«Сознания святое просветленье...»

14 мая исполнилось 100 лет со дня рождения известного белорусского поэта Антона Белевича. Родился он в деревне Дубровка Узденского района Минской области. Учился в Могилёвском институте политпросвещения. В годы Великой Отечественной войны работал в редакциях газет, участвовал в партизанском движении.

Первая книга стихов «Человек из дубравы» вышла в Москве в переводе на русский язык (1945). Автор книг «На отцовских тропках» (1946), «Поэмы» (1948), «Живая река» (1955), «Радуга над полем» (1961), «Солнцем обручённые» (1975), «Солнечные часы» (1978) и других. Перевёл на белорусский язык поэму А. Твардовского «За далью – даль».
Умер поэт 11 апреля 1978 года.

Антон БЕЛЕВИЧ

Смерть Маланьи

И к хате её спозаранку
Фашисты подъехали в танке.
Всё знали, конечно, заранее.
Спросили: «Ты – Корчик Маланья?»
– Маланья.
– А муж твой – он здешний лесник?
Большевик?
Сбрёл нынче в босяцкий отряд? –
Ей крикнул немецкий солдат.

– Где муж мой, не знаю, не знаю,
Его я в лесах окликаю, –
Сама допытаться желаю
У близких и дальних людей.
Не скажут мне люди;
А где,
В какой оказался беде,
Душою,
Душою не знаю,
Под небом я вам присягаю.

От хаты родной спозаранку
Забрали Маланью на танке
До штаба, до Синего Лога.
Звенит колокольно тревога.
И люди, услышав о том,
Всё шли,
Всё шли на дорогу,
На звон.

У школы тогда ж, спозаранку,
Сидела Маланья на танке.
Фашисты стояли,
Молчали, –
И что им придумать,
Не знали,
Чтоб шутка нашлась похитрей,
Чтоб видели смерть веселей.
Чтоб новою кара была
И долго в рассказах жила,
Чтоб ехать к селу от села
И смехом тревожить покой.
На это они мастера, –
Род, видно, такой!

И тихою синею ранью
Сказали солдаты Маланье:
– Зажги эту свечку. Иди
Деревнею к дому, к себе.
Погаснет – мы пулю дадим,
Дойдёшь – всё прощаем тебе.

И тихою синею ранью
Идёт по деревне Маланья.
Как зореньку, свечку несёт.
Сочувственно смотрит народ:
– А может, Бог даст, донесёт?

И все затаили дыханье,
И тихо ступает Маланья.
Вот вышла из Синего Лога,
Босые, усталые ноги
Полощет в росе и идёт…
– А может, Бог даст, донесёт?

Пронесть бы за эту вот горку,
А там уж родимые крыши,
Крыльцо и родимый порог.
Но смех их так слышать ей горько!
Причины для смеха, что слышит,
А может, не будет, даст Бог?

Вдруг ветер холодный от речки
Повеял в лицо и на свечку.
И свечка мигает, мигает…
Маланья тот ветер глотает,
А речка опять пригоняет, –
И всех их ей не проглотить, –
Ветрам же – ни мер, ни границ.


– О ветер!
О ветер мой тихий!
Ты разве желаешь мне лиха?
Желаешь им разве потеху?
И жизнь мне погубишь для смеха?
О ветрик,
О ветер крылатый!
Так близко до милой мне хаты,

И крыша родная – мне веха.
Прошу я, прошу тебя, любый:
Помилуй,
Помилуй…–
Шептала,
Кусала просохшие губы.
И ветер глотала.

Маланья ушла уж за горку,
И свечка в затишье, как зорька,
Горела, мигала пригоже…
Во двор свой заходит.
О Боже!
К ступенькам, под окна несёт.
А липа ей шорох трясёт,
Что аистом тоже светла…
Все вольно вздохнули:
– Пришла!


Но синею тихою ранью
Три пули догнали Маланью.
Упала она, поползла,
И кровь огонёк залила.
1943

Рогнед МАЛАХОВСКИЙ

***
Жемчужина в янтарнейшей оправе,
Моя ты Нарочь, кто я
Без тебя,
Без верности той соловьиной славе,
Не осознавшей всё ещё себя?!

Мальчишкой
По тропе рассветно росной
Спешил послушать сказки камышей.
Качались в облаках седые сосны...
Вот и сейчас я пред красой твоей.

И снова поплыла душа по волнам,
И вновь мечтаю, будто бы во сне,
О доброте, о вдохновенье вольном,
О всём, что с детства здесь досталось мне.
Любовью под созвездьем Бережницы
Меня обнимет утренний покой.
Бросают звёзды серебро
В криницы,
И я ловлю счастливою рукой.
...Путями памяти на этот берег
Вернусь не раз, тоскуя и любя
Своею благодарностью и верой...
Моя ты Нарочь, кто я
Без тебя?!