Фильм Кристофера Нолана «Оппенгеймер» снят по монументальной книге Кая Бёрда и Мартина Шервина «Триумф и трагедия Американского Прометея». Это – не биография научного руководителя проекта по созданию первой в мире атомной бомбы (как можно было подумать), а ветвистый рассказ о вещах, так или иначе связанных с этим событием, изменившим мировую историю.
Повествование прыгает то назад, то вперёд, то в сторону, так что фильм напоминает трёхчасовой трейлер закадрового сериала продолжительностью в тридцать лет – с конца 20-х до конца 50-х годов XX века. Впрочем, разобраться, что к чему, нетрудно – фрагменты разделены цветом: чёрно-белые дают объективированное представление о происходящем, и в них уделено много места главному противнику Оппенгеймера – Льюису Штраусу, тогда как цветные куски ассоциированы с точкой зрения главного героя. Двойственное впечатление производят звуковая дорожка и визуальные эффекты, призванные передать зрителям творящееся в голове знаменитого физика, – они и мешают воспринимать важные для понимания фильма диалоги, и придают ему дополнительную эмоциональность. Что касается съёмок на 65-миллиметровую киноплёнку и формата IMAX, то говорящие персонажи, которыми почти под завязку заполнена картина, в исполнении отличных актёров – а в картине помимо Киллиана Мёрфи и Роберта Дауни-младшего в главных ролях задействованы Гари Олдмен (президент Трумэн), Мэтт Деймон (генерал Гровс) и другие мастера своего дела – прекрасно смотрятся на малом экране.
Основное время фильма отведено двум слушаниям – 1954 года, когда под давлением атмосферы маккартизма и влиянием Штрауса комиссия по атомной энергии рассмотрела вопрос о продлении допуска Оппенгеймера к секретной информации, и 1959 года, когда американский сенат вопреки желанию президента Эйзенхауэра не утвердил Штрауса на пост министра торговли, оборвав тем самым его государственную карьеру. Попутно раскрываются причины появления ядерного оружия не в Германии, где с 19-го века существовала сильнейшая физическая школа, а в США, где её не было вплоть до 30-х годов прошлого века. Наиболее существенным обстоятельством был антисемитизм нацистов, вынудивший физиков-евреев, составлявших существенную часть этой школы, бежать в США, включиться в атомный проект и опередить оставшихся в Германии учёных, которым не удалось создать своё сверхоружие. Поэтому можно сказать, что нацисты и их союзники проиграли мировую войну ещё до её начала – даже если бы они выиграли сухопутные и морские сражения, победа в глобальной битве была бы достигнута ядерной бомбардировкой Германии.
Наиболее интересно, естественно, первое слушание, состоявшееся в апреле 1954-го, за полгода до осуждения маккартизма, где Оппенгеймера обвинили в нелояльности на основании сведений о его связях с коммунистами и подозрений в передаче секретных сведений советской разведке. Доказательств не нашли, но комиссия всё же отказала ему в дальнейшем допуске – отчасти под воздействием одного из двух базовых разработчиков водородной бомбы, Эдварда Теллера, который, сводя с Оппенгеймером свои счёты, сказал, что предпочёл бы видеть на его месте другого человека. В результате Оппенгеймер был отстранён от ядерной политики, не потеряв ни должности профессора, ни возможности заниматься физикой и читать лекции, а Теллер был подвергнут остракизму научным сообществом, так что трудно сказать, кто из них больше пострадал из-за этого злополучного инцидента.
Одна из важнейших тем картины – отношение творца к применению его творения. Едва ли он глубоко задумывался над этим во время работы, но после сбрасывания бомбы на Хиросиму и Нагасаки перед ним воочию встал вопрос о своей вине в гибели трёхсот тысяч людей при взрыве и от последующего радиоактивного заражения. Он читается в трагическом взгляде учёного и звучит в ключевой сцене, когда Оппенгеймер говорит, что его руки в крови, Трумэн протягивает ему салфетку, а после встречи приказывает секретарю больше не звать «этого плаксу». Мавр сделал своё дело и должен уйти, вопрос же не получает ответа – ни в фильме, ни до сих пор в действительности.