Сколько бы ты ни смотрел спектаклей и фильмов, где занято огромное количество артистов, в твоей памяти навсегда остаются лишь те, кто пробудил в тебе чувственный отклик. Мой рассказ – об актёрской паре заслуженных артистов России Людмиле и Эдуарде Михненковых. В октябре этого года у них двойной юбилей: 55 лет супружества, 50 из которых отдано служению Красноярскому театру имени Пушкина. Они не только прекрасные актёры: их судьба, как и судьба их родителей и дедов, – часть истории страны.
Дед Людмилы, Пётр Кайтанович Сплавчик, был поляком, который приехал в Россию. Говорили, что он служил в Российской армии, потом жил в Китае, где в Хайларе родился его сын Борис, отец Людмилы. Бабушка её была русской и младше мужа на 10 лет. В Китае у них родился и второй сын.
Дед сменил свою фамилию Сплавчик на другую – Бык. И отец Людмилы в 1 м классе был Бык, а во 2 м – уже Быков! В 1937 году они вернулись в Россию, и деда арестовали по Маньчжурскому делу. Больше о нём никто никогда не слышал. И бабушка осталась одна с сыновьями. В 41 м началась война, и их забрали в военное училище, потом на фронт. Старший был в плену, у него со спины резали ремни. Когда наши его освободили, он приехал домой и вскоре умер от туберкулёза. А отец Люси сражался под Сталинградом. Их подразделение пошло в атаку, и немецкие танки почти всех закатали в землю.
Отец очнулся, вылез из рва и с другим бойцом, оставшимся в живых, они доползли к своим. Их долго проверяли: ведь подразделение, где они служили, по документам было аннулировано, а потом отправили на передовую. После ранения отца отвезли в Казахстан в госпиталь, где он встретил маму Люси, и они поженились. В 46 м его направили, как офицера, в Кызылорду, и молодая жена поехала с ним. А в июле 1947 года в Семипалатинске появилась на свет Людмила.
Когда в 1952 году внезапно умерла мама отца, баба Варя, которую Люся помнила неунывающей, хотя ей пришлось хлебнуть много горя, на похороны приехал её родной брат Пётр Тимофеевич Волосников. Он тоже вернулся из Китая, схоронив семью. И сказал: «Давайте в большой город поедем». Отец демобилизовался, и они уехали в 1953 году в Красноярск.
Дед Люси по матери, Василий Крайнов, учился у сосланного в их деревню по политической статье учителя, которого поселили в их избу. Отец Василия Нестор сказал учителю: «Я тебе дам мешок муки, научи сына наукам». А Ваську положил на лавку, высек и изрёк: «Я за тебя, дурня, мешок муки отдал! Учись!» И тот выучился. Не занимаясь ни в одной школе, он работал то директором мельницы, то завскладом, где надо было хорошо считать.
Бабушка Люси по матери оказалась в Казахстане, бежав из Москвы от голода. Там они с будущим мужем Василием повстречались и народили детей. Выжило четверо, среди них Люсина мама. Василий делал всё сам, даже валенки катал! Содержал огромный сад и хозяйство! Тогда не было водопроводов, и он вырыл ров позади сада-огорода, куда зимой сгребал снег, потом рубил ледяные глыбы, и они таяли, стекая в желоба. Дочек выдал замуж, детям дал профессии. С казахами жил дружно, в уважении друг к другу.
А Эдуард родился в Брянске. Его мама, Анна Степановна Свиридова, прожила непростую жизнь. Семью родителей раскулачили, им пришлось уехать из села в Орловской области: на них написали Ворошилову донос. Но вскоре они вернулись. Потом был Брянск, война, пришли немцы… Вдруг один немец сказал Ане: «Беги! Сейчас вас увезут в Германию». И они с сестрёнкой побежали. Два других немца увидели – и за ними. Но тут наши самолёты прилетели, сёстры успели скрыться.
В Красноярск они приехали к маминой сестре, когда Эдику было 3 года. Жили, как многие, в бараке. Ничего не знали про лагеря. Только видели, как зэки ехали на заводы и назад. Одни – опять в тюрьму, другие в барак, где все в одном месте: профессура, инженеры, военные.
После 8 го класса Эдик из школы ушёл в машиностроительный техникум из-за классного руководителя – эстонца. Тот вёл математику, и мальчик ничего в ней не понимал. А в техникуме педагог по математике предложила такую занимательную игру, что Эдик влюбился в её предмет и получал по нему одни пятёрки. А ещё он увлёкся самодеятельностью. Читал стихи, выступал в концертах. У него практика была в конструкторском бюро, где работали в основном мужчины и учили по-мужски: достойно себя вести и не трепаться.
Людмила хотела быть врачом, а в школе увлеклась самодеятельностью: хор, чтение, танцы. Когда в Красноярске открылся ТЮЗ и актёры создали вечернюю студию, она стала там заниматься. В училище искусств на театральное отделение после школы её не взяли, и она от отчаяния поступила в пединститут на иняз.
После первой сессии они с подружкой вышли на улицу Мира. Мороз жуткий! Решили погреться в филармонии, а там репетиция Ансамбля танца Сибири. Мимо идёт его руководитель, Михаил Годенко, и спрашивает её: «Танцевать пришла?» Она: «А что?» Он: «Шея длинная, нос курносый. Под музыку умеешь ходить?» Она обиделась: «Я училась!» Он: «Приходи завтра».
Назавтра она походила под музыку, и Годенко говорит: «Оформляй справку 286 ю: едем на гастроли»». И через три дня она едет на гастроли по краю, потом по Союзу. Вернулась в Красноярск, а в училище искусств известный артист Театра Пушкина, мастер по речи, Константин Вощиков, набирает курс.
Эдуард, играя в это время в драмкружке машиностроительного техникума, был обнаружен и отмечен тем же Вощиковым, который позвал его к себе на курс. В тот же год, что и Людмила, он приходит в училище искусств и начинает учиться на том же курсе, что и она.
Они сразу из-за чего-то сцепились, заспорили. Потом познакомились. И тут всё у них сошлось – симпатия, творчество, любовь. И жизнь, где была учёба, родившаяся дочь, театр, гастроли и радостная работа, без чего они уже не мыслили свою судьбу. А ещё без репетиций, встреч с режиссёрами и ролей.
Несколько раз им предлагали уехать в театры Грозного, Еревана, Омска, Новосибирска. «Бог отвёл», – говорят они. «А может, народ сибирский сыграл ключевую роль? Чем холоднее, тем люди лучше, – считает Эдуард. – Здесь не болтуны: не будут зря языком чесать». «Мы счастливы в Сибири и в родном Красноярске», – подтверждает Людмила.
А какие потрясающие роли в их послужном списке! В спектакле «Цепи» по Сумбатову-Южину они – семейная пара; в «Поминальной молитве» Горина по Шолому Алейхему «Тевье-молочник» он – священник, она – Голда; в драме Галина «Звёзды на утреннем небе» она – проститутка Анна, он – физик; в пьесе Чехова «Вишнёвый сад» она – Раневская, он – Гаев; в «Дяде Ване» он – Серебряков, она – его мать; в спектакле «Отец», по Стриндбергу, она – Лаура, он – её муж ротмистр Адольф; в комедии «Собака на сене» Лопе де Вега она – Диана, он – Теодоро… В «Мере за меру» Шекспира он – герцог Винченцо, в драме Камю «Калигула» она – Цезония…
Всё случалось – мощные режиссёры, яркие роли, интересные гастроли, неизменная любовь зрителей. А ещё жизнь в бараках, безденежье, болезни, операции, травмы. Не было только одного – предательства. Верх брали юмор и желание понять и простить.
По поводу юбилеев и возраста артистов приведу случай из МХТ, где много лет идёт комедия «Номер 13». Артисты, игравшие там, однажды попросили Табакова освободить их от этого спектакля, считая, что они для него старые. На что он ответил: «У артиста нет возраста! Зритель не узнает, сколько тебе лет, если ты заразителен!»
Эдуард: «Мы имеем возможность походить в чужих костюмах, освоить интересный текст, обрести смысл своей жизни через персонажа, который будоражит тебя необычностью».
Людмила: «А мне нравится, что можно быть зачуханной, зарюханной, заспанной, в мешочках, морщинках, а потом включить лампу, накраситься, надеть длинное платье и выйти королевой».
Известный театральный критик Александр Кугель говорил: «Ах, этот актёрский народ! Не существует профессии, преисполненной такого безмерного оптимизма, как актёры».