«ЛГ» продолжает публиковать стихи современных поэтов, посвящённые событиям на Украине и в Новороссии. В настоящей публикации представлены авторы разных возрастов, литературных направлений и политических воззрений, проживающие в том числе и за пределами России. Но всех их объединяет боль за судьбу жителей соседней страны, не покорившихся киевской хунте.
Владимир КОСТРОВ
* * *Министру обороны Украины
В лучах медийного огня,
Как Бонапарт, пока зелёный,
Грозил большие куреня
На наши двинуть батальоны.
Мели, Емелюшка, мели,
Как рудимент дурной эпохи.
Да, мы не скачем, москали.
А вечно скачут только блохи.
И руки уперев в бока,
Грози сильней российской дали.
А колорадского жука
Вам из Америки прислали.
* * *
В гудках портовых сухогрузов,
Где чайки белые парят,
В одесском Доме профсоюзов
Русскоязычные горят.
Горят в побоях и проклятьях
И понимая наконец,
Что память о Солунских братьях
Тупых не трогает сердец.
По этажам пустого зданья
Лишь пепла чёрная брозда,
Где от Христова состраданья
Отмежевались навсегда.
* * *
Я знаю: многие народы
В заокеанском далеке
Тревожит женщина в венке
С горящим факелом свободы.
Шприцом свободу не вколоть,
Свобода благ не обещает,
Пусть только жизненную плоть
Горящий факел не смущает.
Ушли советские года,
Теперь её легко увидеть.
Я не хотел бы никогда
Такую женщину обидеть.
Не потому скульптура модна,
Ей надо мир предостеречь:
Свобода тоже не свободна,
Когда идёт о жизни речь.
Максим ЛАВРЕНТЬЕВ
ПЛОХОЙ НАРОД
Я с друзьями повстречался,
выйдя из метро.
Днём июльским, после часа,
в городе мертво.
Солнце жарит переулки,
варит нас живьём.
Прикупили с маком булки –
тащимся, жуём.
На троих сообразили
кислого кваску.
Потрындим, что ль, о России,
глядя на Москву?
«Дело худо». Вот потеха!
«Говорят…» Да где?
«Погляди на сайте «Эха»
или на «Дожде» –
там теперь вся правда». Нуте!
Вам любой наврёт.
Кто ж всему виною? «Путин
и плохой народ».
Поглядел я тут сквозь темень
солнечных очков.
«Мнится, братцы, вы не в теме,
Шилов и Пучков!
Мне вот, русскому поэту,
честно говоря,
что ни гавкают по «Эху» –
всё до фонаря.
Верю, там не слишком любят
местных мужичков –
так ведь их повсюду лупят
испокон веков.
Ну а вы чьего народу,
кровь-то чья внутри?
Не пеняй, дружок, на рожу,
в зеркало смотри.
Ты из тех, кто под Донецком
принимает бой,
а не с теми, кто довеском
к родине «плохой».
Лидия КУПЦОВА
«БЕРКУТ»
Не беспредельщиной, не сбродом
Распят, порублен, ослеплён
И в кровь сожжён своим народом
Присяге верный батальон.
Приговорённые не ропщут,
Готовы умереть за так.
Они опять идут на площадь,
Где обезумевший чудак
Заточку заведёт под ухо,
Яремную прошьёт насквозь,
А удивлённая старуха
Очередной вколотит гвоздь.
Пусть облака плывут нестройно,
Идут вослед – по одному...
И им уже совсем не больно,
Ведь там не больно никому.
Иван КУПРЕЯНОВ
* * *
я не люблю тех, кто не любит мою страну.
знаешь, не то – не люблю. за людей не считаю.
вроде бы всё у них гладко, легко, понимаешь, ну –
тёплая хата и работа простая.
видимо, где-то закрался какой-то подвох.
вроде неглупые все, выражаются связно.
видимо, штамп – если ты патриот, значит – лох
важной какой-то черте появленьем обязан.
что интересно – не знаю таких работяг,
чтобы орали – да будь они трижды поддаты –
как ненавидят ублюдочных русских и как
ждут не дождутся отеческой помощи НАТО.
может быть, закономерно, что сытый урод
руку дающую хочет кусить побольнее?
только ведь всё же проходит – и это пройдёт.
верю в Россию. и в Божью десницу над нею.
Влад МАЛЕНКО
* * *
Вот ростовые куклы майдана:
Боксёр с мозгами барана,
Очкарик, снующий лисой,
Девушка-смерть за решёткой с косой...
Их спектакль – пока лишь проба.
Николай Гоголь из гроба,
Знавший толк в русском слове
Говорит не на мове:
«Уличная эта Рада
Родом из ада».
Литры крови, сала и шоколада...
Фашистская труппа
Маской паяца уродует в церкви лик
И Лавру меняет на шик
европейского трупа.
Их Вера стала сердючной веркой.
Заложник «Беркут»
С окровавленным опереньем...
Ему вместо хлеба предлагает каменья
Оранжевый скаут.
Эй, боксёр, тебе хорошо,
когда мать получает нокаут?
Твоя Родина-мать в нокауте!
Хороший удар был справа
Орава
правого сектора –
Инструмент вивисектора.
Русским солдатам, павшим в Германии,
Забавно глядеть на твои старания.
Так Богу было смотреть на Иуду неловко.
Снимай перчатки, боксёр, и готовь верёвку!
Герман ТИТОВ
ПОДРАЖАНИЕ СЕРБСКОМУ
посв. Ел. Буевич
Мне б дожить, юначе,
До такой эпохи
Где никто не скачет –
Разве только блохи.
Где скудны и узки
Сны военной славы
Где ветрам по-русски
Отвечают травы.
Площадной элите
В том краю уместней
Собирать на митинг
Облака да песни.
Там никто не судит
И не прячет взора.
Там уже не будет
Жёлтых лент позора.
До такой эпохи
Где никто не скачет –
Разве только блохи.
Где скудны и узки
Сны военной славы
Где ветрам по-русски
Отвечают травы.
Площадной элите
В том краю уместней
Собирать на митинг
Облака да песни.
Там никто не судит
И не прячет взора.
Там уже не будет
Жёлтых лент позора.
Владимир СЕМЁНОВ
ДЕТИ-БЕЖЕНЦЫ
Утро. Небо. Земля. Тишина.
Облака. Пролетевшая птица...
В семистах километрах война –
Будто выдумка, блажь, небылица.
Будто мой подмосковный покой
Ограждён, застеклён, зачарован,
И от горечи степи донской
Как стеной крепостной застрахован.
Утро. Небо. Земля. Тишина.
Облака. Пролетевшая птица...
В семистах километрах война –
Будто выдумка, блажь, небылица.
Будто мой подмосковный покой
Ограждён, застеклён, зачарован,
И от горечи степи донской
Как стеной крепостной застрахован.
Только в детских нездешних глазах,
Обойдённых осколком снаряда,
Навсегда поселившийся страх
Сотворённого нелюдью ада.
И не надо им гор золотых,
Им бы только остаться живыми,
Им бы только увидеть в живых
Папу, маму со всеми родными.
Им бы малую горстку тепла
От холодного мира в наследство,
Вместо хаты, сожжённой дотла,
И убитого взрослыми детства.
ИЮЛЬСКОЕ
Вокзальчик поселковый за Окой,
Жарища, рельсы, шпалы и платформа.
А я стою и думаю с тоской,
Что где-то чуть южней –
точь-в-точь такой,
Что там снаряд упал – и это норма.
Снуют электровозы день-деньской,
И здесь, и в ближнем параллельном мире,
Где дважды два сегодня не четыре,
Где люди даже не мишени в тире,
А пешки над пустеющей доской,
И Гулливер небрежною рукой
Играет там в чапаевские шашки.
Героям – слава, им уныл покой,
Им слово «мир» рифмуется с тоской.
Горите, мрите, пешки и букашки!
Глаза зажмурю и встряхну башкой,
Чтоб уплыла нездешняя картинка:
Вот дед упал с оторванной рукой,
Вот полбабульки с треснувшей клюкой,
Хрипит в крови девчонка-буратинка...
Вокзальчик поселковый за Окой,
Такой уютный, тихонький такой,
Пригрелся бомжик, ивушка кудрява.
Я укокошу этой вот рукой
Того, кто крикнет здесь:
«Героям слава!»
Обойдённых осколком снаряда,
Навсегда поселившийся страх
Сотворённого нелюдью ада.
И не надо им гор золотых,
Им бы только остаться живыми,
Им бы только увидеть в живых
Папу, маму со всеми родными.
Им бы малую горстку тепла
От холодного мира в наследство,
Вместо хаты, сожжённой дотла,
И убитого взрослыми детства.
Вадим СТЕПАНЦОВ
ИЮЛЬСКОЕ
Вокзальчик поселковый за Окой,
Жарища, рельсы, шпалы и платформа.
А я стою и думаю с тоской,
Что где-то чуть южней –
точь-в-точь такой,
Что там снаряд упал – и это норма.
Снуют электровозы день-деньской,
И здесь, и в ближнем параллельном мире,
Где дважды два сегодня не четыре,
Где люди даже не мишени в тире,
А пешки над пустеющей доской,
И Гулливер небрежною рукой
Играет там в чапаевские шашки.
Героям – слава, им уныл покой,
Им слово «мир» рифмуется с тоской.
Горите, мрите, пешки и букашки!
Глаза зажмурю и встряхну башкой,
Чтоб уплыла нездешняя картинка:
Вот дед упал с оторванной рукой,
Вот полбабульки с треснувшей клюкой,
Хрипит в крови девчонка-буратинка...
Вокзальчик поселковый за Окой,
Такой уютный, тихонький такой,
Пригрелся бомжик, ивушка кудрява.
Я укокошу этой вот рукой
Того, кто крикнет здесь:
«Героям слава!»
Татьяна ЧЕРТОВА
* * *
На Сибирь опустился сон.
Шелестят тополя листвой.
Поднимаются в небосклон
Звёзды мирные – за луной.
За стеною соседи спят,
И не сходит никто с ума,
А в Донецке – по детям «Град»,
А в Луганске – горят дома.
Самолёты летят бомбить
Не кого-нибудь – свой народ.
И убийцы идут убить:
«Кто не прыгает – тот умрёт!»
Бьют нещадно, со всех сторон.
И когда-нибудь спросят нас –
За спокойный вот этот сон,
За сожжённый вчера Донбасс.
* * *
Откуда берутся силы
У загнанных в пустоту?..
«Верни нас домой, Россия!» –
Колышется на ветру.
Так гибнущий в море кто-то
Шлёт крики радиограмм,
Так в детских домах сироты
Тайком окликают мам…
Взлетела с трезубца, каркнув,
Багровая стая крыл,
Чтоб вздрогнул Донецк и Харьков,
И чтоб захлебнулся Крым.
Славянская твердь качнулась,
Но как от дурного сна –
Россия моя очнулась,
И вспомнила – кто она!
И вспомнив свои народы,
Плечом повела в ночи
И пылью стряхнула годы
Сидения на печи.
Под бешеный вой и клёкот
Раздвинула правдой ложь,
Крутой распрямила локоть
И выдохнула: «Не трожь!..»
Вибрирует ось земная,
Как будто перед войной…
И слышится вновь: «Родная,
верни нас к себе домой!»…
* * *
Когда их жгли, в Москве была жара,
Струился воздух, плавились кондеи,
И жизнь текла, едва полужива,
Почти такой, какой её хотели,
Разрублено шипела рыбья плоть,
Горючим спиртом жёгся каждый продых,
И силился сознанье пропороть
Больничный кафель в красноватых ромбах.
Поскрипывая в духе арт-нуво,
Катились дни, ленивы и прекрасны,
И не было средь них ни одного,
Кто был солдат и выполнял приказы.
Никто из них не грел щекой приклад,
Ушей не зажимал, не выл спросонок,
В чаду моторизованных бригад
На месте друга находя кроссовок.
Ветвей древесных зыбкие клешни,
И зябкий пух, и тени на фасаде
Познали мы в тот миг, пока их жгли,
И пламя тихо подступало сзади.
На Сибирь опустился сон.
Шелестят тополя листвой.
Поднимаются в небосклон
Звёзды мирные – за луной.
За стеною соседи спят,
И не сходит никто с ума,
А в Донецке – по детям «Град»,
А в Луганске – горят дома.
Самолёты летят бомбить
Не кого-нибудь – свой народ.
И убийцы идут убить:
«Кто не прыгает – тот умрёт!»
Бьют нещадно, со всех сторон.
И когда-нибудь спросят нас –
За спокойный вот этот сон,
За сожжённый вчера Донбасс.
Анатолий ПШЕНИЧНЫЙ
* * *
Откуда берутся силы
У загнанных в пустоту?..
«Верни нас домой, Россия!» –
Колышется на ветру.
Так гибнущий в море кто-то
Шлёт крики радиограмм,
Так в детских домах сироты
Тайком окликают мам…
Взлетела с трезубца, каркнув,
Багровая стая крыл,
Чтоб вздрогнул Донецк и Харьков,
И чтоб захлебнулся Крым.
Славянская твердь качнулась,
Но как от дурного сна –
Россия моя очнулась,
И вспомнила – кто она!
И вспомнив свои народы,
Плечом повела в ночи
И пылью стряхнула годы
Сидения на печи.
Под бешеный вой и клёкот
Раздвинула правдой ложь,
Крутой распрямила локоть
И выдохнула: «Не трожь!..»
Вибрирует ось земная,
Как будто перед войной…
И слышится вновь: «Родная,
верни нас к себе домой!»…
Сергей АРУТЮНОВ
* * *
Когда их жгли, в Москве была жара,
Струился воздух, плавились кондеи,
И жизнь текла, едва полужива,
Почти такой, какой её хотели,
Разрублено шипела рыбья плоть,
Горючим спиртом жёгся каждый продых,
И силился сознанье пропороть
Больничный кафель в красноватых ромбах.
Поскрипывая в духе арт-нуво,
Катились дни, ленивы и прекрасны,
И не было средь них ни одного,
Кто был солдат и выполнял приказы.
Никто из них не грел щекой приклад,
Ушей не зажимал, не выл спросонок,
В чаду моторизованных бригад
На месте друга находя кроссовок.
Ветвей древесных зыбкие клешни,
И зябкий пух, и тени на фасаде
Познали мы в тот миг, пока их жгли,
И пламя тихо подступало сзади.
Марина КУДИМОВА
ВАТНИКИ
Посылает война соратника,
Но щедрота её кратка.
Из разведки четыре ватника
Возвращались без «языка».
Не контрактники и не штатники,
Не прошедшие инструктаж,
На манер пропаганды – ватники,
Хоть обряжены в камуфляж.
Ночь не треснула перестрелкою
И с врагом не столкнула в лоб.
Ватник держит осколки мелкие,
А от крупных спасёт окоп.
По дороге от виноградника
До ближайшего блокпоста
Убедились четыре ватника,
Что небесная ткань чиста.
На лоскутья она не делится,
А поделится – вмиг сошьют.
Только шёлковой зыбью стелется,
Как спасательный парашют.
Нет у междоусобий линии,
Смерть минувшего не вернёт,
Плащаницею этой синею
Тело жёсткое обернёт.
Как здесь танки понаворочали –
И куда лежать головой?
Кровью мокнет по Новороссии
Чернозём её даровой.
Над донецкою степью пуганой
Кропивянка поёт судьбу.
Ватник пылью пропитан угольной –
Не смывается и в гробу.
Кровь пробьёт покрова холстистые,
Запечётся – не разорвут.
Это русскою реконкистою
СМИ речистые назовут.
ПОХОДНАЯ ПЕСНЯ
Собирались ополченцы
В православные полки,
Осетины и чеченцы
И донские казаки.
Поднимались добровольцы,
Никому не ведом страх.
Пусть трепещет Коломойский,
Украинский олигарх.
На иконе образ Спаса,
Вьётся множество знамён,
Провожают из Донбасса
В бой ударный батальон.
Шаг чеканила пехота,
На плечах своих несла
РПГ и пулемёты,
И ПЗРК «Игла».
Чтоб ответить западенцам
На прозападный их курс,
Чтобы степи под Донецком
Не топтал Кончита Вурст.
И пока колонной длинной
Шли по городу войска,
Чернобровая дивчина
Обнимала паренька.
Умоляла: «Сделай милость,
Береги себя, мой свет».
И слеза её скатилась
На его бронежилет.
Уходили не по-детски
В бой простые пацаны,
Это было под Донецком
В грозном зареве войны.
Будем помнить эти годы,
Цвет Георгиевских лент,
С нами братские народы
И российский президент.
И когда-нибудь потомству
Сложат песню старики –
Про бои у Краматорска,
Про славянские деньки.
Посылает война соратника,
Но щедрота её кратка.
Из разведки четыре ватника
Возвращались без «языка».
Не контрактники и не штатники,
Не прошедшие инструктаж,
На манер пропаганды – ватники,
Хоть обряжены в камуфляж.
Ночь не треснула перестрелкою
И с врагом не столкнула в лоб.
Ватник держит осколки мелкие,
А от крупных спасёт окоп.
По дороге от виноградника
До ближайшего блокпоста
Убедились четыре ватника,
Что небесная ткань чиста.
На лоскутья она не делится,
А поделится – вмиг сошьют.
Только шёлковой зыбью стелется,
Как спасательный парашют.
Нет у междоусобий линии,
Смерть минувшего не вернёт,
Плащаницею этой синею
Тело жёсткое обернёт.
Как здесь танки понаворочали –
И куда лежать головой?
Кровью мокнет по Новороссии
Чернозём её даровой.
Над донецкою степью пуганой
Кропивянка поёт судьбу.
Ватник пылью пропитан угольной –
Не смывается и в гробу.
Кровь пробьёт покрова холстистые,
Запечётся – не разорвут.
Это русскою реконкистою
СМИ речистые назовут.
Всеволод ЕМЕЛИН
ПОХОДНАЯ ПЕСНЯ
Собирались ополченцы
В православные полки,
Осетины и чеченцы
И донские казаки.
Поднимались добровольцы,
Никому не ведом страх.
Пусть трепещет Коломойский,
Украинский олигарх.
На иконе образ Спаса,
Вьётся множество знамён,
Провожают из Донбасса
В бой ударный батальон.
Шаг чеканила пехота,
На плечах своих несла
РПГ и пулемёты,
И ПЗРК «Игла».
Чтоб ответить западенцам
На прозападный их курс,
Чтобы степи под Донецком
Не топтал Кончита Вурст.
И пока колонной длинной
Шли по городу войска,
Чернобровая дивчина
Обнимала паренька.
Умоляла: «Сделай милость,
Береги себя, мой свет».
И слеза её скатилась
На его бронежилет.
Уходили не по-детски
В бой простые пацаны,
Это было под Донецком
В грозном зареве войны.
Будем помнить эти годы,
Цвет Георгиевских лент,
С нами братские народы
И российский президент.
И когда-нибудь потомству
Сложат песню старики –
Про бои у Краматорска,
Про славянские деньки.