Елена Тюрина, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник ИМЛИ РАН
1925 год стал переломным в жизни и творчестве Михаила Афанасьевича Булгакова. В момент написания «Собачьего сердца» ему было 33 года – возраст Христа. Всего писатель проживет 48 лет. С точки зрения Льва Толстого немного, а с точки зрения Пушкина и Лермонтова – достаточно… Как врач по образованию, Булгаков знал о своей наследственной болезни нефросклероз почек, от которой умер его отец, и он торопился жить.
Как о писателе о Булгакове заговорили в 1925 году – были изданы роман «Белая гвардия», повести «Дьяволиада» и «Роковые яйца», цикл сатирических рассказов «Записки на манжетах», а до этого он был известен как талантливый фельетонист газеты «Гудок».
Этот же 1925-й год стал годом перехода: от прозы к драматургии. Булгаков написал две пьесы. В 1926 году с оглушительным успехом прошли премьеры спектаклей «Дни Турбиных» во МХАТе и «Зойкина квартира» в Вахтанговском театре. Был также заключен договор со МХАТом на переделку повести «Собачье сердце» в пьесу, чего, к сожалению, не случилось из-за изъятия рукописи при обыске органами ОГПУ.
1925 год – это еще и время перемен в личной жизни. В январе-марте 1925 года Булгаков пишет «Собачье сердце», и уже два месяца как живет со своей второй женой Любовью Евгеньевной Белозерской в Чистом – Обуховом переулке на Пречистенке. Там же, где проживает в Калабуховском доме профессор Преображенский из повести.
Именно тогда у писателя появляется свой первый писательский стол и традиционная рукопись. До этого по воспоминаниям его машинистки Ирины Сергеевны Раабен он писал только на клочках бумаги, в блокнотике, и рукописи ей никогда не оставлял, текст всегда только надиктовывал: и роман «Белая гвардия» тоже и, как ей казалось, диктуя, отчасти импровизировал. Тогда у писателя сложилась его особая манера: заранее продумывать сюжет, детали, реплики до мельчайших подробностей в голове, а на бумагу переносить уже тщательно выстроенный текст. Поэтому даже черновики «Мастера и Маргариты» выглядят как беловики у других писателей.
Первые отзывы, рецензии. Момент, когда стало понятно, что повесть не будет опубликована
Об истории замысла повести «Собачье сердце» ничего не известно. Знаем лишь, что Булгаков писал ее для альманаха «Недра».
Первые «рецензии» на «Собачье сердце» были отнюдь не в печати, а в … донесениях ОГПУ. Агент, присутствовавший на чтении Булгаковым повести в литературном кружке «Никитинские субботники» в марте 1925 года, где собралось 48 человек, сообщил, что повесть вызвала «негодование двух писателей-коммунистов» и «всеобщий восторг остальных слушателей».
Агент подробно пересказал ключевые сцены – разговор Преображенского с жилтоварищами о семи комнатах и желании иметь восьмую, монолог о «разрухе», которая не в клозетах, а в головах, реплику «не читайте до обеда советских газет» — и зафиксировал реакцию зала: «злорадный смех» и даже возгласы «утопия». Вывод агента звучал как политический приговор: «Булгаков определенно ненавидит и презирает весь Совстрой, отрицает все его достижения… Эта книжка угодит и злорадному обывателю, и легкомысленной дамочке, и развратному старичку. Но ее главное дело уже сделано: она заразила писательские умы слушателей и обострит их перья». И добавлял, что повесть должна быть запрещена Главлитом и если подобные тексты попадут на книжный рынок, то «белогвардейская заграница может только завидовать условиям, в которых работают контрреволюционные авторы у нас».
Любопытно, что статьи критиков на предыдущие повести «Роковые яйца» и «Дьяволиада» подчеркивали, что с художественной точки зрения написано талантливо и блестяще, а по содержанию повести неблагонадежны.
Критик Авербах на сборник Дьяволада написал, что это «злая сатира на советскую страну».
Вместе с тем писатели-современники А.Н. Толстой, В. Вересаев и Е.И. Замятин поддержали первую повесть – «Дьяволиаду». Замятин определил ее как «фантастику, корнями врастающую в быт». «Роковые яйца» хвалил А.М. Горький, хотя и указывал, что конец повести не прописан. Максимилиан Волошин, рецензируя роман «Белая гвардия» писал: «как дебют начинающего писателя ее можно сравнить только с дебютами Достоевского и Толстого».
В марте 1925 года Булгаков также прочитал «Собачье сердце» в кружке «Зеленая лампа» и на вечере у редактора-издателя альманаха «Недра» Ангарского-Клестова. Заметим, в «Недрах» вышли две предыдущие повести. Кстати, Н.С. Ангарский-Клестов был одним из опытнейших редакторов и издателей того времени. Еще до революции он организовал «Книгоиздательство писателей в Москве», объединявшее крупнейших авторов начала ХХ века: от Блока и Андреева до Горького и Бунина, а также издал книгу В.И. Ленина «Аграрный вопрос». После 1917 года он продолжал работать в издательской сфере, совмещая редакторскую деятельность с обязанностями в Моссовете, где курировал вопросы печати. Ангарскому очень нравилось «Собачье сердце». Он даже больше писателя был заинтересован и предпринял три попытки его издать. Сперва через Главлит, но в мае 1925 получил отказ, с резолюцией, что «вещь в целом недопустима».
Позже он использовал свои издательские и партийные связи через члена политбюро и председателя Моссовета Льва Борисовича Каменева. Попросил его прочитать повесть. (Была такая практика, и ранее запрещенные Главлитом произведения после одобрения Каменева, публиковались). Ангарский на это рассчитывал, но не сработало.
Издатель просил Булгакова поправить повесть, подчеркнул в первой машинописи около 50 острых мест – включая монолог о разрухе, «не читайте до обеда советских газет» и другие. Но Булгаков не шел на компромиссы ради публикации и исправил лишь несущественные моменты, их было не более 10 – заменил «революционного» на «трудового», «командировку в Лондон» на «заграничную командировку»… И хотя была сделана вторая цензурная машинопись, Булгаков отдал Каменеву первую машинопись, с пометами редактора. И уже 11 сентября 1925 года получил вердикт Каменева: «Это острый памфлет на современность и печатать ни в коем случае нельзя».
И в 1926 году Ангарский пытался издать повесть, но опять безуспешно.
Сам Булгаков на допросе ОГПУ 22 сентября 1926 года сказал: «Собачье сердце» вышло гораздо более злостным, чем я предполагал, создавая его, и причины запрещения печатания мне понятны».
Первая публикация повести на Западе в 1968 году
Весь мир: и Запад, и СССР впервые познакомился не с авторским вариантом, а с искаженным текстом, в котором были досадные неточности и разночтения.
«Собачье сердце» было впервые опубликовано в 1968 году: во франкфуртском журнале «Грани» (издательство «Посев») и в лондонском журнале «Студент» (издательство Flegon). Через год в Париже, в издательстве YMCA-Press, вышла книга, в подготовке которой участвовала Елена Сергеевна Булгакова.
Как именно текст попал за границу, и кто сделал тот машинописный список, по которому его печатали журналы, до сих пор неизвестно.
Надо сказать, что при любой перепечатке возникают новые погрешности. Так, издание в журнале «Грани» содержит неточности, стилистические замены и пропуск абзаца из дневника доктора Борменталя об истории болезни пса Шарика. Для простого читателя это обычно не заметно, но для текстолога и для автора – разночтения принципиальны.
На сегодня существует три машинописи – три варианта «Собачьего сердца». Для понимания авторской позиции Булгакова важно отметить, что первая машинопись была изъята ОГПУ, вторая машинопись – цензурный вариант, который хранился в архиве редактора Ангарского и третья машинопись, как удалось выяснить автору этой статьи и доказать в ходе работы над диссертацией, была сделана в 1935 году. Она не является простой копией первой машинописи, как считают некоторые булгаковеды. В третьей машинописи самим автором были устранены мелкие недочеты и присутствует небольшая точечная правка. Печатала третью машинопись третья жена писателя Елена Сергеевна Булгакова. Это удалось установить по особым приметам ее работы как машинистки, по особенностям шрифта пишущей машинки и бумаге, на которой она была напечатана.
В основе зарубежных публикаций лежала четвертая, неавторизованная машинопись, сделанная в 1960-е годы. Именно этот вариант стал базой и для всех зарубежных переводов, и даже для первых советских изданий конца 1980-х. К сожалению, многие массовые собрания сочинений М.А. Булгакова до сих пор публикуют искаженный текст.
Четвертая неавторизованная машинопись была сделана с первой машинописи, побывавшей в ОГПУ, в которую после смерти Булгакова вдова внесла 40 поправок черной шариковой ручкой. При этом данная машинопись не учитывает поздних правок самого Булгакова. С точки зрения текстолога, третью машинопись следует считать основным источником текста, в которой выражена последняя творческая воля автора.
Предположительно сделать этот список повести могла Е.С. Булгакова. Он напечатан на той же пишущей машинке, что в середине 1960-х годов использовала вдова писателя, при перепечатке всех произведений М.А. Булгакова, а также увековечивая его переписку с друзьями и другие документы. По этим копиям, в дальнейшем были опубликованы почти все произведения Мастера.
Распространение повести с ошибками в самиздате
Самиздатовский текст повести существовал в виде ксерокса или перепечатки с зарубежных изданий, и, возможно, даже экземпляра «Собачьего сердца» «в красной обертке», который очень часто упоминается на страницах дневников 1960-х годов Елены Сергеевны Булгаковой. Он был в руках очень многих людей: у сотрудников организации «Международная книга», у членов ЦК, когда в 1967 году итальянское издательство хотело издать повесть, у руководителей Союза писателей, у друзей и родственников Е.С. Булгаковой, а также у литературоведов, которые писали статьи о творчестве М.А. Булгакова.
Специально экземпляр для публикации повести за рубежом Е.С. Булгакова не давала, т.к. это сорвало бы выход «Собачьего сердца» в СССР и соответственно вдова не получила бы причитающегося ей авторского гонорара. «Собачье сердце» было сложнее опубликовать чем даже «Мастера и Маргариту», оно вышло спустя 20 лет после издания главного романа, в 1987 году в журнале «Знамя», уже после смерти вдовы.
Справедливости ради, надо сказать, что Булгакову повезло со всеми женами, а с третьей женой Еленой Сергеевной особенно. Она стала не только прототипом Маргариты для Мастера, но и музой, соратницей, помощницей при жизни. Писатели шутят: «важно не какая жена, а какая вдова» и здесь Елена Сергеевна встает в один ряд с Софьей Андреевной Толстой, Анной Григорьевной Достоевской, Лилей Брик. Она сохранила архив, перепечатала его, и все творчество писателя донесла до читателей.
Современное литературоведение и автор о «Собачьем сердце»
Время все расставляет на свои места. И время идет повести только на пользу. «Собачье сердце» М.А. Булгакова принадлежит к числу ранних произведений писателя, но уже в этой повести отчетливо проявляются черты его зрелого художественного мастерства. Она соединяет острую сатиру на быт НЭПа в Москве с элементами фантастики и философскими вопросами бытия. Все это проявится потом в романе «Мастер и Маргарита».
Для критиков повесть интересна, в первую очередь, сатирой. Для философов – это притча и мораль об ответственности ученого за свой эксперимент, для остальных – антиутопия о тоталитаризме. Ну а для самого Булгакова?
В 1924 году М.А. Булгаков в споре с пролетарским писателем Ляшко сказал: «Нынешняя эпоха, это эпоха сведения счетов». До «Собачьего сердца» чуть ли не во всех произведениях интеллигенция «в эпоху сведения счетов» погибает, и Коротков в «Дьяволиаде», и профессор Персиков в «Роковых яйцах», но уже в третьей повести «Собачье сердце» интеллигенция в лице Преображенского и Борменталя выживает. Критики подмечали, что Булгаков в эпоху «сведения счетов» перешел в идеологическое наступление.
Образы и афоризмы повести стали частью культурного кода России. Имена «Шариков» и «Швондер» – нарицательными. Шариков и Швондер стали архетипами. Булгаков вывел тип человека, который живет вечно. Швондер – современный чиновник, таких и сейчас много в разных администрациях. Шариков – агрессивный, бескультурный, необразованный обыватель-мещанин, с которым каждый может столкнуться в подъезде дома, на улице, на работе…
Прототипы булгаковских героев
У профессора Преображенского есть вполне реальный прототип. Это Николай Михайлович Покровский, родной дядя Булгакова по материнской линии, врач-гинеколог. (В повести выведена дама-пациентка, делающая операции по омоложении, хотя в начале прошлого века их делали исключительно мужчинам). Покровский жил на Пречистенке, в том самом Калабуховском доме, где писатель часто бывал. Именно его квартира, привычки, образ жизни описаны в повести.
Но образ не сводится к одному человеку. Булгаков был знаком с московским профессором Мартыновым, который удалил ему аппендикс. От Мартынова у профессора Преображенского могла появиться любовь к музыке. В статье «Новое об операциях по омоложению» за 1924 год в журнале «Звезда» говорится, что в клинике Мартынова было проведено 5 операций по омоложению. Современному читателю кажется, что операции по омоложению в 1920-х годах – это фантастика, но на самом деле это примета начала ХХ века, их тогда реально делали и партийным деятелям, и рабочим, как сейчас пластические операции и гормонотерапию.
Тогда омолаживающие операции делали по методу Штейнах и Воронова. Воздействовали на эндокринную систему организма и лечили много разных болезней: туберкулез, упадок сил, астму, ревматизм, гангрену нижних конечностей, депрессии и другие.
Образ ученого за столом с лампой под зеленым абажуром – это еще и образ отца писателя.
Кроме того, в Преображенском сокрыты многие желания самого Булгакова – иметь Библиотеку, хорошую квартиру, кабинет… Сам Михаил Афанасьевич, попав в Москву в 1921 году М.А. Булгаков поставил перед собой цель: «осуществить idea-fixe. А заключается она в том, чтоб в 3 года восстановить норму – квартиру, одежду, пищу и книги». Однако на первом месте у писателя всегда была квартира. Он говорил, что «Пока у меня нет квартиры – я не человек, а лишь полчеловека». Обустройство и улучшение своего жилища было важно для него на протяжении всей жизни.
Е.С. Булгакова 1934 году записала свое наблюдение: «Для М.А. квартира – магическое слово. Ничему на свете не завидует – квартире хорошей! Это какой-то пунктик у него». И в 1938 году вписала в дневник слова писателя: «Я не то что МХАТу, я дьяволу готов продаться за квартиру».
Выход повести в эпоху перестройки. Новая «оптика» восприятия и новые смыслы
Булгакову, можно сказать, повезло, что “Собачье сердце” не вышло в 1920-е – оно бы сломало ему жизнь, такое произведение ему не простили бы пролетарские критики в эпоху «сведения счетов». А в 1980-е годы повезло читателям: повесть стала «свежим воздухом», символом, свободы гласности, перестройки. Читатели в 1987 году увидели не только сатиру на 1920-е годы, но и зеркало собственной эпохи, где есть хамство, бюрократия, бытовая разруха, швондеры. Все это воспринималось как злободневный комментарий к современной действительности.
И еще повести добавило популярности то, что она больше 60 лет оставалась под запретом. Плюс Булгаков показал «несвойственную» советской литературе тягу к комфорту, квартирному вопросу, прислуге, ужинам как в ресторане, что особенно стало востребовано уже в 2000-е годы среди жителей столицы.
Конечно же Фильм Владимира Бортко «Собачье сердце» стал культурным кодом, знаковой картиной эпохи перестройки. Гениальная экранизация, стилизованная под черно-белое кино, где свои лучшие роли сыграли актеры Евгений Евстигнеев, Владимир Толоконников, Роман Карцев, Борис Плотников, Нина Русланова. Возможно, поэтому даже никто не пытается сделать новую экранизацию: фильм Бортко невозможно превзойти.
«Собачье сердце» – это произведение, на котором еще не одно поколение будет учиться жизни. Реплики персонажей разошлись на цитаты, как бы сейчас сказали, стали мемами: «Не читайте до обеда советских газет», «Шарикову больше не наливать», «Разруха не в клозетах, а в головах», «Успевает всюду тот, кто никуда не торопится», «Документ – самая важная вещь на свете». Они еще долго будут звучать из уст читающей публики.