ПАМЯТЬ
15 октября исполнилось 115 лет со дня рождения талантливого русского писателя-сатирика Михаила Яковлевича КОЗЫРЕВА. Неизвестно, дожил ли он до своего 50-летия в 42-м году 65 лет назад. Неизвестно, где он похоронен. Известно лишь, что арестован органами НКВД СССР 14 июля 1941 года по обвинению в том, что, «написав в 1924 г. повесть «Ленинград» с контрреволюционным содержанием, хранил её до момента ареста его и распространял среди знакомых, Козырев за время с 1930 г. по 14 июля 41 г. среди своих знакомых в гор. Москве проводил антисоветскую агитацию против ВКП(б) и советского правительства и высказывал клеветнические измышления о жизни в колхозах и развитии литературы в Советском Союзе». Эти коряво составленные строки – из архивного следственного дела Михаила Козырева, хранящегося в Центральном архиве ФСБ РФ. «Военным трибуналом войск НКВД СССР Саратовской области 31 августа 41 г. приговорён к 10 годам лишения свободы с отбыванием в исправительно-трудовых лагерях…»
В дальнейшем стало известно, что в 42-м году Михаил Козырев был расстрелян. 22 апреля 63-го года постановлением президиума Саратовского областного суда Козырев М.Я. реабилитирован.
Не маячить, не льстить, не сорить.
В. Соколов
Нет школ никаких,
только совесть,
да кем-то завещанный дар.
В. Соколов
Передо мной две фотографии. Почти полвека разделяет их. Как похожи эти двое! Какие благородные, красивые, честные лица. Лёгкая ирония в складе губ, умные глаза, кроткие и одновременно пронзительные, пассионарный взгляд (печальное предзнаменование: по теории Льва Гумилёва, пассионарные личности уходят рано). Сходство явно родственное. Они близкие родственники. Два блестящих русских таланта, уроженцы Тверской земли. Носители нравственного русского начала. Выдающийся лирик, ещё при жизни признанный классиком русской поэзии второй половины XX века Владимир Соколов, и его родной дядя, прекрасный писатель-сатирик и поэт Михаил Козырев, ярко и смело заявивший о себе в самом начале 20-х годов, арестованный в 41-м и вскоре уничтоженный в Саратовской тюрьме. (По некоторым свидетельствам – в 42-м.) Надолго запрещённый и забытый. Реабилитированный в 63-м, вновь вернувшийся к читателям в 91-м. Трагическая судьба. И сколько их, таких судеб! Слава богу, что племянник не повторил судьбу дяди, хотя в жизни Соколова тоже было немало трагедий. Сорокалетие своё, сложный для мужчин возраст, они встретили по-разному. Соколов, уже переживший первые свои трагедии, был в сорокалетнем возрасте признанным, почитаемым мэтром поэзии. Козырев же в этом возрасте горестно ощутил, по его собственному выражению, «таянье славы» – запреты, зависть, замалчивание. Как говорится, разные судьбы. Но и – удивительная общность, мистические совпадения, «жгучая» лирическая связь. Трепещущая «связующая нить» времён и событий.
1928 год – разгул богоотступничества и богоборчества в России, и в этот тёмный год рождается светлый лирический поэт России Владимир Соколов. Выходит в свет роман Михаила Козырева «Подземные воды», ставший для него роковым, приближается «таянье славы».
1942 год – начало войны, немцы рвутся к Волге. Эвакуация. Худенький, полуголодный мальчик Володя Соколов надрывается на полевых работах под Саратовом под фашистскими бомбами. А где-то тут же, под Саратовом, может быть совсем близко, в глубокий овраг падает вместе с другими невольниками расстрелянный «своими» любимый дядя Миша, возможно, не доживший до своего пятидесятилетия.
«…Кем-то завещанный дар» Соколова – это и дар Всевышнего, и генетическая, потомственная одарённость. Соколов как бы подхватывает песню Козырева. Козырев, получивший высшее экономическое образование, очень рано дебютировал как поэт, певучий лирический поэт. Его поэтические произведения выходят в журналах «Очарованный странник», «Современник», «Современный мир». Некоторые его стихи, положенные на музыку, были так популярны, что до сих пор считаются народными: «Называют меня некрасивою», «Недотрога» («дай мне руку, моя недотрога, милая, мне улыбнись»), «Косыночка» («ты смотри, никому не рассказывай») и другие. Особенно любима была «Косыночка», музыку к ней написал замечательный композитор Борис Прозоровский (тоже репрессированный); исполняли её многие знаменитые певцы – Вадим Козин, Тамара Церетели, Кето Джапаридзе, Женя Шевченко (эмигрантская певица) и др.
Ты смотри,
никому не рассказывай,
Что душа вся тобою полна…
– так начинается один из самых популярных в народе романсов 20-х, 30-х и 40-х годов XX века. Сейчас мы назвали бы его шлягером. Мой сын, музыкант и поэт, дал ещё более современное определение – «гениальный стёб». Как бы там ни было, песня завораживающая, и концовка её –
Про любовь
никому не рассказывай,
Никому, ничего, никогда!
– «берёт за душу» внутренним накалом непреклонного душевного императива и именно этим перекликается с другим стихотворением, абсолютно отличным от него и по своему пафосу, и по содержанию. Известное стихотворение Владимира Соколова «Что такое поэзия?» заканчивается так:
Это – палец к губам.
И ни слова.
Не маячить, не льстить,
не сорить.
Слышите созвучие? «Никому, ничего, никогда!» – «Не маячить, не льстить, не сорить». Как будто звучит напряжённо одна струна, единый генетический нерв.
Любят на Руси такой сплав нежной лирики и сурового мужественного императива. Поэта Михаила Козырева полюбили. Уже была проложена широкая, красивая дорога в мир поэзии, но, несмотря на большую популярность своих стихов и песен, талантливый лирик уже в начале 20-х годов сознательно уходит от поэзии, считая главным своим призванием сатиру. «Большой сатирик таится в Козыреве…» – так безапелляционно было заявлено в петроградском альманахе «Утренники» о Козыреве, в то время авторе единственной книжки «Морока. Настоящие рассказы». М., 1922.
С этого времени тридцатилетний Козырев, уже вполне уверенный в себе и признанный литератор, быстро и успешно продвигается по бесповоротно выбранному пути. Один за другим выходят сборники его рассказов, романы и повести, в основном в кооперативном издательстве «Никитинские субботники». В этом издательстве, многолетним секретарём которого он был с января 1924 года, было запланировано собрание сочинений Козырева.
Поручик Журавлёв: Рассказы. Новая Москва, 1923.
Неуловимый враг: Американский роман. Харьков, 1923.
Мистер Бридж: Повесть. М.: Круг, 1925.
Муравейник: Весёлые рассказы. М., 1926.
Заштатные люди: Рассказы. М.: Никитинские субботники, 1927.
Рассказы. М.: Никитинские субботники. 1928.
Собрание сочинений. Т. 3. М.: Никитинские субботники, 1928.
Запрещённые слова. М.: Никитинские субботники, 1928.
Подземные воды: Роман. М., 1928.
Вот неполный, но весьма впечатляющий перечень изданных в те годы произведений Козырева.
Критика, поначалу весьма внимательная и благожелательная к талантливому писателю, к концу 20-х становится диаметрально противоположной – резко отрицательной, тенденциозно-негативной.
Поверхностных критиков обычно раздражает «неуловимость» позиции писателя. В этой неуловимости, неразъяснённости позиции по отношению к советской действительности стали резко обвинять Михаила Козырева. Подобные суждения возникали и относительно остроумного, непрямолинейного Соколова. И это при том, что тем, кто пытался анализировать Козырева, никак не удавалось раскусить его. Поэтому иногда они что-то улавливали правильно, иногда критика была несправедливой, часто неглубокой, злой, но не смертельной. До той поры, пока не вышла в 1928 году книга «Подземные воды». Этот философский роман – одно из значительнейших созданий Михаила Козырева. Среди ведущих его тем выделяется собственная авторская концепция социалистического города, «смычки» города и деревни. Причём в раскрытии этих тем Козырев прибегает к привычной для него сатирической манере (своего рода «фантастический реализм»). Именно эту философски ироническую манеру в послереволюционной прозе и не могли простить рапповские критики автору, подозревая его в дворянско-буржуйском высокомерии и даже в издевательстве над новыми порядками.
Напротив, культурные читатели восторженно воспринимали эти яркие произведения. Мой отец, который читал Козырева в те годы, рассказывал нам (мне и Владимиру Николаевичу), с каким живым интересом и пристальным вниманием читали молодые люди его произведения. Впоследствии, когда я сама стала читать Козырева, я поняла, что именно так, и только так – пристально и внимательно – нужно его читать. Роман «Подземные воды», по воспоминаниям отца, вызывал много интересных сопоставлений в свете «Заката Европы» Освальда Шпенглера.
Ещё одна драматическая тема, волновавшая людей, «сохранивших привычки порядочного человека» (по выражению Достоевского), была затронута в «Подземных водах». Эта новая идея – «свободной любви», «без черёмухи» – была особенно остро поставлена Пантелеймоном Романовым в рассказе 1926 года, который так и назывался – «Без черёмухи». «Свобода от затуманивающей сознание романтики, свобода от чувства, свобода от обязанностей, без романтических мук и без будничных неприятностей – лёгкая любовь – вот о чём разрешается ныне мечтать». Это пишет Козырев в 1928 году. А как актуально это звучит сейчас!
Вообще поражает актуальность доминантных идей писателя. Многие из них в наше время звучат не менее значительно и остро, чем тогда, на заре Советской власти. К примеру, неправильно понятые «свободы» и «права человека». Вместо свободы совести происходит «вытеснение» совести в новом, социалистическом городе, изображённом Козыревым. Ведь «её живые увещевания не укладываются в контекст трезвой оборотистости». Это суждение принадлежит И.А. Ильину; оно некоторым образом комментирует реальность, воссозданную в романе Козырева. Главный герой его, Бобров, действует по правилам общества, из которого вытеснена совесть. Так, советский писатель-сатирик Козырев и религиозный мыслитель Ильин в своём представлении о «новом человеке» оказываются весьма близки друг другу». (Это из диссертации Н. Умрюхиной «Проза М.Я. Козырева 1920-х годов». М.: ИМЛИ, 2005). Вспомним здесь знаменитое стихотворение В. Соколова: «Я устал от двадцатого века, / от его окровавленных рек. / И не надо мне прав человека…» Всё понимающие Козырев и Соколов в XX веке угадали, что кроется за такими правами человека, которых ему «не надо». Теперь, уже в XXI веке, каждый мыслящий человек понимает, как до смерти больно, когда под лозунгом «права человека» происходит вероломное попрание человеческих прав. А под лозунгом «свобода слова» загрязняется и искажается великий русский язык.
Умный, наблюдательный Козырев зорко следит за качественными изменениями в советской действительности. И от его острого, ироничного взгляда ничто не может укрыться. Он видит, как «зло облекается плотью». Его волнует проблема имени и биографии человека в новой России, процесс массового переименования. В рассказе «Пережитки» один рабочий взял себе имя Рычаг, а отчество и фамилию объявил пережитком: «У нас на заводе все новые имена берут». Страшное веяние той эпохи – отказ от собственного отчества, рода, истории – сформулировано сатириком в корявой, но точной фразе «тёмной» старушки: «Только кота весь век Васькой зовут, а у доброго человека имя, фамилие!» Это веяние прослеживается и сейчас: некоторые люди, или «не помнящие родства», или почему-либо стыдящиеся своих предков, или нелепо подражающие иностранцам, вместо традиционных русских имени, отчества и фамилии называют себя Юзами, Ксюшами, Владами и т.п., а то и вовсе кличками.
Об актуальности сатиры Козырева можно говорить очень много. Достаточно сказать, что, прекрасно зная народ, реалистически достоверно изображая жизнь народа, Козырев понимает, что люди не изменились со времён Салтыкова-Щедрина, Толстого и Чехова. Для многих никакого «перевёрта» в душах и умах не было («Никакого, в существе, перевёрта, единственно одно название. Прежде чиновник, теперь совработник». – М. Козырев), а в исторической перспективе последствия этих революционных «перевёртов» мы видим сами. Философски иронические произведения Козырева смело показывают, как незыблемо сохранились в неразберихе и абсурде революционных лет мелкие подлости бюрократов-чиновников и крупные подлости литературных чиновников, которые могут и «под статью подвести». По горькой, трагической иронии судьбы «под статью» был подведён и сам Козырев.
Как мы уже знаем, роман «Подземные воды» стал роковым для него. Дело в том, что вскоре после выхода романа молодой рапповский критик В. Ермилов выступил в «Ежегоднике литературы и искусства на 1929 год» со статьёй «Буржуазная и попутническая литература». Статья эта под видом анализа романа «Подземные воды» была, по сути, политическим доносом на Козырева. Ермилов обвинял его в активном противодействии социалистическому строительству, злопыхательстве, «величайшем издевательстве по отношению… к идее переделки человеческого материала», в оправдании вредительства, авантюризма, протекционизма, растратничества, «срыва плановой работы» и т.д. и т.п. Этот «литературовед» не уловил и не отметил ни замечательных гоголевских традиций в романе, ни пронизывающего его лиризма, ни глубокого сострадания к распинаемому народу русскому, ни идеи соборного созидания, – ему надо было совершить литературное убийство, и он совершил его. Недруги Козырева действовали продуманно. Они поместили статью-донос на страницах печатного органа Коммунистической академии. Естественно, что после этого Козырева перестают печатать, он вынужден стать «литературным подёнщиком». Свои истинные произведения он писал, как выражались в наше время, «в стол». Талантливого, честного, отчаянно смелого сатирика заставили замолчать. В это время ему 37 лет, трагический «пушкинский возраст», но и возраст расцвета набравшего силу таланта. Именно в это время вокруг него – заговор молчания. Критика игнорирует его творчество, опубликовать он не может ни новые произведения, ни написанные ранее. Например, 
интереснейший роман «Ленинград» так и не увидел света при жизни автора. Впервые он был напечатан в 1991 году, когда в издательстве «Текст» вышла книга Козырева под названием «Пятое путешествие Гулливера».
«Таянье славы» – так грустно и поэтично отпел свою литературную жизнь сам Михаил Козырев, трагический сатирик. Хочется верить, что после таяния, как всегда, в природе начнётся плодотворное, неодолимое цветение.