, лауреат премии имени Алексея Фатьянова «Соловьи, соловьи…»
К 200-летию московской авторской песни
В дискуссии о проблемах современной песни, начатой писателем Юрием Поляковым (№ 52, 2006 г.), уже приняли участие Геннадий Красников, Нина Чигадаева, Владимир Шемшученко, Александр Городницкий, Михаил Молчанов, Вячеслав Куприянов, Анатолий Макаров, Татьяна Кузнецова, Екатерина Глушик, Евгений Маликов. Мы продолжаем разговор.
«Литературной газете» сам Бог велел постоянно писать о песне – к этому зовут её 195-летние традиции. Первым фанатиком и неустанным творцом песен в народном духе был в парадоксальной России аристократ барон Антон Дельвиг, основатель «Литературной газеты». Самая ранняя его «Русская песня» датируется днём Бородина по новому стилю – 7 сентября 1812 года.
Чьим умом живёшь, того и песенки поёшь.
Владимир ДАЛЬ
Своевременность дискуссии, начатой статьёй Юрия Полякова «Песней – по жизни», была весомо подтверждена заседанием Госсовета, который был посвящён проблемам развития культуры народов России и сбережения русского языка. И шире того, если оттолкнуться от поговорки, приведённой Далем, раздумьями: чьим умом живём? Номер «ЛГ» с той острой статьёй подписывался в печать, а президент Владимир Путин убедительно говорил в Кремле, что «идеологический вакуум, образовавшийся после крушения коммунистической идеологии, заполняется, и он обязательно будет заполнен или экстремизмом, шовинизмом, разрушающим нас национализмом и национальной нетерпимостью, или при нашей с вами активной поддержке – гуманистическими, общечеловеческими ценностями». Но ведь вакуум существует давно, и он уже в области культуры заполнился не «разрушающим нас национализмом» (нет в моём распоряжении ярких, пусть и вызывающих песенных примеров), а всепроникающей эрзац-культурой, агрессивной попсой, паразитическим постмодернизмом. Вот основная опасность и альтернатива словам президента: «Для нас с вами важно, чтобы эта работа строилась на нашей традиционной национальной культуре, если мы не хотим утратить своего своеобразия и идентичности в глобальном мире, в условиях глобализации». Более всего национальные традиции на Русской равнине сохраняются в песне – народной, поэтической, авторской, как её сегодня называют. Что в реальности? Народная песня калёным железом выжигается на главных фестивалях и телеплощадках. «А Надежда Бабкина? – спросит наивный зритель, падкий до сарафанов. – Она ж из телевизора не вылезает». К сожалению, да! Не хочу долго рассуждать о профанации русской песни в исполнении бабкинского (подходящий эпитет: на жаргоне «бабки» – деньги) ансамбля, лишь повторю слова академика Дмитрия Лихачёва о том, что является признаком подлинной народности: «Это когда поющий поёт о себе, а слушающий – о себе же слушает». Когда Лидия Русланова запевала перед солдатами «Валенки», каждый воин-мужик внутренне подпевал ей: он ликовал, что русские валенки из подмосковных снегов дотопали до Берлина. Когда запевает Бабкина в разухабистой, одесско-казацкой манере, никто в душе ей не подпоёт – ну подёргаться в такт могут. Ещё один тревожный момент – российская культура принялась «оказачиваться». Когда это Шолохов, Кубанский хор или Анна Литвиненко – ради бога, но тут уже и Розенбаум с Бабкиной вовсю казацкие песни запели, и все торжества без казацкой малины не мыслятся. Такое впечатление, что многим устроителям нравится эта декоративность: пусть «спивают» этнографические песни, без аллюзий и пробуждения тоски по родному. Да и то ещё славно, что многие казацкие песни – на украинской мове. Весело поют, а про что – не всякий уразумеет. Как филолог и фольклорист сделаю ещё одно важное замечание: песни Украины и юга России сильны своей мелодичностью и игровой основой, песни Центральной России, яркими сынами которой являются Есенин, Рубцов, Фатьянов, сильны своим поэтически-образным рядом, где напев сливается с выразительными словами. Недаром лирическая, так называемая авторская песня, о которой Толстой сказал: «Это когда поётся с убеждением, что главное в песне – слова», родилась в Московской губернии. Так откуда же она, московская авторская песня? Кто её предтечи, прародители, первые создатели, мастера жанра? Многие поклонники и даже теоретики этого жанра выстраивают такой ряд: предтеча – Вертинский, а потом – барды-шестидесятники: Визбор, Анчаров, Окуджава, Высоцкий. Кстати, для меня всегда было загадкой: почему барды, а не менестрели (что точнее) или мейстерзингеры (что ещё точнее, но труднее в произношении)? Германские мейстерзингеры объединялись в профессиональные цеха, учили молодых писать стихи и петь их – ну точно как в СССР, когда создавались КСП (клубы самодеятельной песни), а на фестивалях и до сих пор Александр Городницкий или Дмитрий Сухарев ведут так называемые мастерские. В Малороссии странствующих исполнителей народных песен и дум называли лирниками, что, по-моему, является самым точным и по-славянски образным названием. Мы не будем углубляться в седые времена и напоминать доказанное: «Слово о полку Игореве» исполнялось как ритмизированная поэма-песня под гусли, а ведь безвестный автор опирался на такой же опыт и дар легендарного Баяна. Пожалуй, первым, кто создал истинно популярную, любимую во всех слоях и повсеместно исполняемую песню, был преподаватель Московского университета Алексей Мерзляков, создатель «Среди долины ровныя...». Этот романс наиболее известен, но и другие песни выходец из далёкой Пермской губернии стал сочинять, переехав в Москву. Степенный преподаватель словесности, а потом и декан факультета состоял в созданном при университете «Дружеском литературном обществе» (1801), где определился интерес молодого поэта к гражданской лирике, фольклору и проблеме народности поэзии. По свидетельству современников, «большую часть своих романсов и простонародных песен» Мерзляков написал с 1802 по 1812 год. Это и даёт нам право заявить: московская авторская песня в современном понимании родилась 200 лет назад. И родилась – в Подмосковье! Профессор университета был влюблён в А.Ф. Вельяминову-Зернову и почти все свои лучшие, дошедшие до нас песни создал в её подмосковном имении Жодочи. Ну а признанным автором-исполнителем стал мой замоскворецкий земляк – страстный Аполлон Григорьев с его «Цыганской венгеркой». Потом авторские песни сочиняли и Лев Толстой («Солдатская песня»), и Сергей Есенин, и Алексей Фатьянов, который имел музыкальное образование и дарил многим композиторам яркие интонации, мелодические ходы. Автор этих заметок и в своём песенном творчестве, и в авторских телепрограммах «Русские струны» и «Подмосковные встречи», и на радио только и делал, что разгадывал тайну песни. Причём встречались мне и звучали в эфире очень талантливые авторы-исполнители, такие как Владимир Патрушев, Александр Косенков, Аня Широченко, которые пели замечательные песни на стихи Пушкина, Тютчева, Бунина, Тряпкина, Рубцова, наших ровесников – подлинных лириков. Увы, они не вписываются, как сейчас говорят, в формат телевидения и даже – бардовских междусобойчиков. Сейчас фестивалей КСП проводится несметное количество, и когда-то казалось, что из их гущи придут настоящие поэты-песенники. Несмотря на отдельные удачи, надежды на этот жанр не оправдались. Клановость и замкнутость бардовской песни обозначилась вместе с перестройкой и, как ни странно, относительной свободой слова. Самодеятельная песня, увы, заштамповалась, стала скатываться к попсе, пройдя путь от кухонь и полянок с костром до Кремлёвского Дворца съездов. После этого у меня веры в неё не осталось! Более того, она порой становится откровенным коммерческим проектом, а поэзия не может быть таковой по определению. Последнее яркое подтверждение: организационный и творческий раскол знаменитого Грушинского фестиваля на два – на песню попсово-эстрадную и поэтическую. Что же нам делать в Год русского языка (и дальше!) со звучащей песенной поэзией? Юрий Поляков высказал конкретные предложения, справедливо считая, что «без возвращения в песенную индустрию профессиональных поэтов, без восстановления профильных художественных советов на телевидении и при Министерстве культуры, без создания, скажем, на базе Литинститута специального песенного семинара, где будут преподавать классики жанра, дело не сдвинется. Мы и дальше будем вынуждены слушать доносящуюся отовсюду изобретательно аранжированную полуграмотную текстовщину, унижающую здравый смысл и наши национальные песенные традиции». Не раз и я повторял эти мысли, а спецкурс «Русская поэтическая песня» готов как лирический поэт, радиоведущий и кандидат филологических наук читать хоть завтра. К слову, некоторые песни, звучащие на радио, просто подпадают под Уголовный кодекс, угнетая аудиторию, совершая над ней насилие, нанося психологическую травму: «Но у тебя СПИД, и значит, мы умрём...» (3 раза повторяется в каждом припеве!). Это разве не терроризм? Тут нужен общественный и художественный контроль! Сегодня, например, весьма раскручена группа «Чайф». С ней носятся, берут интервью у руководителя, показывают по телевидению. Решил послушать последние песни. Примитив и пустота. Вот песня про друзей, которую можно назвать «Песней про ужей» – от слова-паразита «уже»: Вряд ли кому нужен уже Пылью покрытый портрет на стене. Пылью покрыта память моя, Старых друзей всё меньше уже. У-у-у… Вот и всё содержание… Но что должно сделать профессиональное сообщество? Об этом мы долго рассуждали на писательском пленуме на песенной Рязанской земле с поющим поэтом и участником дискуссии Владимиром Шемшученко из Ленинградской области и секретарём Союза писателей России Николаем Переясловым, сходясь во мнении, что надо прежде всего учредить и сделать популярным фестиваль истинно поэтической песни «Среди долины ровныя…». Хорошо бы хоть какой-то его этап проводить в Наро-Фоминском районе Подмосковья, на земле, где и создавал Мерзляков первые авторские песни. Пусть звучат на этом фестивале свежие песни на стихи признанных классиков, поэтов-современников, стихи в авторском исполнении, если это – настоящая поэзия. И участников на такой фестиваль легко отбирать – исключительно по стихам, известным или только что написанным. Ну а как там автор владеет гитарой или фортепьяно – простительно, пусть декламирует, ведь подлинные стихи – самоценны. Николай Тряпкин напевал свои волшебные вирши на один мотив, чтобы не заикаться, а как ярко звучали! Волоколамск провёл первый осенний фестиваль поэзии и песни «Пушкин. Победа. Россия». Но почему-то праздник поэзии вылился в филармонический концерт, на котором выступили десять певцов и всего пять поэтов. И всё-таки я продолжаю искать единомышленников, не теряю надежды на проведение такого фестиваля, да и волоколамцы, которые много лет дружат с Союзом писателей, обещают учесть горький опыт первого блина на этом поприще. Правда, есть ещё одно необходимое условие: надо, чтобы лучшие песенно-поэтические произведения прозвучали в эфире. И тут необходимо вспомнить и провести в жизнь прямое указание президента Путина: «Мы должны обратить внимание и принять соответствующие меры для полноценного освещения, для пропаганды и популяризации в средствах массовой информации мероприятий в сфере традиционной культуры народов Российской Федерации». Что может быть традиционнее и благодатнее русской песни! Хочется верить: феномен духа и родного языка, возникший два века назад на песенных просторах Московии, ещё не раз проявится в творчестве её коренных или приезжих творцов и отзовётся в сердце Руси! Главное – жить своим умом, не замыкаться в условных границах и помнить, что песня – лишь жанр великой русской поэзии. Тут, конечно, и «Песнь о вещем Олеге» – самая бардовская песня в глубинном смысле, лирическая и эпическая одновременно.
