В глазах огонь сверкает влажный...

* * *

У обрыва стою,

у обрыва.

Что за время у нас на часах?

Не мигая, созвездие Рыбы

Замирает в полночных прудах.

И бормочет во сне,

И вздыхает

Поредевший издёрганный лес.

Отдышаться – и то не хватает:

Нужен час,

            хоть один –

                        позарез!

А ведь было,

               хватало…

                      И что же? –

Рассекаю холодную мглу…

Время-времечко,

Как ты похоже

На летящую в сердце иглу!

Красноречие

Не прост костра косноязычный рык –

Осина в нём заламывает руки.

И пламени шевелится язык,

Совсем как мой, багровый от натуги.

Нас интернет зажал со всех сторон.

Мы пленники его химер

                                   и нервотрёпки…

И наголо обритый «Цицерон»

Красноречиво нажимает кнопки.

* * *

Полыхнула туча адом –

И пошла греметь кругом:

По оврагам и оградам –

Столб дождя, огня – и гром…

И за озеро рябое

Зашвырнула остриё.

Бейся, пламя неземное,

О моё житьё-бытьё!

Бейся в душный сумрак сада

Белой бездной огневой!

С листьев липы льётся сладость –

Хлещет белою водой…

И когда отгромыхала

И рассыпалась вдали…

Тишь блаженная настала,

Дни лениво потекли.

Сходня

Ледяная тропинка в лесу

Замирает почти на весу

По-над Сходней-рекой,

По-над Сходней, –

Здесь и сердцу, и слову просторней!

Обозначили ивы теченье.

Вдоль теченья встречаю селенья:

Выше – Юрово,

Ниже – Гаврилково…

Ничего в них такого великого;

Дальше – Митино, –

В тихой обители

Здесь покоятся местные жители.

Только где вы – Дмитрий, Гаврила?..

Всех взрывною волною накрыло.

В мае Сходня на Запад рванётся,

По лугам и лесам разольётся.

Разольётся – и шире морей,

Схлынут воды – речушки мелей…

С каждым годом – мелей и мелей.

…С каждым годом – для сердца милей!

* * *

Полосы снега и талой земли

Прямо с полей мне на сердце легли.

Долго ли будет вода прибывать?..

Долго ли будут людей убивать?

Господи правый, хоть ты помоги!

Чавкают кровью живой сапоги...

Кровью пахнэло от тёплых морей,

Кровью пахнэло с афганских камней.

Кровью пахнэло из новой далиґ...

Полосы снега на сердце легли.

Память

…И громыхнёт днепровская волна.

И вздрогнет серый камень

                                по соседству…

Товарищей погибших имена

Я вырубил не в камне, а на сердце.

Донор войны

Кровь отдав,

 мать блаженно спала…

Самобранкой сияла клеёнка стола:

Холодели на чистой –

Калач,

Сахарок.

Я – у стола, как голодный сурок.

Что я тогда для Родины значил

С ребячьей отвагой,

Горластой игрою,

Когда я кусал драгоценный калачик,

Оплаченный маминой кровью?

На груди у матери –

Ни ордена,

Ни золотинки…

А в лице у матери

От Войны той Большой –

Ни кровинки!

* * *

Сойти сожжёнными стопами

По тверди раскалённых плит.

Уже отяжелела память,

Набухла кровью – не болит.

Толкнулась каменная дверца.

Дохнуло мёртвой глубиной.

И снова резануло сердце

Моею и чужой виной.

На смрадных крючьях извиваться…

Но тяжелее во сто крат:

Стучать кругом – не достучаться,

Кричать в ночи – не докричаться.

Вот чей-то замысел,

Вот – ад.

* * *

Всё любя, никого не любить,

Не судить ни врага и ни друга.

Это вроде бы странная штука:

Быть везде – и как будто не быть.

Быть безликим – в безликой толпе,

Скрыться наглухо, намертво, вольно…

Больно – гордости!

Сердцу – раздольно

Оставаться свободным – в себе!

Пролетает в пространстве пустом

Образ Женщины грешной и милой…

Всё сольётся под Божьим перстом,

Все… в согласии молчаливом.

Снежный журавль

Куда ж ты летишь, бедолага,

В разгулах метельной поры?

Какая печаль и отвага

В твоём одиноком «кур-лы-ы-ы»?!

На юге и сёстры, и братья, –

Ты глух к этой радости, глух.

Ты чуешь немые объятья,

И снег забивается в пух.

В слепящем родном поднебесье,

Где снежные рвутся миры,

Весенние чудятся песни

В твоём сокровенном «кур-лы-ы-ы».

В широком полёте свободном,

Крылом распахнув полюса,

Всей страстью надежды упорной

Ты нежность вдохнул в небеса!

* * *

Смутный воздух многоструйный

Скоро в грудь мою вольёт

Клюквы запах изумрудный

С Полежаевских болот.

– Не беги,

Смотри, тут сколько!

– Клюква слаще вдалеке.

Тонко тенькает ведёрко

В крепкой розовой руке.

– Бог с ней, с клюквой! – озорую. –

Хочешь – к лешему пойду?!

Но сначала расцелую

У болота на виду!

След

«Что постоянно? Что текуче?» –

Спросил я у звезды летучей.

И, угасая, вспыхнул свет:

«Текуче всё, но вечен след».

«Что постоянно? Что текуче?» –

Спросил я у змеи ползучей.

Песок осыпался в ответ:

«Текуче всё, но вечен след».

След ускользает и змеится…

И ничего нам не простится.

Пой мне, мама

Как устал я…

Старый стал… бреду домой.

Пой мне, мама, дорогая,

                                  тихо пой.

Пой полоской золотистой на заре:

«…Жизнь моя – свежа полынь

                                   на пустыре».

Пой полынью серебристой из ночи:

«…Соловьи мои –

                 полночные сычи».

Обними меня тишайшей тишиной.

Пой мне, мама дорогая,

тихо пой:

«Головастенький…

                ушастенький…

                                родной».

* * *

Пред чем молитвенно стою?

Блестит река…

С высокой кручи

Обозреваю жизнь свою

В кругу дерев – друзей могучих.

И вижу лодку на реке,

А в ней – Харон,

И вижу также,

Как бодрый дух мой налегке

Куда-то устремился дальше.

Вернусь ли я ещё к реке

Мальчишкой

Иль листом летучим?

Горсть белых камушков в руке

Сжимаю я на всякий случай.

* * *

…А войны шли,

Дышали в изголовье.

Я говорил: «Неправильно живём».

Я говорил: «Давайте малой кровью

Большую кровь большой войны убьём».

Кровь потекла, края переполняя...

И вот я припадаю к алтарю –

И ничего уже не понимаю,

И ничего уже не говорю.

* * *

Уже всё сказано. Уже

В глазах огонь сверкает влажный…

Душа доверилась душе.

И – ничего уже не страшно.

«ЛГ» поздравляет Германа Белякова с юбилеем и желает здоровья и творческих удач!