Марина Иванова, СultVitamin, Новосибирск
Поезд, которому предстояло возвратить в Москву музейные сокровища, состоял из 52 вагонов: 16 двухосных товарных, 12 четырехосных пульмановских, пяти пульмановских платформ, одного пассажирского вагона для сотрудников и одного для охраны. В одном эшелоне уезжали в Москву ценности Третьяковской галереи, Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, Государственного музея нового западного искусства, Музея восточных культур, украинских музеев, предметы из Большого театра и московской консерватории, панорама «Оборона Севастополя». В конце ноября из Новосибирска в Ленинград отправился состав с коллекциями ленинградских дворцов-музеев, а августе и сентябре 1945 года в Ленинград из Новосибирска ушли составы с коллекцией Артиллерийского исторического музея Красной армии. Всего в пригородные дворцы-музеи Ленинграда было возвращено 40 765 музейных предметов .
Третья часть исторического очерка о истории Новосибирского государственного академического театра оперы и балета. Первая часть очерка опубликована здесь и вторая здесь.
В конце 1940-го года строительство Новосибирского театра оперы и балета, длившееся почти десятилетие, подходило к завершению. Здание Дома культуры и науки, с середины 30-х годов достраивавшееся как театр оперы и балета, было почти готово.
Планировалось, что «самый большой театр Советского Союза», возвышавшийся в центре Новосибирска, откроет двери для публики в августе 1941 года. Здание, зрительный зал и фойе уже осенью 40-го года были почти такими, какими мы, современные новосибирские зрители, привыкли их видеть: барельеф над входом в театр за двумя рядами колонн, лепнина с античными масками, живописные панно и фризы с классическими сюжетами, огромный плафон Большого зала с его тонкой, изящной живописью. Все это декоративное богатство ‒ результат работы скульптурной мастерской при строительстве театра, которой руководила скульптор и археолог Вера Штейн, и масштабного, кропотливого труда бригады новосибирских художников под руководством Абрама Бертика. А одно из самых впечатляющих украшений Большого зала ‒ античные боги и герои, сияющие белизной на фоне вишневого бархата в галерее над амфитеатром, прибыли в Сибирь осенью 1940 года из Москвы, из Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Кто бы мог предвидеть, что меньше чем через год восемь повторяющихся скульптур ‒ копии работ античных мастеров Агесандра Антиохийского, Леохара, Фидия, Поликлета, Кефисодота ‒ встретят в театре сотрудников того самого музея, в котором они были созданы для новосибирского театра. Ведь фонды ГМИИ имени Пушкина вместе с сокровищами других музеев СССР бережно сохранялись в эвакуации в здании Новосибирского театра оперы и балета с лета 1941 года до осени 1944 года.
Как вспоминал один из сопровождавших коллекцию ГМИИ имени Пушкина в эвакуации реставратор М.А. Александровский: «Нам дали роскошное здание нового оперного театра. Помещения его были полны строительного мусора, не было ни столов, ни стульев, но зато каждому дали по комнате, а в зрительном зале на фоне красного бархата в нишах стояли белоснежные слепки с античной скульптуры».
На несколько суровых военных лет новосибирский театр стал спасительным ковчегом для огромного количества культурных ценностей мирового значения: коллекций Государственной Третьяковской галереи, Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, Музея нового западного искусства, Музея восточных культур, Музея Московской консерватории, Государственной коллекции музыкальных инструментов, ленинградских Артиллерийского музея Красной армии, Этнографического музея, Всероссийского музея имени А.С. Пушкина, архива Пушкинского Дома, музеев-заповедников Ленинградской области «Петергоф», «Павловск», «Царское Село».
В «Сибирском ковчеге» хранились также экспонаты Смоленского музея-заповедника, Горьковского художественного музея, украинских музеев ‒ Харьковской художественной галереи им. Т.Г. Шевченко, киевских Музея украинского искусства и Музея Т.Г. Шевченко. Особая страница истории эвакуации художественных ценностей в Новосибирск связана с панорамой «Оборона Севастополя 1854–1855 гг.», привезенной в наш город в декабре 1942 года.
А теперь расскажем подробнее о том, как спасали культурное достояние страны и как сибирский театр стал во время войны крупнейшим хранилищем сокровищ мирового искусства.
В Советском Союзе еще до начала Второй мировой войны задумывались о том, что может возникнуть необходимость перемещения главных музейных коллекций для их сохранности, ведь молодое советское государство находилось в недружественном окружении. Уже в 1936 году для основных музеев составили план эвакуации. Но предвидеть масштабы предстоящего перемещения ценностей, конечно, никто не мог. Кроме того, музеи подчинялись разным ведомствам: из 626 музеев: 439 музеев находились в ведении Наркомпроса, 56 музеев были подведомственными учреждениями Всесоюзного комитета по делам искусств, остальные подчинялись Академии наук СССР, научно-исследовательским институтам, вузам, прочим ведомствам и учреждениям. К моменту эвакуации в лучшем положении оказались художественные музеи, которые подчинялись Всесоюзному комитету по делам искусств: в них были заранее составлены списки ценностей, подлежащих эвакуации, и заготовлены необходимые упаковочные материалы.
В связи с загруженностью основных транспортных сетей оборонными перевозками остро вставал вопрос обеспечения транспортными и техническими средствами, кроме того, порой буквально на ходу менялись назначенные пункты эвакуации и помещения для хранения вывозимых ценностей. Сотрудники музеев оперативно вносили корректировки в планы и спасали культурное достояние государства не жалея себя, под обстрелами, бомбежками.
Государственная Третьяковская галерея начала готовиться к эвакуации коллекции с первых недель войны. Упаковка особо ценных произведений «первой очереди» началась 4 июля, еще до того, как вышло распоряжение Совета народных комиссаров СССР эвакуировать из Москвы уникальные произведения искусства и другие особо ценные и дорогостоящие экспонаты.
Сотрудники Третьяковки во главе с директором, Александром Ивановичем Замошкиным, работали на протяжении всего светового дня: с 6–7 часов утра до 9–10 вечера. Картины спешно снимали со стен, освобождали от рам, укладывали в замаркированные ящики и опломбировывали. В каждый ящик вкладывалась спецификация с каталожными данными. Маленькие полотна упаковывали в фанерные ящики со стружкой, а большие холсты накатывали на специально изготовленные валы ‒ деревянные катушки, обшитые искусственной замшей, заключали в металлическую оболочку, запаивали и упаковывали в ящики с хорошей изоляцией. Сразу несколько больших полотен следовало накатывать очень осторожно, прокладывая плотной бумагой и избегая малейших морщин, чтобы не повредить красочный слой. «Явление Христа народу» Александра Иванова ‒ полотно размером 5,5 на 7,5 метра ‒ пришлось поместить на две открытые железнодорожные платформы, плотно укутать брезентом и так отправить в эвакуацию. Пока в музеях продолжалась спешная упаковка художественных собраний, Комитет по делам искусств вел секретную переписку о возможных сроках, пунктах назначения и методах перевозки.
13 июля 1941 года вышло распоряжение о временном вывозе ценностей из Москвы. Было решено транспортировать бесценный груз по железной дороге. В прилагаемой к распоряжению ведомости перечислялось имущество Комитета по делам искусств, подлежащее вывозу из Москвы, и указывался пункт назначения – Новосибирск. Согласно распоряжению в Сибирь отправились: коллекция старых музыкальных инструментов Большого театра СССР, уникальные произведения искусств Государственной Третьяковской галереи, экспонаты Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, Музея нового западного искусства, Музея восточных культур.
По воспоминаниям реставратора ГМИИ им. А.С. Пушкина М.А. Александровского, чистая случайность уберегла состав с национальным достоянием страны: «На сортировочной станции железной дороги мы стояли двое суток, так как вне всякой очереди, разумеется, шли на фронт воинские составы. На третьи сутки поезд отправился, и очень своевременно. На другой день радио сообщило, что на то место сортировочной, где стоял эшелон, были сброшены бомбы».
Первый «Музейный эшелон» из 17 вагонов, увозящий бесценные артефакты в Сибирь, выехал из Москвы 15 июля. Он увозил вглубь страны 235 ящиков с экспонатами Государственной Третьяковской галереи (ГТГ) ‒ 12 тысяч наиболее ценных произведений, включая живопись, графику и скульптуру. Вместе с ними были погружены еще 603 ящика из собраний других музеев. Сопровождали груз сотрудники учреждений.
Засекреченный состав прибыл в Новосибирск 21 июля 1941 года. Под проливным дождем одиннадцать сотрудников с помощью красноармейцев выгрузили экспонаты из вагонов и перевезли их в помещение Театра оперы и балета. В середине августа из ГТГ в тыл отправили вторую очередь художественных произведений. В этот раз баржа с экспонатами отправилась водным путем в Молотов (ныне Пермь). Но все же основная часть коллекции Третьяковской галереи была направлена в Новосибирск: в ноябре 1941 года состоялась третья очередь эвакуации (108 ящиков, из которых четыре принадлежали Музею-заповеднику «Архангельское»), вместе с эвакуируемыми ценностями в Новосибирск отправилось около 50 работников галереи и членов их семей, а четвертая, завершающая очередь, состоялась в сентябре 1942 года (еще 205 ящиков). На этот раз, помимо икон, живописи и графики, больше всего было вывезено произведений скульптуры, для нее был выделено подвальное помещение, подходящее по размеру.
Эвакуированные музейные фонды Комитета были преобразованы в филиал Третьяковской галереи со сводным штатом сотрудников и ответственным директором Александром Ивановичем Замошкиным. Здание хранилища было обеспечено круглосуточной военизированной охраной.
Сначала под хранилища заняли кольцевые фойе первого и второго этажей. Экспонаты были рассредоточены по трем хранилищам: главное размещалось в фойе второго этажа, второе было на первом этаже в двух крыльях кольцевого фойе, предназначенного для гардероба, и было отгорожено деревянными перегородками, пропитанными огнеупорным составом, третье – в подвале. Ящики ставились рядами по музеям и видам искусства вплотную один к другому. В два, а иногда и в три яруса. На первом этаже с немного большей влажностью поместили ящики со скульптурой, терракотой, керамикой, древнерусской живописью. Там же вынуждены были оставить более громоздкие ящики. На втором этаже нашли место для живописи, пастели и графики. Здесь же отгородили запасник. Обустроили помещение для реставрации. Одновременно с расстановкой ящиков велись срочные работы по изоляции музейных хранилищ от помещений, не относящихся к филиалу, ‒ зрительного зала, сцены и других помещений, в которых продолжалось строительство. Для проживания сотрудников филиала и их семей отвели комнаты на третьем этаже.
По учетным документам в Новосибирск из ГТГ эвакуировали 16 277 художественных произведений: 3 900 живописных полотен, 466 произведений скульптуры, 1 427 произведений древнерусского искусства, 10 323 – графики, 161 изделие из металла. Среди шедевров, хранившихся в здании новосибирского театра, были «Троица» А. Рублёва, «Явление Христа народу» («Явление Мессии») А.А. Иванова, «Не ждали» И.Е. Репина, «Меншиков в Березове» В.И. Сурикова, «Алёнушка» В.М. Васнецова, «Демон поверженный» М.А. Врубеля, «Похищение Европы» В.А. Серова, «Гаммерфест. Северное сияние» К.А. Коровина, «Водоем» В.Э. Борисова-Мусатова и многие другие.
Музеи Наркомпроса РСФСР, в их числе пригородные дворцы Ленинградской области, приступили к разработке эвакуационных планов после 22 июня 1941 года, однако с быстрым наступлением гитлеровских войск вынуждены были корректировать планы, исходя из возникающих обстоятельств.
Эвакуация музейных ценностей из пригородных дворцов Ленинграда тоже осуществлялась в несколько этапов. Последовательность определялась по критерию исторической и художественной значимости музейных экспонатов. Всего из пригородных дворцов-музеев было эвакуировано 40 765 музейных предметов – всего 23 % от их довоенных фондов.
Составленные в 30-х годах для музеев, в частности для пригородных дворцов Ленинграда, списки подлежащих эвакуации ценностей отличались от реальных потребностей учреждений. По выборке комиссии предлагалось спасать всего 10 % фондов, поэтому руководители музеев нередко сами принимали решения, какими предметами дополнить списки вывозимых экспонатов. Например, из 72 554 уникальных произведений XVIII‒XIX веков Екатерининского и Александровского дворцов г. Пушкина по утвержденному списку к эвакуации планировалось только 303 экспоната. Предметы из этого перечня упаковали за два дня, а после, в течение 83 дней упаковывалось все, что было возможно спасти. Кроме того, не хватало необходимых упаковочных материалов, поскольку в нужных количествах они были заготовлены не во всех музеях. Экспонаты из дворцов-музеев ввиду нехватки ящиков и древесной стружки, сотрудники упаковывали в сундуки, в которых хранились императорские мундиры и платья, а для сохранения хрупких предметов использовали шелковые платья, шарфы и другие предметы туалета.
Сначала в качестве места эвакуации для коллекций пригородных дворцов Ленинграда по «плану разгрузки» 1936 года были определены два города: Горький и Сарапул. Горький начал принимать музейные ценности в конце августа 1941-го, но уже в октябре 1941 года город начал подвергаться постоянным налетам немецкой авиации. Сохранность коллекции снова оказалась под угрозой.
Ответственным за хранение ценностей пригородных дворцов был назначен бывший заведующий Александровским дворцом-музеем Анатолий Кучумов. Не дожидаясь одобрения из Ленинграда и заручившись поддержкой Комитета обороны Горького, Кучумов принял решение двигаться дальше ‒ в Сибирь, в Томск. Однако в городе уже не оставалось свободных помещений, пригодных для хранения. Тогда было принято решение направить «Музейный эшелон» в Новосибирск, в здание театра оперы и балета. 22 декабря 1941 сюда прибыли 428 ящиков с экспонатами из Ленинградских дворцов-музеев, вместе с которыми были эвакуированы ценности из Музея этнографии Ленинграда, Горьковского и Смоленского художественных музеев, Сумского музея из Украины. Позже в фонды филиала Третьяковской галереи были приняты произведения других украинских музеев, эвакуированные первоначально в Абакан. Разгрузка вагонов происходила в ночное время в лютый мороз. Свободных складов и навесов не было, железнодорожники предлагали разгружать вагоны прямо на снег. Если бы снег забился в щели, попал в ящики, начал таять, экспонатам грозила бы гибель. Помог первый секретарь обкома партии Михаил Васильевич Кулагин ‒ распорядился собрать брезенты, большие полотна декораций в театрах, ковры, чтобы можно было укрыть ящики. Несколько бригад военных при свете фонарей выгрузили ящики на землю, бережно укрыли, а рано утром на грузовиках и лошадях, запряженных в сани, под охраной и в сопровождении сотрудников дворцов-музеев экспонаты были перевезены в здание Оперного театра. Решением Совета народный комиссаров СССР от 22 мая 1943 года Ленинградскому хранилищу музейных фондов была присвоена первая музейная категория, которую в то время имели только Государственный Эрмитаж, Государственный Русский музей, Государственная Третьяковская галерея и Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Директором Музея-хранилища Ленинградских дворцов в Новосибирске был назначен А.М. Кучумов.
Ленинградский Артиллерийский исторический музей Красной армии к началу Великой Отечественной войны обладал крупнейшей коллекцией артиллерийских орудий, огнестрельного и холодного оружия. Музей подчинялся Министерству обороны и 26 июня 1941 года получил распоряжение эвакуировать фонды в Новосибирск. Шестого июля в Сибирь отправился первый эшелон из 17 вагонов, увозивший в тыл не только экспонаты Артиллерийского музея, но и 34 ящика, принадлежащих Институту русской литературы (Пушкинский Дом) ‒ с рукописями-автографами великих русских писателей. Второй эшелон из 32 вагонов отбыл 16 июля. По прибытию в Новосибирск все архивные, библиотечные и музейные фонды были размещены на военном складе на станции Иня, совершенно не отвечающем требованиям хранения. Эти помещения представляли собой неотапливаемые тонкостенные бараки без окон с глинобитными полами. И только благодаря настойчивости начальника музея, полковника Яна Францевича Куске, осенью 1941 года материалы научно-исследовательского отдела и большая часть фондов исторического отдела были перевезены и размещены в здании Оперного театра. Артиллерийские орудия, коллекция огнестрельного и холодного оружия оставались на станции Иня, а в декабре были перевезены в подходящие помещения на территории военного городка в Первомайском районе Новосибирска на железнодорожной станции Инская. Сотрудники музея, наряду с заботой о коллекции, выезжали в командировки на фронт и собирали образцы немецкого оружия и обмундирования. Благодаря этим поездкам были организованы передвижные выставки, на которых обучали обращению с трофейным оружием бойцов СибВО, а в окружном Доме офицеров работала постоянная выставка и учебный кабинет для изучения вооружения противника. А в ноябре 1942 года выставка трофеев Отечественной войны заработала в специальном вагоне Томской железной дороги, совершившем несколько продолжительных рейсов в первом полугодии 1943 года. Важным событием как для музеев, так и для горожан стала выставка «Героическое прошлое и настоящее русской армии», организованная АИМ совместно с филиалом Третьяковской галереи и дирекцией Ленинградских дворцов-музеев. Посетители могли увидеть военные реликвии, начиная с походов Петра I и Александра Суворова, личные вещи прославленного полководца: шпагу, зрительную трубу, а также картины и экспонаты из дворцов Пушкина и Павловска. Выставка пользовалась огромным успехом и поддерживала у посетителей уверенность в победе Красной армии и в войне с немецко-фашистскими захватчиками.
Основная трудность в обеспечении сохранности музейных ценностей в Новосибирске, как и в других временных хранилищах, заключалась в том, что предметы поступали в упакованном виде. Это предохраняло ценности от механических повреждений, но затрудняло контроль состояния экспонатов. Сначала не планировалось вскрывать ящики до их возвращения на места постоянного экспонирования, да и эвакуация рассматривалась как краткосрочная мера. Однако все же приходилось по разным причинам вскрывать ящики. Вначале лишь те, что внушали опасения своим внешним видом, позднее для плановых проверок, а также для изъятий картин при подготовке открывающихся выставок. Любое вскрытие ящика проводилось в присутствии созданной для этого комиссии, после чего составлялся акт. Фиксировались все вскрытия ящиков, причины вскрытий и результаты обследований. К примеру, еще в Горьком обнаружилось, что в ящиках из дворцов-музеев, для упаковки которых уже не хватало специальных материалов и сотрудники использовали имеющиеся под рукой средства ‒ сено, вату, клеёнку и т.д., некоторые экспонаты в ходе транспортировки и хранения пострадали, и им требовалась реставрация. В Новосибирске тоже пришлось вскрыть часть прибывших ящиков, и при вскрытии было обнаружено заражение плесенью живописи, бой фарфора, механические повреждения мебели, царапины на картинах и т. д.
К счастью, в новосибирском хранилище работали ведущие реставраторы страны ‒ специалисты Третьяковской галереи и ГМИИ им. Пушкина. Под их руководством проводились все необходимые работы.
Особенно сложной задачей для реставраторов стала консервация поступившей из зоны военных действий Панорамы «Оборона Севастополя». Полотно было создано Францем Рубо в 1905 году к 50-летию героической защиты города от англо-французской интервенции во время Крымской войны. В начале войны специалисты севастопольского музея заключили, что эвакуация полотна невозможна ввиду его ветхости. А 25 июня 1942 года в результате прямого попадания авиабомб здание Панорамы было разрушено, в нем начался пожар. Узнав о случившемся, к горящему зданию устремились моряки и бойцы противовоздушной обороны. Воды в здании не было, спасателей обливали водой, и, проникая в горящее здание, они срывали куски холста и передавали по живой цепочке, не обращая внимания на свистевшие вокруг пули. Из горящего здания удалось вынести 2/3 Панорамы ‒ 86 полотен. Благодаря тому, что в спасении Панорамы участвовал профессиональный художник Семен Аннопольский, холст был разрезан довольно грамотно и почти все важные эпизоды и батальные сцены сохранились. Под непрекращающимся огнем, фрагменты были упакованы в мягкую тару, которой послужили флотские одеяла, сложены в тюки и погружены на борт эсминца «Ташкент». Последним он прорвался в город и принял на борт 2 300 человек и спасенные фрагменты панорамы. По пути в Новороссийск перегруженный корабль подвергся жесточайшему авианалету ‒ на «Ташкент» было сброшено более 300 бомб. В Новороссийск получивший пробоины корабль отбуксировали два эсминца. После просушки фрагменты упаковали в ящики и отправили по маршруту Ашхабад – Самарканд – Ташкент – Актюбинск – Орск – Кустанай. В конце ноября 1942 года ящики были переправлены в новосибирский филиал Третьяковской галереи. Шестнадцать прибывших сюда в декабре грубо сколоченных ящиков ‒ без изоляции, без маркировки ‒ содержали неровно обрезанные фрагменты холста различной величины и формы, сложенные вдвое, втрое, вчетверо, с резкими сгибами, свернутые живописью внутрь. Художники-реставраторы сначала удаляли с обеих сторон холста пыль и грязь, затем в условиях катастрофической нехватки помещений в фойе театра было развернуто 266 квадратных метров живописного полотна. Наиболее крупные складки прогладили утюгом, трижды холст промыли специальной эмульсией, фрагменты были зарисованы, совмещены на схеме, было составлено их подробное описание. После чего реставраторы закрепляли красочный слой, проклеивая его рыбьим клеем с медом и, наконец, холсты накатали на вал для распрямления. В это трудное военное время в Новосибирске нашлось все необходимое для спасения полотна и в нужных количествах.
Специальный корреспондент «Известий» Л. Шинкарев позже на страницах газеты писал о тех героических днях и о преданных своему делу людях: «Нужен был спирт, рыбий клей, скипидар, растительное масло, тонкая бумага, мед, мыло, и в таких количествах, что не хватило бы продовольственных карточек всех жителей театра. Сибирь все это раздобыла, дала. Реставраторы ползали по полотнам, снимали грязь и плесень, восстанавливали краски, а дети хранителей картин расширенными зрачками смотрели то на холсты, то на банку с густым коричневым медом, который столовыми ложками размазывали по холсту».
Наиболее ответственные фрагменты фотографировали до реставрации и после предварительных профилактических операций. Затем их накатали на специальные валы.
Круглосуточные дежурства в хранилищах, обходы, контрольные вскрытия ящиков, обследования произведений, полная или частичная реставрация поврежденных предметов, их консервация, контроль за состоянием коллекций и профилактика повреждений – эта огромная работа лежала на плечах немногочисленных музейных сотрудников, в основном женщин. К концу 1941 года работу филиала Третьяковской галереи обеспечивали 57 человек, в 1943 году – 50. В штате состояли работники ГТГ и эвакуированные в Новосибирск сотрудники других музеев. Они на себе испытали все лишения этого сурового времени. В перенаселенном во время войны Новосибирске остро ощущался недостаток жилых помещений, угля, дров, продовольствия. В Новосибирске многие жили в бараках и землянках, где не было даже электричества. В этом плане проживание в здании театра с электричеством и водоснабжением, было относительно комфортным, но все-таки условия жизни музейщиков были непростыми: поначалу приходилось приспосабливать под общежитие гримерные театра, сколачивать из досок примитивную мебель. Если сотрудники, приехавшие летом и в начале осени 1941 года размещались в более-менее удобных помещениях на третьем этаже, то жилье для музейных сотрудников, прибывших вместе с семьями в декабре, устроили в сырых холодных подвальных комнатах. Остро ощущалась нехватка продуктов питания, предметов первой необходимости, порой у людей не было теплой одежды и обуви, ведь зачастую эвакуированные узнавали, что эшелон направляется в Сибирь уже в пути, и никто не мог предположить, что эвакуация затянется на три долгих года. Особенно тяжелой в плане нехватки продовольствия выдалась первая зима, позже сотрудников филиала прикрепили к столовой, желающим выделили под огород земельные участки.
Директор Третьяковский галереи Александр Иванович Замошкин помогал оперативно решать многочисленные вопросы, связанные с жизнью других музеев в эвакуации. Но и здесь возникали трудности. Одним из неотложных вопросов, от которого зависела сохранность музейных ценностей, стало обеспечение здания топливом. Стояли суровые сибирские морозы, а уголь в Оперный театр завозили с большими перебоями… Помог первый секретарь Новосибирского обкома Кулагин: музейщики стали получать каждый день вагон угля.
Холод – не единственная проблема, с которой пришлось столкнуться музейным сотрудникам в Новосибирске. В помещениях Оперного театра не хватало влажности, что было особенно губительно для картин. Поддерживали нужный микроклимат своими руками: ставили ведра с водой, развешивали мокрые простыни…
Сотрудник Третьяковской галереи Е.Ф. Каменская вспоминала: «Пробовали вешать высоко на перекладину мокрую тряпку, по размеру больше простыни, внизу она мокнет в ванне с водой. При высыхании ее перетягивали, что поручалось дежурному в зале. Это было и громоздко, и неудобно. Ставили также капель. Для этого нужно был греть воду до пара, и пар конденсировался и капал в виде воды. Какое же действие могла оказать одна такая капля в огромных сухих пространствах?»
В октябре 1942 года хранение филиала оказалось в опасности. Областной комитет по делам искусств г. Новосибирска уведомил о своем решении разрешить представления в здании театра. Музейные хранилища должны были соседствовать с театрально-концертным залом, рассчитанным на 2 000 мест, что создавало сложности как для сохранности экспонатов, так и для противопожарной безопасности. Сотрудники филиала обратились в Комитет по делам искусств с просьбой об остановке представлений, но Новосибирский облисполком настоял на своем решении. Срочно пришлось перемещать ряд запасников, строить новые перегородки, издавать особые распоряжения, ужесточающие внутренний музейный распорядок. Только весной 1943 года Комиссия из Наркомата Госконтроля приняла решение о нецелесообразности совмещения хранения музейных ценностей и работы театра в одном помещении. В мае 1943-го концерты и собрания в здании проводиться перестали.
Музейные сотрудники занимались не только обеспечением сохранности вверенных им ценностей, но и организовывали выставки, читали лекции, продолжали научно-исследовательскую деятельность. Все это оказало заметное влияние на культурное развитие Новосибирска в военные годы, формирование музыкальной и артистической среды.
Как писалось выше, поначалу планировалось только хранение эвакуированных художественных ценностей, но фактически сразу после прибытия в Новосибирск сотрудники музеев начали подготовку выставок. Первая состоялась в январе 1942 года в окружном Доме Красной армии. Затем небольшие выставки были организованы в Клубе имени И.В. Сталина, в помещении театра «Красный факел», а первая крупная экспозиция, подготовленная сотрудниками Третьяковской галереи, проходила с мая по август 1942 года в залах Новосибирского горсовета. На ней были представлены лучшие произведения советского искусства, и через нее прошло более 45 000 человек. Затем в залах Горсовета открылась выставка «Художники Сибири в дни Великой Отечественной войны», которую увидели 11 000 посетителей.
Но самое значительное событие ‒ выставка произведений классиков русского изобразительного искусства ‒ состоялось в декабре 1942 года. В Оперном театре открылась выставка «Русское реалистическое искусство XVIII–XX веков», на которой посетители смогли увидеть 130 шедевров русской живописи. Впервые на сибирской земле были показаны художественные произведения из основного собрания Третьяковской галереи. Более 21 000 зрителей познакомились с выдающимися работами В.Л. Боровиковского, И.Е. Репина, В.И. Сурикова, В.М. Васнецова, И.И. Шишкина, Ф.И. Шубина и других русских классиков. За 1942 год, несмотря на все сложности, сотрудники филиала Третьяковской галереи организовали в городе 12 выставок, которые посетили 160 000 человек. Несколько выставок было организовано в 1943 году, в том числе «Героическое прошлое и настоящее русской армии», о которой рассказывалось выше. В январе 1944 года в Клубе имени И.В. Сталина состоялось открытие выставки «Сибирь ‒ фронту», а позже в том же помещении открылась персональная выставка сибирского художника И.Ф. Смолина. В 1944 году выставки, организованные филиалом Третьяковской галереи, посетили 30 000 человек.
Осенью 1944 года новосибирский филиал Третьяковской галереи прекратил свое существование, поскольку все музейные коллекции были реэвакуированы в Москву. Целый ряд работ сибирских художников, демонстрированных на выставках ГТГ, был передан Городскому отделу искусств Новосибирска, а также все выставочное оборудование филиала ‒ металлические витрины, рамы и прочее. Деятельность сотрудников филиала не ограничивалась выставочными проектами. Научные сотрудники читали лекции с демонстрацией диапозитивов, ездили по госпиталям со специальными альбомами, выступали по радио. За время эвакуации в Новосибирске и Новосибирской области ими было проведено 2 154 лекции, из них в Новосибирске – 2 000, в других промышленных городах Сибири – 154. Не прекращалась и научная работа: многие сотрудники музеев в Новосибирске работали над диссертациями, продолжая свои исследования или обращаясь к новым темам.
Эвакуированные сотрудники дворцов-музеев Ленинградской области вместе с коллегами в блокадном Ленинграде начали заранее готовиться к восстановлению дворцов после освобождения пригородов северной столицы. Подготовительная работа к будущей реставрации началась уже осенью 1942 года. Несколько групп специалистов в Ленинграде занялись сбором материалов и составлением подробных каталогов с описанием истории создания, архитектурных особенностей и интерьеров пригородных дворцов. Директор Ленинградского хранилища в Новосибирске Анатолий Кучумов должен был работать над каталогом Александровского дворца. Но основной комплекс необходимых документов оказался разделенным между хранилищами в Сарапуле и Новосибирске. Осенью 1944 года архивные планы и другие графические материалы из Сарапула и Новосибирска специальной связью были отправлены в Ленинград.
В начале 1944 года музеи начали готовиться к реэвакуации. Уже в августе ‒ сентябре началась активная работа по упаковке и переупаковке экспонатов, проверке и оценке состояния ящиков. Четвертого сентября вышло постановление Совета народных комиссаров о реэвакуции коллекций художественных музеев. Комитет по делам искусств обратился в Сибирский военный округ с просьбой предоставить транспорт и рабочую силу для погрузки бесценных шедевров. Несколько недель военные грузили на машины и перевозили к железнодорожному составу ящики. В первый день погрузки у входа в здание театра состоялся митинг, на котором директор филиала Третьяковской галереи Александр Иванович Замошкин и главный реставратор филиала объяснили военнослужащим, какая ответственность ложится на их плечи и какой драгоценный груз они возвращают в столицу нашей Родины.
Поезд, которому предстояло возвратить в Москву музейные сокровища, состоял из 52 вагонов: 16 двухосных товарных, 12 четырехосных пульмановских, пяти пульмановских платформ, одного пассажирского вагона для сотрудников и одного для охраны. В одном эшелоне уезжали в Москву ценности Третьяковской галереи, Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, Государственного музея нового западного искусства, Музея восточных культур, украинских музеев, предметы из Большого театра и московской консерватории, панорама «Оборона Севастополя».
В конце ноября из Новосибирска в Ленинград отправился состав с коллекциями ленинградских дворцов-музеев, а августе и сентябре 1945 года в Ленинград из Новосибирска ушли составы с коллекцией Артиллерийского исторического музея Красной армии.
При реэвакуации ценностей Комитет по делам искусств при Совете народных комиссаров СССР выразил признательность первому секретарю Новосибирского обкома партии М.В. Кулагину за организацию хранения музейных ценностей в городе: «Хранение коллекций Государственной Третьяковской галереи и других музеев в г. Новосибирске, благодаря Вашему вниманию и помощи, происходило в благоприятных условиях. Художественные произведения удалось сохранить в хорошем состоянии. Комитет по делам искусств при СНК СССР приносит Вам и Обкому ВКП(б) в связи с этим свою глубокую благодарность».
Коллекции вернулись в музеи в хорошем состоянии и без потерь. Вскрытия ящиков и освобождение экспонатов от упаковки показали высокую удовлетворительность в их сохранности.