– Ну, – говорит учитель, – кто расскажет нам про Содом и Гоморру? Почему погибли эти два города?
В классе наступает мёртвая тишина.
– Горохов.
– Чего?
– К доске.
К доске выходит бледный, долговязый мальчишка, в глазах у него застыла смертная тоска.
Он упирается взглядом в дверную ручку и угрюмо молчит.
– Не учил, что ли?
– Учил! Что сразу «не учил»-то?
– Рассказывай.
– Погибли два города, – трагическим голосом сообщает Горохов, – вместе с жителями… и взрослые, и дети… все погибли… остальные пропали без вести.
Горохов вновь упирается взглядом в дверную ручку и молчит.
– Так что? – спрашивает учитель. – Почтим их память вставанием или как? Может, не стоят они того?
С укором невинно осуждённого на казнь смотрит Горохов на остающихся жить товарищей. То, что удаётся разобрать из их шёпота, – откровенная глупость, но другого пути к спасению нет.
– За грехи погибли, – кривовато улыбаясь, говорит Горохов.
– Правильно. За какие?
Горохов приободряется.
– За какие? За всякие. Они совсем там обнаглели, противно было смотреть на них.
– Отчего же?
– Дикие были. До нашей эры жили. Ни стыда ни совести.
– Поконкретнее, если можно, – просит учитель.
– Перечислить грехи, что ли?
– Перечисли.
Горохов смотрит на дверную ручку и молчит.
– Ну?.. Хоть один грех назови.
– Коррупция! – выкрикивает Горохов.
– Опа! – не то удивляется, не то одобряет учитель. – Та-ак.
– Терроризм!
– Та-ак.
Горохову кажется, что он попал в десятку, его посещает вдохновение, он закатывает глаза к потолку:
– Потом у них там развелись эти… как их?
– Кто у них там развёлся?
– Оборотни в погонах.
– Так.
Горохова несёт:
– Деньги фальшивые делали, дачи строили, где нельзя. Воровство страшное. Воровали всё подряд, только отвернись. У государства воровали!
Учитель одобрительно кивает.
– И государство воровало, – бичует Горохов. – Преступность большая, проституция, наркомания, порнография!
– Та-ак.
– Ящур у них там был, СПИД, птичий грипп! – На лице Горохова начинает играть какой-то нездешний румянец. – Врали все подряд! Особенно депутаты. Жуликов пруд пруди! Пенсии маленькие!
– У кого?
– У учителей!
– Та-ак! Молодец.
– Учителя нищие были!
– Правильно!
– Никому до них дела не было!
– Молодец!
– Власть и мафия срослись!
– Так их!
На лице учителя тоже появляется нездоровый румянец. Горохов решает, что самое время вбить последний гвоздь в гроб Содома и Гоморры.
– И главное, они цены сильно подняли.
– На что?
– На бензин.
Учитель встряхивает головой, проводит ладонью по лицу:
– Ты про какой город рассказываешь?
– Про Содом и Гоморру. И тогда боги сказали: «Вы чего, совсем уже?» И покарали их за то, что они такие дикие.
– Садись, – говорит учитель, – пять.
Он ставит в дневник Горохову жирную пятёрку, наклоняется к нему и шепчет:
– А про Содом и Гоморру всё-таки прочитай.
Пять самых известных фраз из произведений А. ТРУШКИНА
Что в трактире могла делать корова, никто никогда не ответит.
Сейчас в среднем по стране опасно выходить на улицу без пятнадцати восемь.
Если бы у нас все работали, как Госдума, мы бы по уровню жизни давно ушли с пятьдесят восьмого места.
У одной женщины муж пил… не сильно так, но всё-таки… до беспамятства.
Нин, если догонишь, привет ему от меня передай.