Мадина Хакуашева
Доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Кабардино-Балкарского института гуманитарных исследований, русскоязычный прозаик, публицист. Член Союза писателей РФ, член правления СП КБР. Член правления Клуба писателей Кавказа.
Родилась в Нальчике. Окончила с отличием медицинский факультет КБГУ, клиническую ординатуру по кардиологии при Первом Московском медицинском институте им. И.М. Сеченова, аспирантуру при Институте проф. кардиологии Всесоюзного кардиологического научного центра (ВКНЦ), затем экстерном филологический факультет КБГУ.
Автор монографии «Литературные архетипы в художественных произведениях адыгских авторов» и более 100 научных статей, а также 6 книг. Повесть «Дорога домой» была опубликована в журнале «Дружба народов» (2006). Фрагмент повести вошёл в антологию «Современная литература народов России». Является координатором Первого Северокавказского форума молодых писателей Северного Кавказа от Российского фонда интеллектуальных и социально-экономических программ (ФСЭИП) (г. Нальчик, 2008), Второго Северокавказского форума молодых писателей СК (Майкоп, 2009), участник 6-го Совещания молодых писателей СК в Грозном. Участник и координатор международного культурного проекта Caucasus Morpheus по черкесской культуре (совместно с Е. Ассеевой и П. Мизарини), в рамках которого состоялись выставки в двух центральных галереях Рима (2012). Лауреат национальной премии по номинации «Лучшее художественное произведение» (2008), лауреат международного Артийского комитета по литературе (2015).
___________________________________________________________________________________
Больше всего я любила вечера, когда мы с бабушкой укладывались спать и в спальне загорался жёлтый абажур с закрученными спиралью нитями бахромы по периметру волшебной полусферы; комнату заливал тёплый золотистый свет. Я его вскоре тушила, чтобы наблюдать за вечером, и он неслышно заползал в распахнутые окна, сочился сиреневым мраком сквозь прозрачную кисею занавесей, и с ним уходила резкая контрастность дня. Затем он сгущался и чернел, превращаясь на моих глазах в некую метафору времени, которое сначала обесцвечивает, а затем слизывает предметы. Он приносил свежие струи – первые предвестники ночной прохлады, в которых растворялись усилившиеся запахи зелени и цветов с палисадника, и призрачную игру светотеней, но вскоре вся комната, окончательно теряя краски, оказывалась внутри необъятной утробы. Я вытягивалась на белоснежных крахмальных простынях, ощущая всем телом их душистый холодок. Заходила бабушка, включала свет, пока готовилась ко сну, потом снова тушила, и вскоре сразу передо мной проступала фигурка оленя, который оживал только ночью. Днём он стоял на полке, безучастный и неприметный, ничем не выдавая своей волшебной тайны, но лишь ночной мрак обретал физические очертания, его фосфорическая плоть наполнялась мерцающим светом жизни и начинала парить в бесконечном полёте. Я неотрывно смотрела на летящее маленькое тело, объятое холодным зеленоватым пламенем, а справа от себя ощущала бабушкино тепло. Я просила сказку, и она рассказывала, чаще всего одну и ту же, которую я каждый раз выслушивала с неослабевающим интересом. Но иногда мы говорили подолгу, и я, защищённая темнотой ночи, могла задавать самые смелые вопросы, которые не осмеливалась задавать днём:
– Нана, почему мы рождаемся и умираем, рождаемся и умираем? Это же для чего-то нужно?
– Каждый человек, каждый народ и всё человечество посланы Аллахом, чтобы совершить и оставить для мира что-то очень важное. Пока они не поймут и не сделают этого, так и будут рождаться и умирать, рождаться и умирать.
– А если совершат?
– Исчезнут навсегда.
– Все люди исчезнут?
–Исчезли же великаны, испы, чинты и нарты. И мы исчезнем, когда совершим то, что должны.
Я похолодела: «Тогда уж лучше не совершать».
– Нет, не совершить нельзя. Ведь праведные попадают в жэнэт*.
– Праведные – это те, что совершили что-то главное?
– Да.
– Нана, а ты совершила что-то главное?
– Думаю, ещё нет.
У меня отлегло от сердца. (С того вечера я наблюдала, как день ото дня бабушкины спокойные глаза становились порой совсем прозрачными и лучистыми, и поняла, что она давно преодолела страх смерти, а может, и саму смерть. Однажды я ей сказала об этом. Она рассмеялась: «Это потому, что у меня есть ты».)
– А что будет после людей?
– Будет конец света. И свет перевернётся, и огонь станет водой, а вода – огнём. Тогда лучше вступать в огонь. Даже горы будут сотрясаться и рушиться, мир погибнет от огня и воды, и останется один Аллах. Настанет новый мир. И всевышний пришлёт кого-то гораздо лучшего, чем человек.
– Но кого?
– Должно быть, он вызовет к жизни души просветлённых и чистых, и будет новый народ.
– Но это же будет человек!
– Совсем другой человек.
– Ты мне не ответила, для чего же мы всё-таки рождаемся?
– Я думаю, чтобы когда-то среди нас появился на свет один, который бы дотянулся до неба.
Много лет тому назад захотели нарты – те, что были до нас, – дотянуться до неба. Взошли они на самую высокую гору, стали друг на друга, вот уже достигли самых высоких облаков, но так и не дотянулись до неба. Тогда они поставили свой скот и лошадей, и мулов и опять не дотянулись до неба. Оставались только маленький мальчик со своей кошкой. Потерявшие надежду нарты поставили наверх громадной пирамиды кошку и ребёнка – и мальчик дотянулся до неба.
– А после нартов люди дотянулись до неба?
– Нет.
– Почему?
– В вечной борьбе за свою землю уничтожались их роды и племена, и прерывалась цепочка, тянувшаяся вверх в неистребимом стремлении коснуться неба, и уходили под землю живые. И всё-таки люди становились на плечи друг друга, чтобы дотянуться до неба. А мёртвые подпирали своими плечами хрупкие ноги живых, укрепляя собой зыбкую твердь сырой земли, и снова живые становились на плечи мёртвых в этой бесконечной пирамиде, не достигающей неба.
– А почему люди всё время воевали?
Бабушка молчала – впадала в дрёму, но я не сдавалась: «Баба, зачем же люди всё время воевали?»
– Это всё дело рук Иблиса.
– Кто это?
– Ангел, слуга Аллаха.
– Расскажи про них.
– Ладно… Аллах долго был один. Потом он сотворил ангелов. Но однажды сказал: пусть будет мир, свет и темнота. И сделал так. Создал он мир людей, зверей и птиц. Оставалась самая малость: установить порядок на земле. Но у Всевышнего оставалось ещё много других важных дел. Увидел это верный ангел Аллаха Иблис и вызвался помочь ему. Тогда сказал ему Господь: «Хорошо, иди и наведи на земле божественный порядок и вдохни в него божественную любовь». Обрадовался Иблис и сказал: «Сделаю, как ты велишь». И спустился на землю. И увидел Иблис, что человек напоминает ему Творца. И навёл на земле божественный порядок. Чтобы всё в земной жизни людей, птиц, зверей и растений происходило в свой срок и при этом никто не мешал друг другу. Старательно выполнил Иблис приказ Аллаха, кроме одного – не вдохнул он в свой труд божественную любовь. Должно быть, не было её, ведь он не был Богом. Вот тогда и произошло несчастье: пошатнулся великий порядок, потому что его не держала божественная любовь. Каждый стал утверждать свой порядок. Каждый настаивал на своём, и, чтобы доказать свою правоту, люди стали воевать друг с другом. Вот с тех пор и воюют.
– Может быть, чтобы установить самый лучший порядок в мире?
– Так люди думали много раз и приходили к разным порядкам, которые им казались самыми лучшими. Но любые человеческие порядки всё время рушились.
– Почему?
– Потому что даже самый лучший порядок бесполезен, если в нём нет божественной любви.
Наутро бабушка никогда меня не будила: она боялась, что душа не успеет вернуться в тело, потому что она покидает его во время сна и скитается. Особо любопытные души успевают семь раз обежать вокруг земли, всё на свете разведать и вернуться вовремя в спящее тело. Но ни одна душа не ошибается и всегда помнит дорогу домой. Я настолько заинтересовалась путешествиями душ, что однажды пристала к Лёве во время прогулки, и он дополнил скромный рассказ бабушки. Юркие и вездесущие, говорил Лёва, души проникают в самые укромные тайные уголки, куда громоздкое неуклюжее тело и не подумало бы забраться. Они воплощаются разноцветными валунами, чтобы катиться с чужих незнакомых склонов, становятся невидимым мелким камнем, одним из миллионов, затерянным среди речной и морской гальки, омываемой водами неведомых рек и морей, и могут растворяться в разливе чужих вод. Души, обернувшись рыбкой, бороздят со своим косяком пресные и солёные воды великих рек, морей и океанов. Они могут узнать, что кроме Чёрного существуют Красное, Жёлтое, Белое и Мёртвое моря и ещё масса других и четыре необъятных океана, которые на самом деле одно целое, один Мировой океан, потому что все океаны перетекают друг в друга. Они могут перелететь с Кавказских гор на вершины других гор – Альп и увидеть там снежного барса. Они свободно пролетают над благоухающими тюльпанными полями северной страны Голландии и роскошными орхидеями южной страны Колумбии и видят с высоты полёта бесконечные игры гладких китов у берегов Южной Африки. Души проносятся серыми и рыжими белками по чужим лесам, экзотическими птицами могут отведать незнакомый вкус и аромат сладких плодов в вечнозелёных джунглях и тропических садах, название которых не знают. Они оказываются рядом с медленно парящими белыми аистами над рисовыми полями Андалузии и могут видеть их просторные гнёзда над церковью Сан-Мигель, способны превратиться в розовых фламинго, что пролетают над Францией накануне цыганского фестиваля. Гонимые попутным ветром, они катятся перекати-полем по чужим бескрайним равнинам или одним из бесчисленных колёс, что поднимают дорожную пыль по бесконечным дорогам мира, или пролетают грозовыми облаками над прекрасными белыми городами ближних и дальних стран живых. Они пролетают над городами мёртвых, заселённых мумиями фараонов, животных и птиц, среди которых мумии ибисов, настоящих и фальшивых соколов. Они могут заметить, как хвойные леса на севере Мексики одеваются однажды бархатным трепещущим покрывалом – миллионами бабочек-монархов, которые ежегодно объединяются на своей родине.
Кто-то порой удивляется, узнавая незнакомое место или человека: «Как же так, ведь я здесь никогда не был! Со мной такого никогда не происходило! Ведь я раньше никогда его не встречал!» Поэтому иногда мы узнаём многое из того, чего раньше никогда не слышали или не знали. Тело никогда не знает, что это – проделки души.
Но иногда с душой может приключиться беда, например, она может свалиться в глубокий колодец или где-нибудь застрять, или встретить по пути Псахех – собирателя душ. Тогда она не возвращается вовремя в тело, и все думают, что спящий человек умер. Освободившись, душа может вернуться в свою телесную оболочку слишком поздно, когда та уже под землёй. Но, проснувшись, бедняга не находит дороги наверх, и его душа покидает заблудившееся тело навсегда. Ибо душам всегда нужен свет и простор.
Я мучительно завидовала судьбе этого вечного бродяги – душе, так как меня саму одолевала стойкая страсть быть повсюду. Первым шоком, отравившим моё детское существование, явилось сознание, что я должна жить в одной квартире, каждый день ходить в один и тот же детский сад, позже – один и тот же класс одной и той же школы в одном городе. Было странно видеть в зеркале одно и то же лицо, которое не меняется так же стремительно, как я внутри себя. Поскольку это не было внезапным открытием, то не причинило острой боли, но стало хронической болезнью, с которой я так и не справилась. Мои глаза сами начинали слезиться, когда взирали на вечно переменчивую, вечно желанную тонкую полоску горизонта – там, где сходятся земля и небо. Я до сих пор смотрю на неё с глубокой тоской.
Когда меня сотрясал очередной приступ лихорадки «я хочу пойти туда-то и увидеть то-то», мама восклицала с чувством: «Ну неужели так трудно сидеть дома, как все нормальные дети? Кажется, вместо собственного ребёнка мне в роддоме подсунули цыганку!» В глубине души я признавала, что это правда: я принадлежала племени кочевников.
В пять лет в детском саду мне подарили большую книгу с изображением Ленина, которая так и называлась – «Дедушка Ленин». Я сразу выучила все стихи из книги, в том числе и революционные, и решила рассказать их бабушке. Она была повёрнута к плите – ни разу не обернулась и не сказала ни слова, пока я старательно декламировала. Я смутилась и замолчала. «Тебе что, не нравится?» «Видишь эти тополя, – сказала неожиданно бабушка, указывая на деревья за окнами, – мы сажали их вместе с твоим дедом в честь своих родичей. Они были уорки. Одни из них погибли в 1779 году на правобережье реки Малки. Те немногие, что остались, – в 1917 году, когда случилась революция, и ещё позже, в 1937-м. Эти тополя без пуха. А весной, когда распускаются почки, они начинают издавать винный запах и тихо шуметь молодой листвой».
____________________________________
* Жэнэт – рай.