«Авиация в лицах» на площадках Нового Манежа – иконография технологической империи
Гений нации воплощается в государстве. Предельным воплощением последнего является империя. Империя живёт не только силой, но и культурой и традицией. Традиция крепка церемониалом. Церемонии укоренены в регулярности, и когда идеология вырождается в череду «непериодических быстропротекающих процессов», то разрушается тот фундамент, на котором строит свою жизнь в истории народ.
Лет десять назад мне довелось побывать на юбилее физико-технического факультета одного из политехнических вузов России. «Этот человек строил все атомные подводные лодки страны в Северодвинске», – представляли мне мужчину с орденом, который я до того не видел. «А эта женщина...», но «эта женщина» перебивала: «...в совершенно другом городе ремонтировала все подводные лодки, которые в Северодвинске строил этот мужчина».
Так я познакомился с людьми, памятников которым больше всего на планете, и узнал, каков он – Неизвестный солдат.
Он оказался не бронзовым, но стальным. Первый тост воин поднял за Министерство среднего машиностроения и лично за товарища Берию. Водка моментально превратилась в священный напиток – наркомовские сто грамм. Выпускники и гости причастились истории.
Недавно чувство сопричастности героям я испытал вновь: в Новом Манеже на вернисаже выставки «Авиация в лицах» собрались люди, даже видеть которых – великая честь. Воплощённая и персонифицированная Страна Советов. Прославленная лётчица Марина Попович. Сын Анастаса Микояна. Дочь Валерия Чкалова. Среди них незримо возвышались души тех, кто шёл «выше». Будь то отметка над уровнем моря, будь то широтная координата.
Искусство, соразмерное гигантам, оказалось большим не площадью листов, полотен, объёмом бюстов. Большим его сделало присутствие стиля.
Первый зал. Олег Закоморный. Скульптор и график, живущий в мире ремесла, стремящегося к совершенству. Реалистические портреты учёных и космонавтов, лётчиков и стендовых испытателей пределов человеческих возможностей оказались выполнены в той манере, что идеально отражает суть эпохи. Точность линий, аскетизм выразительных средств – вот то немногое, что оказалось достаточным для воплощения иконостаса времени побед, эры героев.
Суровая мужественность лиц, настоящая солдатская красота как рядовых, так и командиров, – вот что делает произведения Закоморного историческими. Олегу удалось в своих работах совместить с индивидуальным миром модели типические черты суровых созидателей имперской мощи. Которые даются не рождением, а даром свыше и упорнейшим трудом на грани самоотречения.
Святые ордена небесных стражей – от Королёва, Келдыша, Курчатова до Миля, Камова, Сикорского, Гагарина, Титова, Гридунова, ни разу не поднявшегося к небу, но испытавшего все трудности космических одиссей на земле, – вот персонажи выставки. Решённой Закоморным в предельной экономной технологичности. Наполненной теплом соучастия другим участником проекта – Марком Гинзбургом.
Народная икона – так хочется сказать о живописи Гинзбурга. Марк Викторович, авиатор по образованию, знает тех, чьи лики пишет, не понаслышке. Дистанция между мастером и моделью сокращена до минимума. В облике друзей художник выявляет то, что ускользает от потомков. Что, не лишая героев универсальности, делает их национальными.
Высокое предназначение выставки не переоценишь.
Но кратковременность её – всего три дня – укор нынешним сумеркам.
На акциях, подобных «Авиации», должно учиться поколение победителей. Когда такая выставка не востребована ТВ и прессой, не стоит говорить о воспитании народа-войска, дерзающего невозможное, стремящегося к несбыточному. Испытующего небо, но и смиренно склоняющегося перед его неохватностью.
Герои не нужны России? Достойно ли наследнице Союза замыкаться на поверхности Земли? Вода и суша не бескрайни. Небо беспредельно. Лётчики, выше! Не дайте себя уничтожить: вы – участники процесса, который не остановить. Ибо он из ряда мифологий, его питает религиозный мистицизм. Он – одна из мистерий технологической империи: пламенный мотор среди вечного льда. Откуда и начинается путь к центру Земли – строго вертикально вверх.
А потому, что бы ни происходило в условиях безвременья, стремление к нордическому раю по-прежнему лучше всего выражается словами поэта-метафизика Евгения Головина: «На Север, на Север, на Север / Неистово рвётся пропеллер».
Валерий Чкалов, достигши полюса, передаёт штурвал Гагарину. Вне времени, то есть всегда.
Кто следующий?