Прелестное летнее утро – и я пробуждаюсь. Потягиваясь, иду к умывальнику на сосне. – Осторожно! – крикнула жена.
К капле, сверкающей на соске умывальника, присосались осы. Две. Нет – три! Всё лето не давали нам есть, налетали, ползали по губам. Мы отмахивались и ходили в укусах. А после того как жена, обезумев, подняла швабру, чтобы сбить их гнездо над крыльцом, уверенно напали... и лицо её долго ещё напоминало кубистическую картину в стиле раннего Пикассо.
Лето. Наш общий праздник. И хочется быть добрым ко всем. Но – в разумных пределах. Сосед мой, проходя мимо, рассказал: на Щучьем озере развелись бобры. И дача знаменитого боевого адмирала – всегда любуюсь ею, на дальнем берегу – бобрами буквально оккупирована. Изгрызли весь берег, повалили деревья, и к воде теперь не пройти. Настроили хаток, каждая с небольшой дом, и вгрызаются дальше. И попробуй их тронь. Бобры, говорят, мстительны, могут и дом изгрызть. И наследники адмирала – бессильны. Даже палки в руки не могут взять – такие правила нынче. Я думаю, был бы жив адмирал – полетели бы эти родственники крыс вверх тормашками!.. Но мы уже не те.
В бухточке, где мы всё время купались, причален плотик – несколько брёвен, стянутых скобой. Сверху лежит доска. Весло гондольера. Ну что? Поплыву? Посмотрим, кто царь! На плотик я вполз на коленях, но потом, покачиваясь (волны хлюпали о берег), выпрямился! Вот так. Теперь плывём к готическому замку на дальнем берегу – адмиральской даче. Издалека – гордой и неприступной. Оглядываю берега: чего только не было – и вот тут, и вон там! Тут прошла половина жизни. Вторая. Но – лучшая! Гребу. Приближаясь к замку, я вижу, что берег захламлён. Это уже часть природы, а не людское жильё! Человек – царь природы? Или не царь?
Вижу, что кто-то плывёт мне навстречу. Голов пятнадцать! Прилизанные волосы. Оскаленные зубы. Бобры! Плывут мне на помощь? Навряд ли.
Отбуксировали мой плотик к даче, параллельно грызя его. Будь я Буратино – уделили б внимание и мне. Обратно я плыл, как Чапаев, в поднятой руке держа телефон.
И вот – осень. Вернулся в город. Стал разбирать бумаги на столе и вдруг – застыл. Что это я всё плюю? Похоже – рай теперь только для комаров! И чтобы спастись – приходится в самом буквальном смысле плевать на себя, слюной, и растирать, запястье о запястье, слюну, утишающую чуть-чуть зуд от укусов. Ведь октябрь уже! А они живы. Какой-то мрак. Как быстро дичает всё, словно кто-то это готовил.
Ясно вижу только чиновника, назначенного отвечать, чтобы не было комаров в нашем прекрасном городе! Сидит, обняв своё брюхо, и, сытно икая, бормочет: «Пандемия! Нет средств!» И таких вот ковидных паразитов развелось сейчас больше, чем комаров!
Был 10 дней в Гатчине на кинофестивале. Выпал снег. Кровососущих в гостинице не наблюдалось: ещё одно доказательство того, что дело всё не в природе, а в людях. И вот – я возвращаюсь домой. Ну? Ведь зима же! И в первую же ночь – гул. Изголодались! Звук этот напоминает мне вой бомбардировщиков, который я слышал в далёком детстве. Я вскакиваю, включаю ноутбук… И вдоль экрана снуют тёмные точки. И мне это не кажется. Они есть. Мы проигрываем. Непонятно, кому и зачем, – но проигрываем. Время такое? Или – мы? Укус в ухо. Наношу удар… Мимо! Битва продолжается.