Вячеслав Хохлов
Поэт и художник. Окончил физико-математический факультет РГУ им. С. Есенина. Работал инженером и преподавателем. Дипломант всероссийских и международных художественных фестивалей и выставок. Автор трёх сборников стихов. Член Российского союза писателей. Финалист национальной премии «Наследие» Российского императорского дома и РСП. Награждён звездой «Наследие» второй степени, медалями Есенина, Ахматовой, «Святая Русь», «Георгиевская лента» за вклад в русскую литературу. Картины находятся в фондах Московского и Владимиро-Суздальского музеев, в частных коллекциях в России и за рубежом. Живёт в Рязани.
* * *
Небо чисто, солнце ярко –
Как щедра природа-мать!
Мы идём с монахом. Жарко.
«Просто Божья благодать!» –
Восхищается мой спутник.
Хорошо ему идти,
Если в радость – каждый прутик
И травинка на пути.
Я любуюсь, как с пейзажем
Он почти что заодно –
В чёрной ризе, но мне даже
Светлым кажется пятно,
Встал сейчас он на колени,
Головою на восток,
И склонился... Для молений?
Нет: он нюхает цветок!
Одолели гору вместе –
Вдохновенье вознесло.
До чего ж в красивом месте
Над рекой стоит село!
Здесь, на круче, постояли...
Плыл в глазах его рассвет...
Я заметил: постоянно
Изменяется их цвет.
В них смешались: незабудка,
Малахит и бирюза...
Говорю: «Вас как зовут-то?»
«Авель», – тихо он сказал.
Познакомились. «Мне – вправо».
«Ну, а мне – топтать пустырь...
По шелковым мягким травам
В свой бескрайний монастырь.
Что ж, прости», – вздохнул паломник
И ушёл... Куда – бог весть.
Только до сих пор тепло мне,
Что он в мире где-то есть...
А наутро у хозяйки
Дома, где я ночевал,
У сороки и всезнайки,
Шумной, как девятый вал,
Я спросил: «Вот думал – ехал:
Монастырь в округе есть?»
Тётка прыснула от смеха:
«Стать монахом – это честь!..»
Но, услышав имя Авель,
Глянув в сторону мою,
Отложила нож и щавель
И присела на скамью:
«Расскажу, пока нет деда,
Как услышит – перебьёт...»
И за время до обеда
Мне поведала своё.
Монастырь-то был здесь, женский,
Так – три кельи, огород...
Рядом – храм Преображенский.
Не толпился там народ.
Но пришёл монах зимой тут,
Скромный, тихий, как во сне,
И с шишей каких-то стройку
Он затеял по весне.
С нашим батюшкою местным
Стал крестить и отпевать,
Помогал всем безвозмездно,
Скарб имел – ручную кладь.
А народ смотрел, судачил,
Мол, святой, как ни крути,
И приметил, что – к удаче
Повстречать его в пути.
Имя Авель стало звонко,
Набирало высоту,
А когда он взял ребёнка,
Бедолагу-сироту,
Безнадёжного, больного,
Сам лечил, над ним дрожа,
Стал народ простое слово
От монаха уважать...
Правда, были инциденты –
Ведь у всех беда своя –
Здесь жила на алименты
Очень бедная семья:
Мать и четверо мальчишек,
От пяти до десяти.
У кого бывал излишек –
Им старались отнести.
Удавалось как-то выжить,
То отдельные дела...
Только мать скоропостижно
Заболела, умерла.
А во время погребенья
Хлынул ливень, как потоп.
Постарался за мгновенья
Уложиться землекоп.
И народ как будто смыло.
Дождь осенний – лиходей.
И осталось у могилы
Только пятеро людей...
Четверых полураздетых
Малышей узрел монах:
Все в резиновых, недетских,
Неподъёмных сапогах.
А глаза... Лишь глянул Авель –
Полетело сердце вскачь...
Младший стёр с руки след капель:
«Что ты, родненький, не плачь».
«Я не плачу... Это дождик...
Мамка ваша там, в раю...
А пойдём ко мне, пирожных
Нет, но щами накормлю...»
Старший исподлобья зорко
Посмотрел: «Да нам пора...
Там у нас ещё Трезорка
На цепи, не ел с утра».
«Так заскочим за Трезоркой
И все вместе – на обед!»
Младший шепчет: «Съел я корку
Для Трезорки... Больше нет!..»
Старший буркнул: «Всё растратил!
Не ребёнок, а беда...»
И сказал на радость братьям,
Чуть вздохнув: «Пойдём тогда...»
Шли цепочкой, как гусята.
Грязь цепляла сапоги.
Крикнул вдруг в колонне пятый:
«Папа, папа, помоги!..»
Еле Авель удержался,
Не рванулся со всех ног.
Проглотив поглубже жалость,
Прохрипел: «Иду, сынок».
Взял мальца: «Сапог дырявый.
Брось». На шею посадил.
«Как зовут тебя, чернявый?»
Он ответил: «Автандил».
Авель шёл. О чём он мыслил?
Обо всём и ни о чём,
О проблемах, что повисли
И уснули над плечом?..
В такт шагам шептал, что думал:
«Вы теперь – моя семья...»
В незапамятном году, мол,
Так же брёл за братом я…