Демократию невозможно экспортировать, принести на штыках, внедрить чьим-то указом, словом, занести митинговым ветром. Демократия такое растение, которое требует времени и больших общих усилий, чтобы не зачахнуть и начать в конце концов плодоносить…
Пора переосмыслять
Владимир ПЕТУХОВ, руководитель центра комплексных социальных исследований Института социологии РАН:
– Первое, на что хочу обратить внимание: явно не соответствуют действительности представления о несовместимости традиций, культуры, менталитета россиян с ценностями демократии. Но реализация этих принципов, а точнее, их имитация вызывает у россиян всё большее разочарование.
Что же не устраивает их в нашей модели демократии? Элитарный характер. Российский правящий класс и в 90-е годы, и сейчас, зациклившись на экономике и укреплении властных институтов, был глух к проявлениям «живого творчества масс». Он стремится локализовать политическое участие граждан исключительно выборами, манипуляцией которыми элита овладела в полной мере. В обществе укоренилось мнение, что в стране если и есть демократия, то для избранных, а от простых граждан ничего не зависит. Так считают около 70 процентов россиян.
Другая значимая причина недовольства обусловлена крайне низкой эффективностью большинства демократических институтов. «Демократический романтизм» конца 80-х – начала 90-х, когда главную ценность представляла свобода во всех её проявлениях, сменился запросом на «работающую демократию». Её эффективность должна определяться степенью влияния граждан на политику властей, динамикой уровня и качества жизни, социальной защищённостью, минимизацией коррупции, подлинным обеспечением не только политических, но и социально-экономических прав и свобод. Идеалом, судя по результатам исследований, является российский аналог «государства всеобщего благоденствия», сочетающий активную роль государства в экономике, сильную систему соцзащиты с невмешательством государства в частную жизнь, политические и гражданские свободы. Пока дистанция между идеалом и реальностью огромна.
Одна из ключевых проблем нашей демократии – необходимость найти механизмы перевода частных, групповых интересов на язык общезначимых проблем. Речь прежде всего о способах согласования интересов российского бизнеса с интересами общества. Настоящая, а не формальная демократия предполагает более равномерное распределение богатств и ресурсов, чем это имеет место у нас. А также контроль за экономической деятельностью со стороны общества, особенно в случаях, когда эта деятельность может нанести вред человеку и окружающей среде.
Необходимо также найти новые стимулы и формы гражданской самоорганизации, обеспечить «перезагрузку» соответствующей инфраструктуры (партийной системы, системы местного самоуправления, социального партнёрства, профсоюзов и т.д.). Чрезвычайно обнадёживающим выглядит отказ властей (во всяком случае, об этом не раз говорил президент) от мелочной регламентации деятельности политических и гражданских институтов. Речь идёт об институтах представительной демократии, прежде всего политических партий.
Важной видится демократизация не только в сфере большой политики, но и на местах, в рамках локальных сообществ, что предполагает завершение реформы местного самоуправления и так называемого третьего сектора (некоммерческих организаций – НКО), длящейся второй десяток лет. Это особенно важно для такой огромной страны, как наша.
Наконец, демократия участия предполагает широкое обсуждение всех более или менее важных для общества проблем. В России в последние годы происходило «свёртывание» пространства публичной политики, дискуссий. В итоге площадкой для них всё чаще становятся не традиционные медиа, а Интернет, социальные сети. Именно они дали толчок многим гражданским инициативам, которые уже выходят из виртуального пространства. Важно, что формируется новая генерация общественных деятелей и предлагаются темы для обсуждения, выходящие за рамки тривиальных, а то и истеричных политических баталий. А главное – выдвигаются всё новые инициативы.
Итак, как бы там ни было, за 20 лет страна изменилась, изменились люди, хотя российская демократия реализовалась пока лишь как нормативная модель, не проросла в ткань общественной жизни, в демократию участия и соучастия. Однако общество подошло к рубежу, когда оно либо окончательно согласится с существующим порядком вещей, либо люди найдут пути и способы более активного влияния на всю свою жизнь.
Тяжёлое наследие победы над парламентом
Михаил КУЗНЕЦОВ, вице-президент фонда Плеханова:
– Нам нужно столько демократии, сколько позволит обществу формировать подотчётную и сменяемую власть, действующую в общественных интересах, в интересах людей.
Сегодня власть находит свои главные приоритеты в экономическом и политическом самообеспечении. Для этого сформирована соответствующая политическая система имитационного типа, используются административный ресурс и почти абсолютно подконтрольные СМИ.
Нужно столько демократии, сколько позволит преодолеть иерархию властного («ручного») управления как иерархию послушания и прийти к управлению в виде соорганизации САМОдействующих субъектов. Только эффективная САМОдеятельность в науке, предпринимательстве, общественной и политической сфере позволит реализовать модернизационные проекты в разных областях и обеспечить инновационное развитие, о которых много говорят сегодня. Между тем необходимость именно такого развития была уже давно очевидна.
Демократия и свобода самовыражения, инициативы – главная альтернатива сложившейся практике, когда «одни просят – другие не дают».
Конституция России декларирует принципы народовластия, гарантирует демократические права и свободы, но она же наделяет президентскую власть фактически неограниченными полномочиями. Это наследие победы исполнительной власти над парламентом в начале 90-х. И его надо преодолеть – через Конституционное совещание или референдум.
Нужно столько демократии, сколько позволит не только любой группе общественно активных граждан создать и зарегистрировать свою партию для представления в политической жизни определённых «групповых» интересов, но и получать средства на партийно-политическую деятельность без «разрешения» властей. Формирование партии самой властью «под себя» с использованием административного ресурса, обеспечение её финансовыми ресурсами и «протежирование» ей в избирательном процессе в демократическом обществе недопустимо.
Ещё одна «порция» демократии нужна для полноценного развития местного самоуправления. Когда рассуждают о гражданском обществе, часто забывают, что его основа в большой степени формируется через становление полноценного местного самоуправления. Сегодня же власть на практике строит местное самоуправление без… самого населения, без людей. А «избранные» главы местного самоуправления, лишённые необходимой налоговой базы, находятся почти в абсолютной, вассальной зависимости от губернаторов, выпрашивают у них дотации и вынуждены вспоминать о заботах населения отнюдь не в первую очередь.
Вправе ли ограничивать?
Юрий БОЛДЫРЕВ, политолог, публицист:
– А разве демократию отпускают порционно?
Другое дело – формы демократии. Они должны быть не разрушающими, а созидательными. Но вопрос о форме нельзя подменять вопросом о количестве. Иначе под это подводятся такие необоснованные преграды, как, например, ограничение списка вопросов, которые разрешено выносить на референдум.
Вопрос о «количестве» подталкивает к аналогии с семьёй, в которой вырастают дети. Но, во-первых, абсурден вопрос о том, сколько растущие дети в итоге должны получить самостоятельности. Очевидно – полную. Вопрос лишь об этапности: в какой срок и при каких подстраховках самостоятельность должна прирастать. Но не с бесконечным затягиванием процесса.
Во-вторых, это вопрос не абсолютного количества, но соотношения. Если право на самоопределение (демократию) нашего народа ограничивается, то не абстрактно, но кем-то и, главное, в чью-то пользу. В чью? Кому доверяем? Даже если верим в Бога и готовы часть мирской власти оставить ему, то механизма прямого божественного правления ещё не придумали. Значит, вопрос «Сколько нам?» уместен только в увязке с вопросом иным: «Кому всё остальное?»
Ясно, кому, но тогда, и это в-третьих, для нормальной семьи мотивация родителей ясна. Детей ограничивают не для того, чтобы сохранить их подчинённое положение. И не для того, чтобы их эксплуатировать или грабить. Цель – не дать детям сбиться с пути, направить на путь истинный. Но какое отношение это имеет к государству? Тем более если власть в нём возникла не по праву вековой преемственности и традиции ответственности за подданных, но по праву узурпации осенью 1993-го. И затем по праву преемственности этой узурпации, смягчённой манипулированием обществом через подконтрольные СМИ.
Подчёркиваю: речь не о том, является ли власть хорошей или не очень, но её происхождение и генезис известны. Люди во власти могут быть любые, но не они нас рожали и воспитывали. И свою старость наши властители вряд ли связывают с нашей сыновней благодарностью. Так откуда же у власти по отношению к нам при определении «порции необходимой нам демократии» могут взяться отеческие чувства и мотивы?
Таким образом, счастье – расти и развиваться при живых родителях, стремящихся опекать и подстраховывать своих детей. Но где же целому народу взять таких «родителей»? Их в природе нет и быть не может. А значит, и неуместна сама постановка вопроса о «дозировании» демократии. Некому «дозировать», руководствуясь мотивом блага для народа.
Правда, бывают ещё и внешние «дозаторы» – в случае деколонизации, выхода из оккупации или режима узурпации. Какие же основания доверять их мотивации? Их можно лишь терпеть – до определённого момента. При этом истинный мотив дозирования возврата власти исходному суверену (народу) внешними силами один – закрепить собственные интересы и обеспечить безопасность отступления. Но не надо всерьёз подкладывать под деятельность внешних «дозаторов демократии» святочные сказки и мифы, представляя их мотивацию как «подвижническую».
Требуется коалиция государственников
Анатолий ГРОМЫКО, член-корреспондент РАН:
– Бесконечные споры, порой ожесточённые, вокруг вопросов демократии возникают из-за отсутствия у спорщиков знаний, которые оставили история и великие мыслители. Принято увязывать демократию со свободой, не допускать тирании большинства. Сторонники демократии большинства, в свою очередь, критикуют меньшинство за абсолютизацию индивидуальных свобод в ущерб коллективным.
Костёр из разного рода истин полыхает на площадях и улицах. Одни выступают против чрезмерной власти чиновников, другие требуют социальной демократии и справедливости, заявляют, что они невозможны в условиях олигархического капитализма. И все требуют честных выборов. Да, слишком много фактов, указывающих, что в цепочке избирательных механизмов появляются выбритые, усатые, бородатые дяденьки, действия которых вызывают сомнения в честности выборов. Механизм явно несовершенен. Устранение этого, мягко говоря, «досадного недостатка», причём быстрое, крайне необходимо. Выборы нужны абсолютно прозрачные, иначе меньшинство, кто бы им ни был, может повести себя непредсказуемо. Это опасно.
Но сильнее всего стабильность общества может пострадать от действий тех, кто бросает клич не признавать итогов выборов ещё до того, как сами выборы состоялись. Это политическое хулиганство. За такие завихрения мысли, если они воплощаются в действиях, надо нести ответственность, вплоть до уголовной. Как юрист, абсолютно уверен. Иначе наступит анархия.
За исключением периодов мировых войн и революций, история людей развивается медленно, эволюционно. Политики же при принятии решений и даже законов нередко действуют непродуманно, впопыхах, спешат, не задумываются, насколько результаты их действий соответствуют интересам общества. Тогда растёт социальная и политическая напряжённость.
Не надо делать вид, что сегодня Россия – это социальное государство, и сводить демократию только к политике. Вообще казаться тем, кем ты не являешься, – большой грех. Кроме демократии политической (надо всем помнить) есть демократия социальная. Её сильно недостаёт. Отсюда многие беды.
Так сколько же демократии нужно? Ровно столько, сколько необходимо для утверждения дееспособного Российского государства. Только такая держава обеспечит россиянам гражданский мир, победит опасности как внешние, так и внутренние. Специфика России (громадная территория, пёстрый этносостав, протяжённость границ) говорит о том, что демократия в России не может развиваться без сильного государства. Кстати, что у США, Китая, Великобритании, Франции, Германии слабые государства? Как бы не так!
И ещё. Политические институты сами по себе не действуют. Ими, их работой руководят люди. В России, на мой взгляд, наступила пора, когда нужно учиться работать в составе коалиционных правительств. Во власти нужны государственники, а не просто специалисты. Специалистов можно найти, будут помогать. Но главное – сохранить Россию, наше общество, народ. А это может сделать только коалиция государственников.
Опрашивал