Танец тени на воде

Сон

Никого мой сон не задевает,

Я не говорю о нём нигде.

Людям всё равно, как затевают

Лёгкий танец тени на воде.

Да по-настоящему, быть может,

Я и просыпаться не хочу.

Если душу музыка встревожит –

Птицей невесомою лечу.

А глаза навстречу приоткрою

Яростному свету из окна –

Пёрышком повиснет надо мною

Дымка недосмотренного сна.

И не отступает, и витает –

Мол, бери обратно, вот он я…

Да не успеваю – снова тает,

словно тонет рыбья чешуя.

Рука

Кропотливо детская рука

скобелем срезает древесину.

Стать умельцем захотелось сыну –

он посуду мастерит пока.

Жёсткая отцовская рука

камусом отделывает лыжи:

как малой подымется повыше –

выучим на промысловика.

Что кора, ладонь у старика –

лодку ладит, будто заклиная,

чтоб когтями нечисть водяная

ей не оцарапала бока.

Тихо, словно крылья, на груди

сложит руки дед – не опускает…

Держит род его, не отпускает

на иную сторону уйти.

Земля

В облака схоронена пока

до поры до времени иного,

иногда проглядывает снова

древняя земля издалека.

Чудь на ней по-прежнему живёт,

веря своему труду и Богу.

Катится за нею понемногу

счастья колесо за годом год.

Праздники у них наперечёт

с тренью-бренью звонкою и трелью,

а как время истечёт веселью –

словно камень реку пресечёт…

Я под крики чаек у воды

день за днём по их пути ступаю,

но дорогу ветер засыпает,

волнами стираются следы.

Кровь

Как две щуки на реке большой,

если время, сходятся с любовью,

пара молодых, одною кровью

полная, сливается душой.

Рукодельем девичий сундук

день за днём исправно прибывает,

а жених пушнину добывает

и не выпускает лук из рук.

Их рода в один срастутся род.

Корня два, да плод – не полукровка.

Крепкий, точно свежая поковка,

так растёт народ, язык растёт.

Раздаётся свадьба далеко:

луг и лес – её живые части.

На молодожёнов льётся счастье –

чистое, как птичье молоко.

Маленький принц

Пристань у деревни, запах лета…

Но и в самой лёгкой голове

облачною тропкой самолёта

детство истекает в синеве.

Не ухватишь ягодой лесною,

на лугу не выловишь сачком.

Вырвалось проворной стрекозою,

было, улетело – и молчком…

Мне дверями прежними обратно

ненадолго надо бы слетать –

передумать всё, что непонятно,

жизненный клубок перемотать.

Не перелетит живая птица

через комарьё и вороньё,

кроме разве Маленького принца,

что не знал про взрослое враньё.

На какой остался он планете?

Где прижился – в городе? В селе?

Множество путей на белом свете –

все не перебродишь по земле.

Нынче утром, раскрутя вертушку,

наудачу, на кого пошлёт,

я за ним отправила игрушку –

деревянный папин самолёт.

А вернулся он без пассажира –

только шарфик алый за стеклом…

Как пожар от щепки, на полмира

осень запылала над селом.

И, хоть на причале, как вначале,

в небе заревая полоса,

не дверные петли зазвучали –

жалобные птичьи голоса…

Перевёл Андрей Расторгуев