В августе этого года в издательстве «Вече» вышла книга турецкой писательницы армянского происхождения Верджихан Зифлиоглу – «Не забывай меня, моя Россия. Сто лет в изгнании». Она рассказывает историю белоэмигрантов, осевших в Турции. Беседуем с автором о мистике, связанной с работой над книгой, и знакомстве с Россией и русской культурой.
– Верджихан, первым делом разреши тебя поздравить с выходом книги в России. Что ты чувствуешь в связи с этим?
– Я удовлетворена. Когда я давала название книге, я думала о том, чтобы этот голос был услышан в России. И потом случилось так, что в Турцию приехала тюрколог Ирина Свистунова, зашла в книжный магазин, купила турецкое издание. Тогда начался путь этой книги в Россию. Есть в этом что-то мистическое.
– Получается, что история совершила свой полный оборот, возврат к исходной точке. Теперь турецкий отрезок жизни белоэмигрантов становится достоянием в России. Что ты думаешь по этому поводу?
– Когда я писала эту книгу, я таким образом возвращала этих людей их стране. Это была моя миссия. Можешь меня спросить: «Ты ведь не русская, как ты берёшь на себя такую миссию?», но мне словно выпало такое задание. Я увидела три сна, после которых появилась книга.
– Ты употребила слово «мистический» явно не просто так...
– Я 16 лет работала в крупнейшей турецкой газете «Хюррийет». В нашем здании жил человек по имени Никифор Биляк. Как бы ни хотела я с ним заговорить, он всё время сторонился меня как представителя прессы. Спустя 16 лет, в декабре 2013 года, мне приснился сон: я видела грязное свадебное платье, висящее на верёвке между тремя куполами. Через некоторое время – другой сон, в котором сверху жилых домов мне грезятся купола, каких я раньше никогда не видела. В третьем сне увидела внутри церкви купель для крещения. Вскоре после этих снов Никифор подошёл ко мне и сказал: «Ради Бога, спаси наши церкви». Я подумала, что он сошёл с ума. Попросила его разъяснить, в чём дело. Никифор говорил очень сбивчиво. Выяснилось, что он «белый» русский и в его картине мира нужно было одно небольшое действие, влиятельное слово, чтобы спасти эти церкви (в тот период шла речь о реновации прибрежного района Каракёй, и прихожане боялись лишиться своих исторических православных церквей, находящихся там. – О.Х.). Стала выяснять, о чём говорил Никифор. Меня привели в Каракёй. Несмотря на то что я христианка, я не знала о существовании этих церквей. Каково же было моё удивление, когда я увидела три странноприимных дома с церковью на последнем этаже, увенчанной куполом, словно посаженным на жилой дом. Метафора грязного подвенечного платья станет мне ясна впоследствии. Бежавшие сюда белоэмигрантки либо не хотели выходить замуж за мусульман, либо выходили замуж в такой нищете, что невесты облачались в старые потрёпанные платьица.
– Получается, что три сна материализовались…
– Именно так. История турецкого издания книги тоже не лишена мистики. Семь лет я работала над ней. Ездила в Россию, в те деревни, о которых мне рассказывали белоэмигранты. По завершении рукописи я предлагала её издательствам, будучи уверенной, что у меня, как у опытного автора, её оторвут с руками. Но получала отказы. Кто-то из крупных издателей называл себя коммунистом, кто-то – ленинистом, кто-то – сталинистом. Меня удивило, как можно быть такими бездушными и не реагировать на человеческую драму, ведь «белых» русских уже тогда осталось катастрофически мало. Решила, что, наверное, ещё не пришло время.
И тут я снова увидела сон, будто я во дворце в Ялте сижу за столом с царём Николаем Вторым и его семьёй. На дворец нападают солдаты. Царь Николай говорит страже: «Спасите Анастасию, спрячьте её в погребе, она потом всё расскажет о нас». Когда я проснулась утром после этого сна, взяла в руки ноутбук, ввела в строке поиска «издательства в Анкаре». И первой строчкой выскочило «Северное сияние». Я не знала, насколько анкарские издательства разбираются в моей теме, но название мне словно указало путь. Я им написала, выслала рукопись. Дней через десять мне позвонил человек и взволнованным голосом представился владельцем издательства, сказав, что хотел бы её издать. Книга несколько раз переиздавалась в Турции, вызвала большой резонанс, о ней написали многие колумнисты.
– Ты часть своей жизни провела вместе с «белыми» русскими, работая над книгой. Что дал тебе этот опыт общения?
– Мы стали семьёй, пожалуй. Среди них была Роксана Умарова. Когда мы с ней познакомились, ей было больше ста лет. У неё была очень твёрдая память, здравый ум и непоколебимое жизнелюбие. Она собирала на микроавтобусе белоэмигрантов в возрасте от 70 до 100 (я среди них была девчонкой 35 лет), клала в сумочку водку, и мы ехали весело проводить время (смеётся). Это были одни из самых ярких впечатлений в моей жизни. Они рассказывали о своих радостях и горестях. У многих была неизбывная боль, они не могли поехать в Россию, боялись.
– Всё ещё боялись?
– Да, всё ещё боялись. Они этого не признают, но, сблизившись, подружившись, понимаешь, что их переполняет чувство горечи, чувство невосполнимой утраты.
– В ходе работы над книгой ты несколько раз ездила в Россию. Встреч с белоэмигрантами, их потомками, работы с источниками в Турции тебе не хватило?
– Не хватило. Я не историк. Оставим мою журналистскую идентичность. Я поэт, пишу стихи. Мне важно «чувствование». Не вдохнув воздух, которым они дышали, я бы не смогла ничего подобного написать. Я выросла на русской литературе. Я не только читала тексты, также изучала литературные направления, политические взгляды писателей, схематизировала их для себя. Став старше, на любительском уровне начала изучать историю России. Потом я как-то делала новость о встрече в Стамбуле потомков династии Османов с потомками Романовых. Меня эта встреча так взволновала, что я приняла решение поехать в Петербург. Это было первое место в России, которое мне довелось посетить. Никогда не забуду: когда я приземлилась в Пулково, у меня было чёткое ощущение, что я оказалась в хорошо знакомом мне месте.
– Когда ты ездила по России, были ли у тебя сопровождающие?
– У меня была одна подруга, коллега, черкеска по национальности. Это трагикомичная ситуация. Она влюбилась в одного мужчину – в турка, а он от неё сбежал в Россию. И Россия стала для неё такой недостижимой страной. Я её уговорила поехать со мной. Она написала имя этого человека на клочке бумаги и выбросила в Неву.
Мы, словно две сумасшедшие, ездили на электричках по российским деревням. В Петербурге вместе искали «дух» Раскольникова (смеётся). В моих последующих путешествиях я уже была одна.
– Это смело.
– Да, сейчас я это понимаю.
– Насколько я знаю, ты не говоришь по-русски. Каким образом ты справлялась?
– Говорила по-английски – меня не понимали, даже отстранялись от меня. Но я христианка, я была в православной христианской стране, поэтому чувствовала себя в некоторой безопасности. Иногда было сложно. Сейчас бы я уже не пошла на такую авантюру.
– Ты в итоге нашла в России то, что искала?
– Да, запаслась необходимым багажом чувств. Я не знала, что семья царя была расстреляна. Я посетила их могилы в Петербурге, на этом процесс сбора материала был завершён.
– С написанием этой книги тему «белых» русских ты для себя закрыла?
– Не думаю, что эта тема может быть закрыта. Я человек, который в месяц читает 5 книг. Из них 3–4 связаны с Россией. Сама себя спрашиваю: «Неужели тебе не хватило?!» Но нет. Это, пожалуй, длинный путь, и не думаю, что он когда-либо завершится.
Беседу вела Ольга Халдыз
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Верджихан Зифлиоглу родилась в Стамбуле. Окончила факультет коммуникаций Стамбульского университета и отделение связей с общественностью эскишехирского Анатолийского университета. Работала в стамбульских армяноязычных изданиях (Marmara, Jamanag, Nor San, Agos), крупнейшей турецкой газете «Хюррийет», турецкой службе «Аль Джазиры», печаталась в изданиях «Реферанс», «Радикаль». Специализируется на политике, международных новостях, Ближнем Востоке, Кавказе, на темах национальных меньшинств в Турции, армянской диаспоры. Удостоена национальных и международных наград, в том числе премии Анны Линд (Шведский институт, 2007). Участница престижной писательской резиденции DAAD (Берлин). Опубликованы 11 книг на турецком и армянском языках.