18 января 1654 года собралась Переяславская рада. Её участники присягнули на верность русскому царю, а Малороссия вошла в состав Российского государства.
Меж трёх огней
Сегодня, как 100, 200 и 300 лет назад, это историческое событие, предопределившее судьбу Украины на века, вызывает острые политические дискуссии. Если сторонники сближения Украины с Россией с благодарностью вспоминают Богдана Хмельницкого, то грезящие евроинтеграцией с пеной у рта утверждают, что 360 лет назад он совершил крупную ошибку.
Альтернативой вхождению в Российское государство в ХVII столетии могло быть либо польское, либо турецкое подданство. Украинские историки самостийного окраса грубо фальсифицируют историю, изображая тогдашнюю Малороссию независимым государством. Его не было на политической карте мира. Обращаясь к царю, королю или султану, гетманы Запорожского войска не заключали межгосударственных договоров, а просили принять в подданство и предоставить те или иные преференции. Дать их или нет, решал только сюзерен. В состав России после многократных просьб Малороссия была принята на правах автономии.
Сторонники «концепции» закабаления Украины Россией игнорируют массу не укладывающихся в её русло фактов. Забывают они и о том, что после смерти Хмельницкого в 1657 году его нерадивые преемники на практике опробовали альтернативные сценарии, порвав с Россией и уйдя от неё под власть других монархов. О катастрофических результатах таких шагов критики Хмельницкого молчат столь же упорно, как сторонники евроинтеграции – о кабальных последствиях для Украины подписания соглашения об ассоциации с ЕС.
Так что же принесли народу попытки интеграции в Речь Посполитую и Османскую империю?
Польская альтернатива гетмана Выговского
Генеральный писарь Запорожского войска Иван Выговский стал преемником Богдана Хмельницкого, оттеснив от гетманской булавы его сына Юрия. А ведь Хмельницкому Выговский был многим обязан. Неравнодушный к судьбам пленников Богдан, в молодости и сам побывавший в турецком плену, выкупил шляхтича Выговского за коня у крымских татар. Шляхетское происхождение и благосклонность гетмана не помешали Выговскому позже стать платным осведомителем Москвы о шагах Хмельницкого.
Характеризуя Выговского, историки пишут, что тот «не имел ни авторитета, ни влияния Богдана. Больше того, в этом он уступал даже многим полковникам: казаки помнили о его близости к шляхте и о том, как он, не вынимая сабли, «добыл» свои прежние должности. Зато в руках войскового писаря находились все тайные нити: он знал, с кем и как говорить, кого с кем сталкивать и кому что обещать. Здесь он превзошёл всех своих соперников. Наконец, он неслучайно склонял спину перед царскими посланцами, заверяя их в своей безграничной преданности и послушании. В Москве твёрдо знали, что войсковой писарь больше чем свой – он весь свой».
Это заблуждение дорого обошлось Кремлю. В сентябре 1658 года он созвал в Гадяч на Раду своих приспешников и заявил о переходе Запорожского войска в подданство Речи Посполитой. Выступил и польский эмиссар Беневский, примчавшийся в Гадяч столь же быстро, как в ноябре 2013 года на киевском «евромайдане» оказались польские и литовские политики.
Памятуя о том, что поступлений в российскую казну из Малороссии в то время не было вообще, читатель может сам оценить выступление представителя так называемой цивилизованной Европы, заявившего: «Все доходы с Украины царь берёт на себя, установили новые пошлины, учредили кабаки, бедному казаку нельзя уже водки, мёду или пива выпить, а про вино уже и не вспоминают. Но до чего, паны-молодцы, дошла московская жадность? Велят вам носить московские зипуны и обуваться в московские лапти! Вот неслыханное тиранство!..»
В Гадяче Выговский подписал договор о переходе Запорожского войска и Малороссии в подданство Речи Посполитой. Всё случившееся при Хмельницком условились предать «вечному забвению» – как в наше время многие украинские политики и СМИ стремятся предать «вечному забвению» многовековую общую историю русских и украинцев. По договору реестр Запорожского войска был определён в 60 тысяч. Им Варшава обещала платить за службу. Выговский скрыл даже от старшины то, что тайно обещал полякам ограничить реестр вдвое меньшим числом.
Король согласился по представлению гетмана возводить отдельных представителей казацкой старшины в шляхетское достоинство, что имело для старшины важное значение. Подоплёку раскрыл историк Сергей Родин: «Многие представители казачьей старшины эпохи Гетманщины как раз и представляют такой национально мутированный тип: русские по крови, они по своей психологии, социальному быту, культурным предпочтениям примыкали к полякам и ориентировались на шляхетско-кастовые ценности».
Подобных «национально мутированных типов» хватает и сегодня в украинской и российской элитах. Прозападная часть украинской элиты подходит к историческому выбору так, как стремившаяся стать шляхтой казацкая старшина. В Гадяче она никак не защитила права крестьян и мещан, вернув их в польское рабство. А ведь до выступления Хмельницкого украинцы находились в самом тяжёлом из всех европейских народов положении, испытывая тройной гнёт – социальный, национальный и религиозный. Шляхта презрительно называла их «хлопами» и «быдлом». Гонитель православия иезуит Скарга свидетельствовал: «Владелец или сельский староста не только отнимает у бедного хлопа всё, что он зарабатывает, но и убивает его самого, когда захочет и как захочет, и никто не скажет ему за это дурного слова».
Когда измученный народ восставал, то кичащиеся своей «цивилизованностью» поляки истязали восставших, отрезали им носы и уши, сдирали кожу, сажали на кол, четвертовали, бросали в костёр. Неудивительно, что разделить с Выговским его «европейский выбор» и сражаться с российскими войсками поспешили немногие. Помощь пришлось искать у крымских татар, суля деньги и добычу. В июне 1659 года в битве под Конотопом казаки, лихо кинувшись в атаку, внезапно оборотились в бегство. Преследовавшая их конница князя Семёна Пожарского опрометчиво оторвалась от главных русских сил и угодила под удар крымских татар. Когда израненного Пожарского приволокли к Мухаммед-Гирею, он плюнул хану в глаза и выругался, за что был казнён.
Украинских русофобов Конотопская битва привлекает тем, что даёт пример борьбы с Россией. На этой почве родилась «концепция» украинско-российской войны 1658–1659 гг., которая подаётся как «национально-освободительная борьба украинцев» против русских оккупантов.
Повествуя о Конотопской кампании, такие авторы, замечает историк Игорь Бабулин, утверждают, что «весной 1659 г. против Выговского была направлена едва ли не 100-тысячная «оккупационная» русская армия», в то время как по документам Разрядного приказа её численность не превышала 28 тысяч. Спорным остаётся и вопрос о потерях русской армии. Бабулин пишет: «Несмотря на результаты серьёзных научных работ российских исследователей А.А. Новосельского и Н.В. Смирнова, писавших о Конотопском сражении и установивших документально точные потери русского войска в этом сражении (максимальное число – 4767 человек убитыми и пленными), украинские учёные продолжают писать о 15–50 тыс. погибших «москалей», провозглашая Конотопскую битву едва ли не «величайшим сражением мировой истории».
Вместе с тем они молчат о том, что по дороге в Крым татары разграбили всё, что только можно, угнали в рабство массу православных. Поражение под Конотопом мало повлияло на ход русско-польской войны 1654–1667 гг. – шла именно она, а не «украинско-российская война». Попытка брата Выговского Данилы (он был женат на старшей дочери Хмельницкого Екатерине) и крымских татар взять Киев провалилась. Война продолжалась ещё восемь лет.
С предательства Выговского в Малороссии началась Руина – многолетняя свара претендентов на гетманскую булаву. По обе стороны Днепра друг друга сменяли гетманы-конкуренты. Борясь за власть, они попеременно присягали царю, польскому королю и турецкому султану. А изменяли не только им, а в первую очередь своему народу, которому Руина принесла неисчислимые страдания.
Выговский через три месяца после Конотопской битвы был отстранён казаками от власти. Бросив семью, бежал в Польшу. Несколько лет спустя, желая напомнить о себе, занялся интригами. Поляки, относившиеся к Выговскому как к отработанному материалу, без колебаний и сентиментов поставили его к стенке.
Турецкая альтернатива гетмана Дорошенко
Историк Андрей Марчуков обратил внимание на то, что сегодня на Украине «всё более популярным становится взгляд на «турецкий вариант» подданства как наиболее благоприятный для казацкой Украины».
После Андрусовского перемирия 1667 года граница между Россией и Польшей была установлена по Днепру. Гетманом Левобережья остался Иван Брюховецкий. На правом берегу Днепра, оказавшиеся под властью Польши, гетманская булава, «погуляв» с Тетерей, Суховненко и Ханенко, попала в руки Петра Дорошенко.
Брюховецкий и Дорошенко имели амбиции стать единственным гетманом по обе стороны Днепра. Замирившиеся после долгой и разорительной войны Россия и Польша в обозримой перспективе такой возможности гетманам предоставить не могли. Тогда и Брюховецкий, и Дорошенко обратили свои взоры в сторону блистательной Порты. Как сегодня украинские политики наперегонки мчатся в Брюссель, так в 1668 году два гетмана бросились в Стамбул. Чтобы реализовать свои амбиции, они были готовы кувыркаться в ногах у султана, предлагая взять Малороссию в подданство Османской империи. Устраивать «тендер» на гетманскую булаву султану не пришлось. Узнав об измене своего гетмана царю, казаки Левобережья 1 июня 1668 года забили Брюховецкого насмерть.
«Турецкую альтернативу» на практике реализовал Дорошенко, ранее успевший присягнуть на верность и России, и Речи Посполитой. Воспевший Малороссию историк ХIХ века Николай Костомаров писал: «Пример молдавских и валашских господарей, данников Турции, ласкал его надеждами, что Украине сжиться с Турцией было возможнее, чем с Московским государством и с Польшею. Надеялись, что Турция оставит Украину под её собственным местным управлением, не нарушая ни веры, ни обычаев и довольствуясь только некоторого рода вассальной зависимостью.
Курс на «интеграцию» в Османскую империю принёс совершенно иные, катастрофические для украинского народа последствия. Николай Ульянов констатировал: «Период с 1665 по 1676 г., в продолжение которого Дорошенко оставался у власти, был для правобережной Украины временем такого опустошения, с которым могут сравниться только набеги Девлет-Гирея в середине ХVI века. Татары, приходившие по зову Дорошенка и без оного, хватали людей направо и налево. Правый берег превратился в сплошной невольничий рынок. В 1672 г. Дорошенко привёл в Малороссию трёхсоттысячное турецкое войско и разрушил Каменец-Подольский, в котором все церкви были обращены в мечети… По словам гетмана Самойловича, Дорошенко и сам в конце концов увидел, что ему «не над кем гетманить, потому что от Днестра до Днепра нигде духа человеческого нет, разве где стоит крепость польская». Лавируя между Польшей, Москвой и Крымом, Дорошенко нажил себе множество врагов среди даже знатного казачества».
Гетман попал в тяжелейшее положение. Зная, что у поляков и турок пощады не вымолишь, в 1676 году спасать свою жизнь он бросился в Москву. Был зачем-то помилован. Прожил в России 22 года и даже успел послужить воеводой в Вятке.
А вот сын Хмельницкого Юрий оказался не столь сообразительным. Став гетманом после Выговского, в октябре 1660 года после поражения в сражении в районе Чуднова изменил царю и подписал договор о возвращении Запорожского войска и Малороссии в подданство польского короля. Два года спустя, проиграв другое сражение, отказался от гетманской булавы и принял монашеский постриг. Несколько лет спустя Юрий вернулся в политику. Во главе турецкого войска в 1677 году вторгся на родину, подвергнув её очередному разорению.
Какую из альтернатив предпочёл сам украинский народ и как он относился к гетманам, готовым служить кому угодно, лучше всего выразило массовое переселение людей из измученной предательствами и Руиной Малороссии в Россию. Вот только сегодня на Украине об этом предпочитают молчать.