Так сказал в своих «Записках на досуге» житель XIII и XIV веков, которого звали Ёсида Канэёси – в миру, Кэнко-хоси – в монашестве. Слова его – неотменимы. Дом и вправду отражает душу. Так было тогда, так есть и сегодня.
К токийскому дому слависта Нумано Мицуёси пристроена библиотека. Под неё подведён специальный сверхпрочный фундамент – людская мудрость весит много. В этом доме Нумано живёт. Кроме того, профессор Токийского университета Нумано владеет ещё двумя квартирами, в которых он не живёт. Потому что они до потолка набиты книгами и предназначены именно для них. «Люди в моём возрасте и положении приобретают себе загородные виллы, а мне вот приходится покупать жильё для книг», – извиняющимся тоном говорит он. Читать, а потом писать. Писать, а потом читать – вот идеал учёного и книжника. Библиотека – его идеальная среда обитания.
Нумано действительно много прочёл. Он сыплет десятками писательских имён, беседуя с ним, чувствуешь гордость за литературу, которая живёт и дышит в таких людях, как он. Нумано много написал, много перевёл. Чехов и Набоков, Бродский и Грин, Довлатов и Татьяна Толстая, Станислав Лем и Кундера... Список можно продолжить.
Все ли японцы знакомы с этими именами? Все ли русские читали этих писателей? Ответ – увы! – будет отрицательным. Для настоящей литературы настали окончательно трудные имена. Оставаться в меньшинстве и – несмотря на времена – упорно делать своё дело. А там будь что будет. Этим и занимается Нумано. Я часто получаю его письма, отосланные глубокой ночью. Человек не спит, то есть работает. Честный подход к делу требует времени.
Этим делом Нумано занимается в своих библиотеках, которым может позавидовать каждый библиофил. Этим он занимается в университете – его ученики разлетелись по Японии и остальным частям света, чтобы сеять любовь к словесности и к тем людям, которые эту словесность создают. Нумано приглашает их на свои семинары. На них выступали и многие русские писатели. Здесь бывали Сорокин и Акунин, Славникова и Шишкин... Этот список тоже требует продолжения.
В России тоже изучают японскую литературу, но изучают по преимуществу на расстоянии. Японский писатель – редкий гость на наших литературных просторах.
Начальники всех стран мира мало думают о будущем. Иногда кажется, что они не знают, что оно наступит. Но будущее неизбежно, как неизбежно прошлое. И в этом будущем останутся имена не начальников, а подвижников. В том числе подвижников литературы. Наверное, начальники это знают, а потому не рискуют задумываться о будущем.
Русский дискурс таков, что с неизбежностью перерастает в тост. В этот январский денёк я тоже с готовностью поднимаю свой бокал за Нумано Мицуёси. Своими трудами он давно заслужил российский орден – за развитие российско-японских культурных отношений. Нумано – японец, у него японские корни, но славянские ветви. И это красивое дерево.
Александр МЕЩЕРЯКОВ