Магомед Гамзаев
Родился в 1966 году в селении Батлух Советского района ДАССР. Окончил филологический факультет ДГУ и Дипломатическую академию МИД России в Москве. Автор книг стихотворений на аварском языке «Доброе утро, горянка», «Чётки и струны», «Храни, Всевышний, Дагестан» и двух сборников в переводе на русский язык «Городские горцы» и «Уходящее лето». Стихи М. Гамзаева на русский язык перевели такие метры русской поэзии, как Яков Козловский, Юрий Кузнецов, Михаил Синельников, Владимир Бояринов, Максим Замшев, Иван Голубничий и другие. Гамзаев перевёл на аварский язык стихи Омара Хайяма, Хафиза, Абу Али Маари, Джалалудина Руми, В. Набокова, А. Блока и других всемирно признанных поэтов. Написал целый ряд книг по истории ислама: «Пророк Мухаммад», «Праведные халифы», «Имам Шамиль», «Сборник писем детей Шамиля», двухтомник «500 писем имама Шамиля» в переводе на аварский язык и др. Стихи Магомеда Гамзаева переведены также на даргинский, лакский, лезгинский, ногайский, башкирский, грузинский, арабский, турецкий и английский языки. Лауреат Государственной премии Республики Дагестан в области литературы, Всероссийской литературной премии имени Н. Рубцова, заслуженный работник культуры Республики Дагестан, кандидат филологических наук, народный поэт Дагестана.
Раньше поэта в народе ценили
Раньше поэта в народе ценили
За откровенный отточенный слог.
Нынче за грубую лесть заплатили
В честь интригана при власти и силе,
И стихоплёт отказаться не смог.
Раньше тебя человеком считали,
Если за старшего встанешь горой.
Нынче дерзит тебе в наглом оскале
Вновь испечённый аульский герой.
По заграницам детей обучает
Нынешний высший, продвинутый свет.
Дети родной своей речи не знают –
За рубежами аварского нет.
Нынче хвалы воздают толстошеим,
Вера и ум не в порядке вещей.
Это едва ли не всё, что имеем
В век переломанных в схватках ушей.
Из своего
Нет ни хлеба, ни соли –
Всё к нам завозится ради гроша.
Как не хватает пшеничного поля,
Где от тревог отдыхает душа.
«Время такое!» –
Вы скажете веско…
Вновь предо мной заколышется рожь,
Мельница вспомнится…
Но, как известно,
В гаджетах нынче живёт молодёжь.
И никуда от прогресса не деться.
Конь мой несётся!
И сердце в груди
Бьётся у тех, в ком осталось узденство*.
Жаль, что не скачет Шамиль впереди.
Перевод Владимира Бояринова
Когда же мы в горы вернёмся?
Когда же мы в горы вернёмся опять,
Чтоб прошлое внове с грядущим связать?
Когда же взойдём на родные холмы,
Забыв навсегда городские шумы?
Там предков могилы и вечный покой
Навеют нам мысли о воле святой.
Там с неба на землю так горы глядят,
Как будто вернуться домой нам велят.
Когда же мы в горы вернёмся опять –
О будущем думать, над прошлым рыдать?
И скалы, и башен руины не раз
Отчёта пред Богом потребуют с нас.
Кинжальные тропы и скалы, и льды,
Наверное, детские помнят следы.
Там наше начало и смертный конец
Молчат, отражаясь в зерцалах небес.
Когда же мы в горы вернёмся опять –
В кругу годекана хоть раз услыхать
Высокие речи седых стариков,
Пока они живы на склоне веков.
Там дерево рода и в бурю стоит,
Там гордый орёл над горами парит,
Там матери наши печально поют,
Там девушки наши нас звонко зовут.
Когда же мы в горы вернёмся опять,
Чтоб всё остальное забвенью предать?..
Перевод Юрия Кузнецова
* * *
Другу М. Бисавалиеву
Тобою назначено время,
Чтоб в горный поход нам идти.
Ты думал, что не постареет
И сердце, и песня в пути.
Ты знал, что тернистой дорогой
Ходили отцы до сих пор
И в тесных ущельях с тревогой
Внимали величию гор.
Ты в письмах сказать мне пытался,
Что кони готовы скакать,
А я по чужбине скитался
И время не мог отыскать.
А ты всё мечтал, что поскачем
Сквозь тьму тляратинских лесов.
И горные туры заплачут,
И мы не заметим часов.
Окажемся мы на вершинах, –
Здесь тучи встречают грозу.
Подумаем мы о мужчинах,
Что нынче остались внизу.
О, горькая эта дорога!
Здесь предки искали хлеба,
Мы там отдохнули б немного,
Где тура петляет тропа.
Я помню, в голодные годы
Срастался живот со спиной.
И все мы познали невзгоды,
Все шли этой страшной тропой.
Что делать? Пора нам смиряться,
Нет времени – сетуем мы.
Наверное, нам не подняться
На эти крутые холмы.
И даже Расул наш великий
С тоскою однажды сказал,
Что в горы людей я всё кликал,
А еду в Аравию сам.
Я знаю, что прав был Гамзатов,
На Родине зреет мой хлеб.
Никак не вернуться назад мне…
Спешу я, бездумен и слеп.
И в этом году молчаливом
Ты турам привет передай.
В горах я родился счастливым,
Но туров увидеть мне дай!
Родимым отеческим тропам
Скажи, что в другой раз вернусь.
Мечты мои – снова сироты,
В Москву торопливую рвусь.
Пусть год наступает суровый,
Но каждый судьбою храним.
Скажи, что приедем мы снова
И трудный поход совершим.
Перевод Максима Замшева
Батлухские старики
Вновь захожу у края небосвода,
Как принято, в мечеть без башмаков.
А в ней седобородых год от года
Становится всё меньше стариков.
Но об ушедших мы забыть не в силах,
Ещё окрест живёт о них молва,
Хотя уже на бедных их могилах
Беспамятная выросла трава.
И чудится: я слышу с минарета,
Хотя грохочет буря в этот час,
Призывный крик Мусала Магомеда
О том, что наступил молитвы час.
Чабан Якуб не раз в подножье грома
Нам говорил: «Век мал, как воробей».
Он не успел себе построить дома,
Чтобы кормить на крыше голубей.
Забыть тебя, похожий на пророка,
Нам не дано, Кудияв Хаджи, ты
Не раз в молитвах лунного Востока
Нас возносил до звёздной высоты.
Тебя, как внук, я огорчить могу ли
О том известьем, дедушка Али,
Что многие до ветхости дошли
Дома, как наш, что опустел в ауле?
Мне на полу вблизи от очага
Видна тобой оставленная шуба,
Хоть на утёсах каменных снега,
Как при тебе, сверкают белозубо.
А мельница Будуна на холме
Безмолвствует во мху седом по пояс.
И пребывает он в могильной тьме,
О мельнице своей не беспокоясь.
И сил лишился Загиратилав:
Его напев не издаёт ни звука.
И с годеканом тянется разлука
Асадулы, беседы нить прервав.
Да разве он один на годекане
Слыл златоустом и провидцем слыл,
Который мог предугадать заранее
Событий ход и расстановку сил?
Ушли и два искусных кузнеца
Два Магомеда – Малый с Долговязым,
Что на подобье красного словца
Порой табун подковывали разом.
Бреду селением Батлух я снова,
Где мне душой пришлось осиротеть,
Ведь я Гамзала Магомеда слово
О шариате не услышу впредь.
Немой Атач, не ты ль, слуга пророка,
От словоблудья мира удаляясь,
Век мастеривший чётки одиноко,
Держал в безмолвье с небесами связь?
Знай, Малачи, я не забыл поныне,
Как смысл Корана толковал ты мне.
Твоей тропинке в каменной теснине
Я кланяюсь с другими наравне.
И глядя вдаль с нагорных перевалов,
Я думаю, с былым лелея нить:
Мы в Батлухе ушедших аксакалов
Сумеем ли с годами заменить?
Перевод Якова Козловского
Пусть будут добрые вести
Отрок ушёл по дороге,
Мать ожидает известий,
Тысячи мыслей, тревоги, –
Пусть будут добрые вести.
Снова рассвет на планете,
Словно привет с поднебесья,
Все перемены на свете, –
Пусть будут добрые вести.
Ведал я дни золотые,
Радость с невзгодами вместе,
Пусть будут только благие, –
Пусть будут добрые вести.
Чтобы желанье сбывалось
И не сбывались причуды,
Чтоб не скучать удавалось, –
Вести пусть добрыми будут.
Строки, рождённые ночью,
Рву, написавши их, в клочья,
Те, что останутся в песне, –
Пусть будут добрые вести.
Если весна распростится,
Лето растает, как чудо,
Быстрая осень промчится, –
Вести пусть добрыми будут.
Перевод Ивана Голубничего
* узденство – благородство, ощущение свободы