Людмила Дудова, доктор филологических наук, председатель Координационного совета Ассоциации учителей литературы и русского языка
Ровно шестьдесят лет назад, в 1965 году, в СССР был учреждён профессиональный праздник педагогов – День учителя. Тогда эта профессия была очень престижной и значимой. Сегодня, как выразился председатель Комитета Госдумы по контролю Олег Морозов, проявился «колоссальный разрыв между значимостью профессии учителя и её престижностью». Престижной работу в сфере образования считают, судя по опросу «Народного фронта», всего лишь 2% респондентов. И как результат – отток опытных кадров и нежелание выпускников педвузов связывать свою судьбу со школой.
Когда мы говорим о престиже той или иной профессии, мы подразумеваем уважение к ней, значимость в обществе, привлекательность, а ещё репутацию, авторитет, влиятельность, благородство, элитарность, достоинство и многое другое. Как измерить престижность профессии учителя, которая, по мнению многих, ещё и призвание, миссия, служение? В определении престижности сегодня преобладает исключительно экономический показатель. Но учительская профессия никогда – за исключением периода гимназий и реальных училищ дореволюционной России – не относилась к высокооплачиваемым.
Социологи используют термин «престиж профессии» как выражение определённой иерархии сфер труда, которая определяет сложность и ответственность работы, необходимость специализированного образования и высоких компетенций для того, чтобы выполнять свои профессиональные обязанности, уровень оплаты, статус организации, где заняты сотрудники. Питирим Сорокин, наш с вами соотечественник, определял престижность профессии, исходя из «значимости и важности выживания целой группы, уровня интеллекта, необходимого для выполнения задания».
В рекомендациях ЮНЕСКО и Международной организации труда педагогическая деятельность отнесена к числу «высоко¬квалифицированных, имеющих значение для всего общества». Почему же престижной её считать перестали? Исследования ВЦИОМ 2022 года, которые были проведены накануне Дня учителя, показали, что положение педагогов в обществе граждане в среднем оценили на 3,19 баллов из 5 возможных. С одной стороны, вроде бы можно выдохнуть – всё-таки не двойка, но, с другой, даже до 4 баллов недотягивает и ниже, например, чем в показателях престижности социологов и политологов. В опросе сентября 2025 года с большим отрывом победили программисты, а учителя оказались в самом низу списка.
Получить профессию учителя сегодня можно более чем в двухстах вузах, но из них профильных менее четырёх десятков. Педагогов готовят колледжи, государственные и частные учебные заведения, вузы сферы культуры и управления, аграрные, физкультуры и спорта и др. В непрофильных вузах это, как правило, одна-две программы. Нередко они не имеют бюджетного финансирования, да и стоимость обучения на таких программах невелика. Можно ли говорить о качестве при такой подготовке и надеяться на её высокий уровень? Не за профессией, как правило, идут туда абитуриенты, а чаще всего за дипломом.
Учитель, конечно, жив не хлебом единым, и фактор экономический, безусловно, важен. Для устранения проблем с оплатой труда потребуются довольно серьёзные изменения, и дело понемногу движется. Идёт апробация в пилотном варианте единой системы оплаты труда, в ближайшее время ожидается её введение. Но вопрос дефицита кадров лежит не только в этой плоскости. В конце концов, абитуриент знает, что несметных доходов наша профессия не приносила и не принесёт. Но что же его мотивирует выбрать именно эту стезю? Может быть, стуит при наборе присмотреться к мотивации абитуриента и не тратить бюджет на тех, кто далёк от осознания всей сложности и трудности учительской профессии?
Стуит внимательно посмотреть и на то, куда устремляются выпускники с дипломом учителя. То, что выпускники с педагогическим образованием работают порой в сферах, далёких от образования, говорит об их высокой адаптивности к рынку труда благодаря полученным знаниям и сформированным в вузе компетенциям. Этот аспект как раз характеризует педагогическое образование в позитивном ключе.
Очевидно, что далеко не все сферы, куда стремится ручеёк молодых специалистов, могут похвастать и престижностью, и высоким уровнем оплаты, но ведь ушли почему-то туда, посчитав, что продавец в магазине – это лучше, достойнее, чем школьный учитель математики, физики, химии, русского языка и литературы, информатики или начальной школы. Имеем ли мы право быть столь расточительны, затрачивая на подготовку учителя государственные средства и обеспечивая явку на рабочие места не более 51% выпускников? Дефицит существует почти среди всех учителей-предметников. По данным Минтруда и социальной защиты, из 120–130 тысяч дипломированных специалистов, ежегодно выходящих на рынок труда, в школы устраиваются 40–50%. Некоторые из них увольняются в течение первого года работы, а через пять лет верность профессии сохраняют менее половины.
Каковы причины оттока, помимо финансовых? Исследования показывают, что это прежде всего объём учебной нагрузки на учителя. В этом году Министерство просвещения ограничило её 1,4 ставки, не более. Но если педагогов не хватает, сможет ли школа выдержать этот показатель? Вряд ли. Работать с классом, в котором более 25 человек, с разными показателями инклюзии и разным уровнем владения русским языком, невероятно сложно. Именно поэтому учитель не всегда соглашается на такую нагрузку даже по экономическим соображениям. Но если нет в школе математика, физика, химика, учителя русского языка и литературы, он вынужден работать и за «товарища». Дети не должны страдать от кадрового дефицита, но, безусловно, качество подготовки падает.
Сегодня в классах заметно увеличилось число детей, которые слабо владеют русским языком, а значит, успешность освоения ими программы требует большой индивидуальной работы. Введение в школе инклюзии – ещё одна причина дополнительного напряжения. Гиперактивные дети и, наоборот, ученики, требующие более индивидуального подхода в связи с небольшой задержкой в развитии, часто болеющие или, напротив, ребята с повышенной мотивацией к обучению – всё это вносит серьёзные коррективы в работу учителя, требует более тщательной подготовки к уроку, постоянного ведения воспитательной работы.
Добавим к перечисленным факторам и бесконечные обновления ФГОС и рабочих программ по предметам, хождение до недавнего времени в практике школ разных учебников – всё это тоже увеличивает нагрузку на учителя, особенно молодого. Не имея большой практической подготовки в вузе, а об этом говорят и выпускники, и сами вузы, молодые специалисты теряются и уходят из школы. Им сложно быстро во всём этом море проблем разобраться.
Сложно адаптироваться молодым специалистам и ещё по одной причине, которая не так часто произносится вслух, но она существует. Это атмосфера в коллективе, куда пришёл выпускник. Не скроем: обстановка эта не всегда способствует поддержке коллективом новобранца. Межличностные отношения в педагогическом коллективе – очень непростая тема. Часто в школах говорят и о неготовности молодых учителей к взаимодействию с коллегами, их несколько завышенных ожиданиях, иждивенческом поведении, неспособности выстроить коммуникацию как с учениками и родителями, так и с коллегами.
Перечень можно продолжать. В него войдёт и проблема нестабильности занятости учителя в перспективе. Это особенно актуально для сельской местности, малых городов, тех территорий, где имеется тенденция к снижению численности населения. Здесь рассчитывать на долгую, более или менее стабильную занятость даже в размере ставки не приходится. Нередко семейные пары меняют свои жизненные планы, потому что в городе или посёлке нет нагрузки на кого-то из членов молодой семьи, нет жилья, детского сада для малыша, сложности с транспортом.
Но всё-таки свои размышления о престиже профессии учителя хотелось бы завершить на позитиве. Никогда избытка кадров в нашей профессии не было, но всегда в ней оставались и остаются те, кто выбрал её, полностью осознавая меру ответственности и сложности этого труда. Среди них те, кто в промёрзших классах школ блокадного Ленинграда вёл уроки, кто учил ребят в партизанских землянках и там, где это было смертельно опасно, в концлагерях, кто вместе с учениками шёл в полном смысле в огонь. Те, кто делился с учениками не только знанием, а чем-то значительно большим, безусловно веря в то, что это не работа, а служение, взращивание будущего нашей страны.