Виктория Пешкова
В московском театре «Сфера» комедия «Горе от ума» идёт в режиме открытой репетиции. У публики есть возможность понаблюдать за тем, как рождается спектакль, а заодно поразмышлять над тем, от ума ли горе, постигшее г-на Чацкого.
Так получилось, что за свои полвека с лишним «Сфера» ни разу к великой комедии не обращалась. И вот час пробил – «дозрели, наконец», как признаётся худрук Александр Коршунов. В традициях возглавляемого им театра – к любой эпохе подключаться минимумом внешних атрибутов. В сценографии и костюмах Ольги Коршуновой – только легчайшие намёки, изящная стилизация, подчёркивающая вневременность сюжета. Ту же задачу выполняют музыка Михаила Глинки и поэзия Иосифа Бродского – контрапункт, внятный, но отнюдь не дидактический.
«Горе от ума. Открытая репетиция» – формат постановки неслучайно вынесен в заглавие. Репетиция – всегда поиск. В данном случае – ответа на главную загадку, заданную Грибоедовым своим современникам и оставленную в наследство потомкам, – что же это за штука такая, ум, и что с ним делать, коли уж ты являешься его обладателем? Придуманные им персонажи только и делают, что об уме и глупости рассуждают. Фамусов сожалеет о Чацком, который с его-то умом не вышел в деловые, Софья сомневается в том, что «эдакий ли ум семейство осчастливит», а Лиза огорчена, что барышня никак не хочет прислушаться к её не такому уж и «глупому сужденью» относительно Молчалина. Александр Андреич сокрушается, мол, «начал свет глупеть». Наталья Дмитриевна превозносит ум супруга. Скалозуб уверяет, что учёностью его «не обморочишь». Репетилов гордится тем, что дурак, и абсолютно уверен в том, что «умный человек не может быть не плутом»!
История, придуманная двести лет назад, заиграла в «Сфере» новыми красками. Исконный контекст давно утрачен. То, что некогда воспринималось как зубодробительная сатира, сегодня видится забавным шаржем на повседневность. Бал у Фамусовых – обычная тусовка, где царят элегантные кокетки в масках заботливых супруг, властные матери титулованных семейств, мечтающие повыгоднее пристроить дочерей, вышедшие в тираж светские львицы и законодательницы мод. Весь этот бальный «ансамбль» подобран режиссёром по психотипам с ювелирной точностью – Нелли Шмелёва (Наталья Дмитриевна), Елена Елова (Княгиня), Галина Калашникова (Графиня бабушка), Валерия Гладилина (Графиня внучка), Татьяна Филатова (Хлёстова).
В этом цветнике так странно смотрятся два боевых офицера, не сумевших приспособиться к мирному времени. Платон Михайлович (Павел Степанов) превратился в отставного барабанщика собственной жены. Для полковника Скалозуба (Александр Пацевич) служба из служения Отечеству выродилась в охоту за чинами, и весьма успешную, что делает его завидным женихом в глазах Фамусова. Батюшка не прочь скинуть с плеч «комиссию» отцовства. Дмитрий Ячевский явно симпатизирует своему герою: тот честно свои обязанности выполнил, дочь вырастил, можно и о себе подумать. Он-то ведь ещё какой хват: то к Прасковье Фёдоровне на форели, то на крестины к вдове-докторше, которая, по его «расчёту», вот-вот должна родить. Кстати, у безмолвно-красноречивого Петрушки (Денис Шац) сложился прекрасный дуэт с барином. И ещё один нюанс: относительно мест, «откуда моды к нам, и авторы, и музы», не так уж Фамусов и ошибался…
Молчалин у Ильи Ковалёва – подающий надежды клерк при боссе, который не любит сам заниматься делами. Но и здесь трактовка образа выходит за привычные рамки – ради карьеры можно поухаживать за дочкой шефа. Нынешний «офисный планктон» выработал стойкий навык выплывать из любого водоворота. Не зря же в финале безмолвный Алексей Степаныч после столь очевидного фиаско с Софьей сострадательно утешает разгневанное начальство – не только моську нужно гладить вовремя.
Озорница Лиза (Алёна Киселёва) в отличие от барышни видит её избранника насквозь: «В любви не будет этой проку ни во веки веков!» Вот она, похоже, и в самом деле «влюблена» в Чацкого, который всегда относился к ней не так, как прочие «баре». На их счёт она не заблуждается.
С Софьей между тем всё не так просто. Сам Грибоедов называл её девушкой неглупой. Она наивна и доверчива, как многие девочки, выросшие без матери. Обмануть семнадцатилетнюю барышню – много ума не нужно. Ей вообще с поклонниками не везёт: пылкий Чацкий за три года ни строчки не написал. Екатерина Богданова очень чётко показывает, что её героине досадно даже вспоминать о том, что она когда-то была к нему неравнодушна, – помните, как настойчиво Софья всё сводит к «детской дружбе». Интуиция её не подводит: «Ах! если любит кто кого, / Зачем ума искать и ездить так далёко?» И чем дольше Чацкий твердит о своих чувствах, тем сильнее её раздражение. Он в ней «искал награду всех трудов»? Отлично! А он удосужился поинтересоваться, хочет ли она быть ему «наградой»? Может, Александр Андреич и «декабрист до декабря», но Софья точно не Мария Волконская.
Так от ума ли его горе? Грибоедов дал подсказку, мимо которой обычно проходят постановщики, увлечённые обличительным пафосом. А режиссёр и исполнитель этой многозначной роли Никита Спиридонов воспользовались ею, чтобы отомкнуть сердце Александра Андреевича, не скрывающего, что он «без памяти влюблён». Чужие края не оправдали его надежд, ставка на ум, которого он там искал, не сыграла. Осталось только чувство, три года молчавшее пред грохотом честолюбивых стремлений. Спиридонов играет крайнюю степень отчаяния: прозрение Чацкого и в самом деле сродни безумию, ведь Софья была его последней надеждой на счастье. Кроме неё он никого, в сущности, не видит. Не понимает, с кем говорит, и потому мечет громы и молнии язвительного остроумия в каждого, кто подвернётся. Беда Чацкому не от ума, а от нежного, чересчур пылкого сердца.
Спектакль Александра Коршунова – открытый диалог. Со зрителем. С днём сегодняшним и давно минувшим. Наш собеседник признаёт, что и у людей, и у времён есть логика – своя у каждого. А что до загадки Грибоедова, вряд ли найдётся на неё ответ, устроивший бы всех и каждого.