Михаил АНТОНОВ
Когда читаешь статьи участников дискуссии о современной российской идеологии, порой создаётся впечатление, что их писали инопланетяне. Может быть, из той галактики, где они обитают, планету Земля и можно разглядеть, но понять, чем живут её обитатели, из их «прекрасного далёка» невозможно. И остаётся им писать о ней, руководствуясь своими представлениями о нас, если не сказать – фантазиями.
Самый большой порок прожектов этих «научных фантазёров» – в том, что они, выражаясь словами Евангелия, знамений времён различать не могут. А в чём оно, главное знамение наших дней? В том, что Россию ждут грозные события, при которых выбора идеологии просто не может быть, она определяется однозначно, и вовсе не так, как её представляют себе идеологи-фантасты.
Запад из нынешнего кризиса без большой войны выйти не сможет. Словом, в воздухе пахнет грозой, которая скоро, не дай бог, разразится, и вряд кто из нас останется ею незатронутым. А народ живёт так, будто его это не касается… Да что народ, и политики от него недалеко ушли.
Идеологии «с чистого листа»
Какую же идеологию в качестве общегражданской предлагает России в это грозовое время открывший дискуссию Б. Славин? Он произвёл, так сказать, «конвергенцию» самых разных идеологий, уподобившись Агафье Тихоновне из гоголевской «Женитьбы», мечтавшей об идеальном женихе. Тут и губы консерватизма, и нос социализма, и развязность либерализма. Хорошо хоть при перечислении прочих задач государства упомянул (одним словом) обороноспособность, и на том спасибо. Отсюда у него и ложный выбор, перед которым якобы стоит страна: либо деиндустриализация (которая уже произошла, философ её проглядел!), авторитаризм и коррупция, либо справедливость, демократия и модернизация.
Как и все современные «гуманисты», Б. Славин ставит на первое место «права и свободы человека», хотя кому ныне неизвестно, что под «правами человека» в мировой научной литературе принято понимать либо права собственника (гражданское общество – это общество собственников), либо права англосаксов. Идеал Б. Славина – свободный человек в справедливом и демократическом обществе. Ведь свободный, творческий человек – главная производительная сила XXI века.
Хотелось бы предложить две поправочки к этому распространённому тезису. Во-первых, свободный и творческий человек может быть и разрушителем. 90-е годы нам это показали наглядно, да и сегодня многие «творцы» (точнее сказать – почти вся либеральная творческая интеллигенция) преуспевают на ниве развращения и дебилизации народа. Во-вторых, не следует забывать и о правах и свободе народа. Он ведь тоже имеет права, в первую очередь – право на суверенитет, на безопасное существование и на освобождение от колониальной зависимости. И эти свободы индивида-творца и народа далеко не всегда совпадают.
Б. Славин выступает за равенство всех форм собственности – государственной, коллективной и частной, их конкуренцию друг с другом. Но в развитых странах Запада частная собственность становится год от года всё менее частной, её ограничивают всё более жёсткие требования экологического, административного и политического характера. Исторически частная собственность – уже архаизм. А в современной России многие частные предприятия работают в ущерб стране.
Б. Славин далее ратует за ликвидацию социальной несправедливости, колоссального разрыва в доходах между самыми богатыми и самыми бедными. Действительно, это наш позор. Мечта философа – об обществе, в котором комфортно жилось бы и «сильным», и «слабым», то есть и «волкам», и «овцам». Но разве не ясно, что богатые добровольно своих богатств, как и обусловленных этим рычагов власти, не отдадут? Уже из этого следует, что идеология, которая должна сплотить большинство, должна быть идеологией борьбы, а не набором причитаний или благих пожеланий.
Б. Славину милы западноевропейская демократия и тамошнее «социальное государство» – эти две обманки, на которые уже вряд ли клюнут грамотные россияне, в последние годы повидавшие мир, а Европу в особенности. Его печалит факт доминирования исполнительной власти над всеми остальными её ветвями. Не нравится ему и советский строй, при котором бюрократия подавляла инициативу и предприимчивость граждан.
Б. Славину в этой части отчасти ответил другой участник дискуссии Е. Пашинцев, который назвал централизованную мощь государства «высшим достижением российской и мировой цивилизации». Ему только надо было бы добавить, что носителем этой мощи была именно номенклатура – величайшее российское ноу-хау, позволявшее на протяжении почти всей нашей истории, но особенно в советский период, мобилизовать все ресурсы на решение тех задач, которые в данный момент становились судьбоносными.
Если нынешней демократической Америкой, по словам Е. Пашинцева, правят «триста семей» и эта власть практически наследственная, то в СССР правил «партхозактив», который объединял наиболее выдающихся хозяйственников, политиков, военных, деятелей культуры, передовиков производства и пр., и он регулярно обновлялся.
Единство, нераздельность власти – это основа русской государственности, отступление от которой почти всегда приводило к разорению, а то и к распаду страны. Но, видимо, Е. Пашинцеву эта мысль чужда. Его выбор – «левый» путь, а именно – социализм как «общество самоуправляющихся трудящихся, свободных как от свирепой власти капитала, так и от могучей «корпоративной» хватки государственных чиновников». А я-то полагал, что времена Дон Кихотов давно прошли.
России нужен не «левый» путь и не социализм вообще. В Европе почти везде уже царит социализм, точнее, полтора десятка его разновидностей. И некоторые российские деятели публично заявляли, что шведская (или норвежская) модель социализма была более эффективной, чем советская. Во многих странах Европы социалисты постоянно на протяжении десятилетий или попеременно с консерваторами находятся у власти. Недавно по приказу премьера Испании социалиста Сапатеры полиция так отдубасила его избирателей, протестовавших против «шоковой терапии», что поливальные машины несколько часов смывали кровь с асфальта площади. На внеочередных выборах оскорблённые избиратели прокатили социалистов и отдали свои голоса консерваторам, но вряд ли они от этого выиграли. Недавняя всеобщая забастовка, также не обошедшаяся без потасовок, это показала. Западноевропейский социализм продемонстрировал, что он – вернейший слуга монополий, и зашёл в безнадёжный тупик.
России нужен не сконструированный фантастами «самоуправляющийся» социализм, а советский социализм в более совершенной форме, чем бывший в СССР, с большей вертикальной мобильностью.
Статья Леонтия Бызова «Где искать идеологию большинства?» как наиболее содержательная нуждалась бы в отдельном рассмотрении, здесь я отмечу три её недостатка. Во-первых, автор, отметив, что нынешняя идеология большинства – это идеология частной жизни, забыл упомянуть, что это – следствие восстановления в России частной собственности. Потому-то титанические усилия страны приводят к столь мизерным результатам, что общенародные задачи не могут решаться частными собственниками, каждый из которых «тянет одеяло на себя». В итоге это «одеяло» настолько прохудилось, что не может уже скрывать язвы общественного организма.
Во-вторых, социолога подвело излишнее доверие к итогам социологических опросов. Ведь эти итоги зависят от того, как сформулированы вопросы. А их обычно формулируют те, кто сами мыслят лишь в рамках общепринятых представлений. Допустим на минуту, что вопрос был бы сформулирован так (условно): «Поддержите ли вы усилия власти по восстановлению полного суверенитета, экономической и военной мощи России с целью полной ликвидации её колониального статуса? Соответственно – согласны ли вы с тем, что умышленный вывоз капитала, казнокрадство и взяточничество в особо крупных размерах следует приравнять к измене Родине?» Думается, что тогда большинство тех молодых людей, которые не хотят работать на «дядю», ответили бы на поставленный вопрос утвердительно.
В-третьих, зря Л. Бызов придаёт такое значение «столичному субэтносу» прозападных мелких буржуа, которые смотрят на провинциальных россиян как на «быдло», «дикарей и варваров». Этот слой кончает своё существование, едва его начав. И мировая тенденция заключается в том, что крупный капитал уничтожает «средний класс» (сначала экономически, а затем начнёт уничтожать и физически). Запад идёт к строю «Железной пяты» (сторонников которого немало и в российской правящей элите).
Самое положительное в статье Л. Бызова то, что он при неверных посылках интуитивно пришёл к правильному выводу: «Лучше всего для страны, чтобы власть была в руках правых государственников», лидером которых он считает Владимира Путина.
Идеология «боевого строя» Какая же идеология нам нужна?
Россия, которой на протяжении многих веков приходилось отражать нападения внешних врагов со всех сторон, выработала особый образ жизни. Дмитрий Менделеев назвал его «боевым строем». Высшим его проявлением стал образ жизни советских людей, выразившийся в лозунге: «Всё для фронта, всё для победы!» В мирное время такой жертвенности и самоотдачи не требовалось, но моральным законом жизни всё же считалось: «Думай прежде о Родине, а потом о себе!» Всякий раз, когда этим законом пренебрегали и наступала долгожданная свобода индивида, дело кончалось катастрофой.
В феврале 1917 года Россия, освободившись из-под деспотической власти царизма, в один день стала самой свободной, самой демократической страной мира. Чем это кончилось, известно. Ельцин, придя к власти в 1991 году, дал россиянам все мыслимые свободы, законодательно, в конституции, запретив устанавливать в стране какую-либо идеологию в качестве государственной, для всех обязательной. И натворили столько всего, что до сих пор расхлебать не можем. Только ценного, чем обогатили бы культуру и порадовали бы потомков, не создали почти ничего.
А ведь русский идеал правителя выражен в короткой фразе-формуле: «Строг, но справедлив». Да, без справедливости и равенства мы не можем жить, как без воздуха, но как только отпадает строгость (не жестокость!), мы становимся способными пускаться во все тяжкие. А ведь строгость означает всего-навсего ответственность, спрос за порученное дело. Но Россия уже более полувека не знает, что такое ответственность.
Высшие руководители государства ставят задачи, щедро раздают обещания. Проходит время – ставятся новые задачи, даются новые обещания, и никто не вспоминает, что прежние задачи не решены, а обещания не выполнены. Лидеры политических партий идут на выборы, заверяя своих сторонников, что победят, но получают свои мизерные проценты голосов – и остаются лидерами, причём некоторые из них проделывают этот цикл по нескольку раз. Учёные и журналисты, бывшие трубадурами перехода страны к рынку, ныне в первых рядах критиков неизбежных последствий рыночных отношений и, так и не покаявшись за свои прежние прегрешения, критикуют руководителей государства, подают им советы, как строить экономику.
И так – сверху донизу. А потом удивляемся, почему десятки миллионов граждан РФ ютятся в непригодных для жилья трущобах, почему в стране миллионы беспризорников, почему ширятся пьянство и наркомания… Безответственный политик или чиновник не думает о деле, для него политическая деятельность или служба становятся бизнесом.
Ну ладно, сейчас мирное время, а если ситуация изменится? Даже если на нас никто не нападёт, как только Россия начнёт действительно восстанавливать своё могущество, Запад непременно вновь воздвигнет железный занавес. Запретит продавать нам высокотехнологичное оборудование, эффективные лекарства, продовольствие… Полной блокады России он на этот раз установить не сможет, есть Китай и другие рынки, но жизнь нам осложнит до крайности. Крики о том, что Россия – главный геополитический противник США, раздаются за океаном так громко, что кажется, их было бы слышно у нас и без радио и телевидения. А о Европе и говорить нечего: ощущение жизни ей придаёт только стремление к «окончательному решению русского вопроса» – чтобы отбросить нас хотя бы за Урал.
Ныне в России многопартийность, завтра она станет ещё цветистее. С. Кара-Мурза так определяет задачи идеологии для партии, выражающей интересы определённой социальной группы: выработать картину мира и человека, государства и хозяйства согласно с представлениями о добре и зле этой группы. Ясно, что идеологии партии ходорковских и партии большинства народа (пока не существующей) будут не просто разными, но и антагонистическими. Комфортного существования «сильных» и «слабых», о котором мечтает Б. Славин, никакая идеология не гарантирует.
Может быть, тогда правы те, кто утверждает, что Россия ещё в XX веке исчерпала лимит на революцию, и никакая идеология народного большинства нам не нужна? Напротив, именно сейчас России остро необходима революция, но не с оружием в руках, а идеологическая.
Идеологи забыли главный закон идеологической жизни, открытый ещё К. Марксом: идея может овладеть массами и стать материальной силой, если только она радикальна. А в тех условиях, какие сложились в России, для каждого её патриота возможна только одна идеология – идеология национально-освободительной борьбы, которая будет иметь своими целями:
– полное восстановление суверенитета РФ и ликвидацию до конца её колониального статуса;
– проведение новой индустриализации и многократный рост экономического и военного потенциала страны, надёжное обеспечение её безопасности;
– восстановление контроля народа над её природными ресурсами, важнейшими предприятиями, земельными угодьями, финансами, поэтапное обуздание аппетитов олигархов и прочих хищников;
– установление строя справедливости, равенства и демократического централизма при строгой ответственности каждого за порученное ему дело, и всё это в максимальных пределах, какие позволяет предвоенная или военная обстановка;
– мобилизацию всех сил в мире, выступающих против диктата единственной сверхдержавы, произвола и хищничества транснациональных корпораций, эксплуатации Юга Севером. Кроме России, эти силы в мире возглавить некому.
И всё это надо проделать хотя и не бесконфликтно, но без гражданской войны.
Я представляю, какой взрыв возмущения вызовет такая постановка вопроса об общегражданской идеологии. Но возмущаться можно сколько угодно, а страну спасать надо. Страх же перед какой-либо идеологией, о котором говорится в редакционном призыве к дискуссии, присущ лишь тем, кто привык к жизни в обстановке комфорта и безответственности и не хочет с таким существованием расставаться. Гражданина, а не обывателя общенародной идеологией борьбы не испугаешь. Да и большинство населения её, хотя бы пассивно, поддержит. Думаю, что и идеологи пришли бы к таким же выводам, если бы не витали в заоблачных высотах, а были бы поближе к земле, к народу.