Манаф Батчаев
Родился в 1936 году. Поэт, прозаик, публицист. Пишет на родном карачаевском и русском языках. Книги Манафа Батчаева находятся в библиотеках Северного Кавказа, России и ближнего зарубежья. Автор встречается с читателями, проповедует молодёжи законы братства и дружбы всех народов Кавказа и России. Прекрасно знает историческое прошлое родного карачаевского народа, его культуру, традиции и обычаи.
______________________________
Рассказ
Все звали её Гыкга*. Может, было у неё другое имя, да вот забылось. «Ляля, лялька» – так и осталось это прозвище за ней на всю жизнь. Да и сама она отзывалась только на это обращение.
Едва она только вошла в юность, её решили выдать замуж: тогда это было нормальным явлением. Тем более что девушки в те годы созревали раньше, к тому же были хозяйственными и домовитыми.
В те времена у карачаевцев был своеобразный обычай выявлять, насколько девушка крепка, чтобы рожать детей и вести хозяйство. Один из сватов незаметно снимал с головы папаху и бросал в девушку. Если она не припадала на ногу, не визжала, не падала или что там ещё могло случиться – значит, твёрдо стоит на ногах, уверенна, сможет родить много детей. У каждого народа есть свои критерии и правила, по которым отбирают невесту для продолжения рода и народа.
Так вот и вышла замуж Гыкга. Наверное, хорошо прошла экзамен с папахой, потому что со временем родила семь сыновей и одну дочь – как в лучших сказках всех народов.
Однажды она вместе с внучкой, старшей дочерью своего сына Унуха, 13-летней Сапият, из своего аула Гюрюлдеюк отправилась в аул Элтаркъач через перевал. Неподалёку от этого места аульчане разбили на склонах картофельные огороды – место-то солнечное было. Гыкга по дороге беседовала с внучкой.
Сначала она говорила, как хорошо, что у неё есть взрослая внучка – умница и помощница. Потом радовалась, что после Сапият родилось пять мальчиков. Ведь во все времена и тяжело работать, и защищать народ приходилось мужчинам, поэтому аланы всегда желали, чтобы рождались мальчики. А поскольку у них было сильно развито чувство взаимопомощи, народ жил кварталами, каждый со своим атаулом**. С именем атаула определились ещё в далёкие времена, назвав свой род по имени прапредка.
Затем она переключилась на свои каждодневные заботы. Все её семеро сыновей воевали на фронтах Великой Отечественной войны, и Гыкга жила в состоянии постоянной тревоги за своих детей. Помимо этого беспокоили и бытовые проблемы – например, невозможность приобрести то же мыло. И тогда Гыкга, с рождения жившая среди чистоплотного народа, вспомнила, как её предки в старину выходили из подобной ситуации, как передавали из поколения в поколение способ изготовления щелочного мыла, которым мылись, стирали, чистили утварь.
Теперь, идя в сторону картофельных огородов, Гыкга объясняла девочке цель их путешествия.
– Сейчас наберём в огородах лебеды, – говорила она. – Трава уже на корню засохла – то, что нужно для хорошего мыла.
Лебеда кое-где вымахала выше человеческого роста – рачительные карачаевцы нарочно оставляли целые заросли этой травы с высоким содержанием щёлочи. Бабушка с внучкой долго собирали сухостой, выдёргивая сорняки с корнем – именно там была большая концентрация щёлочи, – потом складывали друг на друга длинные сухие стволы.
Когда куча стала высотой со стожок сена, бабушка прямо там же, на огороде, ловко подпалила лебеду кремнём и кресалом. Горький дым заклубился, затем медленно пополз в сторону ущелья, видный издалека. И хотя день стоял безветренный, вскоре костёр затрещал, запылал, выстреливая искорками. Но бабушка с внучкой всё продолжали подбрасывать в огонь новые охапки лебеды.
Их работу прервал шум мотора. Над ними неожиданно низко пролетел самолёт, и от внезапного рокота они вздрогнули и испугались. За штурвалом сидел человек, который смеялся, глядя на них. Очевидно, издали завидев клубы дыма, лётчик прилетел на разведку, а увидев, что женщина и подросток жгут сухую траву на склоне горы, успокоился. А может, он над ними посмеялся. Потом развернулся и улетел.
А бабушка и внучка помимо испуга испытали теперь и злость. Гыкга с силой швырнула охапку лебеды в костёр:
– Перепугал проклятый! Всех моих сыновей забрали, будьте вы прокляты!
Потом они присели в стороне, дожидаясь, пока догорит костёр и остынет зола. Чтобы занять время и отвлечь внучку от пережитого испуга, бабушка начала детально объяснять, что они будут делать с этой золой, чтобы из неё получилось мыло.
– Сейчас мы соберём золу, дома просеем, заложим в большой котёл, зальём водой и оставим на сутки. Затем месиво процедим, а гущу соберём. Она должна по консистенции напоминать густую сметану. Потом смешаем с нутряным жиром – бараньим или говяжьим. В старину ещё с козьим, медвежьим или барсучьим жиром замешивали, тогда мыло становилось лечебным… А потом сделаем из этой массы биточки и оставим сохнуть на солнце. Вот так и пополним запасы мыла. Оно и полезное, и отмывает всё дочиста…
Сапият слушала бабушку, смотрела на предзакатное солнце, на синь августовского неба. Ей и в голову не приходило, что этот день станет одним из самых её памятных дней и каждый шаг, каждое слово этого дня она пронесёт через свою долгую жизнь.
* Гыкга (карач.) – детка, ляля, лялька.
** Атаул (карач.-балк.) – внутрифамильный клан по предкам отцовской линии, часть рода, фратрия, патронимия.
______________________________
Алмасты
Рассказ
– На кого ты похожа? – всплеснула руками бабушка, увидев внучку, которая сидела на солнышке с распущенными и сильно взлохмаченными волосами. – Ты девочка или алмасты?
Внучку бабушкино возмущение не обидело – наоборот, раззадорило.
– Кто такая алмасты? – с азартом спросила она. – Это дочь хана?
– Как же, хана, – ворчливо сказала бабушка, которая, впрочем, на внучку никогда серьёзно не сердилась. – Вот расчешись и заплети волосы в косу, чтоб тебя ненароком Чачлы*** не увидела и не забрала с собой, приняв за свою… Она умеет незаметно подкрадываться – только собаки, её учуяв, лай поднимают да волки воем заходятся. Тем более что она и гипнозом обладает – захочешь не захочешь – сама за ней пойдёшь. Недаром в старину мужчины, которые на кошах годами жили и пасли скот, брали их в жёны…
Бабушку можно было слушать сутками напролёт, лишь бы та рассказывала. И если такая малость, как собрать волосы, заставит её вспомнить народные предания, то девочка готова заплести не одну, а десять кос!
Бабушка тем временем достала моток пряжи, надела его внучке на руки и начала наматывать клубок. И как пряжа потекла речь её…
Предки карачаевцев, аланы, были первыми скотоводами, которые свободно гоняли стада, отары и табуны по обширным территориям с востока на запад, с юга на север. Они занимали богатые растительностью земли, удобные для разведения скота. Это и было основной причиной повсеместного распространения многочисленных аланских племён. Одни кочевали, вторые оседали где-нибудь в приглянувшемся месте, а третьи, предки карачаевцев, с родных мест и не трогались – благо альпийских лугов Кавказа им хватало для разведения многочисленного скота.
Рядом с людьми обязательно селится и нечистая сила. Она, эта нечисть, может принимать разные обличья, но неизменно остаётся коварной, непредсказуемой и опасной. Чтобы не накликать её, при упоминании надо называть её другим словом, чтобы она не явилась на зов.
– В старину, да и сейчас её называют Чачлы, то есть волосатая. Или Атайтмаз, – шёпотом сказала при этом бабушка, осторожно оглядываясь, как будто ведьма могла оказаться рядом. – Она очень странная и вечно лохматая. Недаром женщину с распущенными волосами сравнивают с Чачлы, и недаром мы собираем свои волосы и прячем их под платком.
Солнце уже начало припекать, но бабушка явно наслаждалась теплом, а девочка не обращала внимания на жаркие лучи – она вся ушла в слух.
– Пахотной земли у аланов, оставшихся в горах, было очень мало, да и ту отвоёвывали у гор. На мало-мальски пригодных участках собирали камни и из них строили дозорные и оборонительные башни, каменные ограды, и также арыки для орошения. Очищение участков от камней – это очень тяжёлая работа, ежегодно требовалось усилие всех людей, – продолжала бабушка, ловко распутывая пряжу, которая кое-где спутывалась, как волосы этой, как её… Чачлы…
Девочка прикрыла глаза, чтобы солнце не слепило. И то ли бабушка говорит, то ли древняя память поколений проснулась во внучке – только она своими глазами всё увидела…
В горах снег выпадает рано, поэтому вызревают только ячмень и просо, которые были основным продуктом из зерновых.
Для получения муки на реках установлены мукомольни. Для работы каждой мельницы требуется мощный поток воды – но ведь давным-давно вручную прорыты несколько водопроводящих каналов, вода которых заставляет двигаться жернова. С одной из таких мельниц связано предание, оно давно бытует в роду Коркмазовых, которые относятся к атаулу Гондалары.
У одного старика, Усейина Коркмазова, была, представьте себе, вторая жена – алмасты, с которой он сошёлся на кошаре. Говорят, она была деду очень послушна, потому что ему удалось вырвать клок её волос и спрятать так, чтобы она не смогла его найти – иначе перестанет подчиняться и вознамерится навредить.
В один из весенних дней, когда народ очищал участки земли от камней, в доме деда Усейина остались два мальчика. В очаге на огне кипел казан, варился ячменный кисель для приготовления бозы. И тут в дом вошла алмасты, дико вращая глазами.
– Где ваш дед спрятал мои волосы? – грозно спросила она.
Дети перепугались. Они ничего не поняли, только в ужасе и растерянности смотрели по сторонам. Вдруг взгляд одного попал на камень у очага. Алмасты бросилась к очагу, подняла камень и нашла свои волосы. Чтобы отомстить Усейину, она бросила обоих мальчиков в кипящий казан и кинулась бежать. Тут её заметил дед Усейин, который понял, что она натворила бед, и бросился за ней. Алмасты скрылась в мельнице, куда частенько пробиралась ночами – она любила вылизывать мучную пыль. Там дед Усейин её и догнал.
Но алмасты, которая вернула себе свои волосы, захохотала, потому что он потерял власть над ней.
– Отпусти и впредь не смей меня тревожить, – заявила она. – За то, что ты держал меня и прятал мои волосы, слушай моё проклятие! Пусть ни один мужчина в твоём роду не живёт более 80 лет. А за то, что мы с тобой жили вместе, ты каждый раз, когда разделаешь тушу барана, оставляй для меня ливер на разделочном столбе. Только подвешивай выше! Не оставишь мою долю – ещё больше несдобровать твоему роду!
Дед Усейин всю оставшуюся жизнь так и делал. И вот что рассказывали очевидцы: как бы высоко ни подвешивал дед ливер, к утру всё исчезало. А в роду деда ни один мужчина не жил более 80 лет…
– Вот так-то, внучка, – заключила бабушка, и девочка очнулась от видений. – С Чачлы шутки плохи. Чем дальше от неё – тем лучше.
*** Чачлы (карач.) – иносказательное название алмасты. Произносить имя этой нечисти избегают, заменяя словами Чачлы или Атайтмаз, то есть «непроизносимое».