Игорь Васильевич Зубаткин аккуратно провёл указательным пальцем по древнегреческой амфоре:
– Неужели эта пыль из второго тысячелетия до нашей эры?
– Шутить изволите? – улыбнулся в ответ Христофор Леонтьевич. – Как добьёмся с Божьей помощью – и с благословения вашего департамента – полставки уборщицы, так и наведём чистоту. Как в операционной. Или как в морге. Как пожелаете.
– Типун вам на язык! И вообще операционная – это, знаете ли, не по моему ведомству, – уточнил Зубаткин.
– Столько лет руковожу музеем, что уже сам не понимаю, какому ведомству мы подчиняемся! – вздохнул директор. – Судите сами: в прошлом месяце проверяла пожарная инспекция, спустя неделю нагрянула санэпидемстанция, а не далее как позавчера в мой кабинет ворвались какие-то активисты общественного движения «Русь, не трусь!».
– И чего хотели?
– Требовали ни много ни мало, как проверить процент алкоголя в чаше святого Грааля. И если что, грозились заменить сей напиток на хлебный квас собственного производства.
– Но согласитесь, Христофор Леонтьевич, в какое непростое время мы с вами живём. И тем не менее народ тянется к высокому, нетленному, прекрасному…
– Тянется, ещё как тянется… И каждый норовит внести свой вклад в культуру – в виде предписания, штрафа или прямых поставок древнерусского кваса. А ещё больше стремятся вынести из неё и, как правило, что-нибудь этакое из эпохи Ренессанса или бронзового века, не меньше.
– Но ведь как-то выкручиваетесь, а? – высокий гость по-дружески приобнял директора за плечи.
– А куда деваться! – развёл руками тот, сжимая в уголках своих губ усмешку. – Тут, видите ли, отпечатками пальцев Венеры Милосской или воздушным поцелуем Марку Антонию от Клеопатры не отделаешься. В последнее время все инстанции стараются вместо денег брать голимой натурой. Инфляция, помноженная на девальвацию, тому виной, милостивый государь!
– А как же вот это… – Зубаткин повертел головой, с лёгким недоумением разглядывая заставленные экспонатами стеллажи.
– Увы, вся наша музейная утварь – сплошь муляжи и подделки. Даром что не китайские.
– И вы так легко в этом сознаётесь? – недоверчиво нахмурило брови начальство.
– Так признайтесь, что и вы, Игорь Васильевич, пришли ко мне не с дотациями и не с нотациями.
– Не скрою, мне позарез нужен достойный подарок нашему вице-мэру! – Зубаткин с надеждой вгляделся в глаза собеседника. – Пусть даже подкову от троянского коня.
– Подкову? Сделаем! И ради такого случая даже штамп моего ИП ставить не будем. К вечеру будет готова. Доставим с курьером.
– Спасибо, голубчик, – облегчённо выдохнул гость. – Непременно отблагодарю. А всё-таки полюбопытствую: хотя бы один подлинник в экспозиции вашего музея есть?
– Конечно! – Христофор Леонтьевич не спеша приблизился к дремавшей на стульчике женской фигуре и, боясь нарушить её покой, едва слышно произнёс: – Это наша смотрительница зала античной контркультуры Глафира Степановна. Ей пошёл девятый десяток, а посмотрите, как сохранилась!
Щёчки старушки слегка зарумянились, словно засмущавшись этих слов.
– Это воистину наш талисман. Вот уже который год спит… извините, служит… в нашем храме культуры, причём делает это совершенно безвозмездно. Поэтому мы с неё готовы пылинки сдувать.
И лёгкое дуновение ветерка перенесло затаившуюся на дамском чепчике пушинку прямо на картонный меч Геракла, замахнувшегося на одну из бесчисленных гипсовых голов лернейской гидры.