, было 5–6 картин в год. «Мосфильм» снимал по 40. Эйзенштейн, Гайдай, Меньшов, Михалков, Тарковский, Ромм, Данелия, Бондарчук, Рязанов, Соловьёв, Митта – все промелькнули перед нами, все побывали тут («Не все», – сердито скажут с того света Козинцев и Герман и будут в чём-то правы).
«А только Крым будет наш», – сказано на «Мосфильме».
«Вот враг, рядом свои, и наше дело правое», – сказано на «Мосфильме».
«Все напасти нам будут трын-трава», – спето на «Мосфильме».
(И только «Скажи, американец, в чём сила» – опять Ленинград; братья, что скажешь.)
Кино не только осветило нашу жизнь во тьме, но и сконструировало, сориентировало, одушевило её (мою-то уж точно!). И огромный кусок нашего мира сооружён здесь, на Потылихе, у Воробьёвых гор.
«Джонни, сделай монтаж!» – это ведь тоже «Мосфильм».