Как сегодня ставить спектакли и снимать фильмы о войне? Я бесконечно пересматриваю свои любимые картины «Жди меня», «Два бойца», «Однажды ночью», – но это другое, из детства. А вот сегодня как ставить и снимать – как?
Режиссёр Сергей Яшин и художник Елена Качалаева показали со студентами-второкурсниками РАТИ «Звездопад» по прозе Виктора Астафьева на сцене Учебного театра в Гнездниковском.
Замкнутое, пропитанное кровью и смертью пространство, военный госпиталь, 1942 год. Искалеченные руки, ноги, головы. На сцене много страдания. Много натуралистических подробностей, но они не шокируют и не отвлекают, а прямо и сильно работают на атмосферу спектакля, его нерв, его мысль.
Не знаю, о чём говорил режиссёр-педагог со студентами, но в душевной отдаче, которая исходит от каждого из них, независимо от того, большая роль или маленькая, – в этой безоглядной душевной отдаче, которая захватывает зрительный (молодёжный по преимуществу) зал, послышался, ощутился вдруг, мучительный и тревожный вопрос: а если бы со мной, с вами – вот так? Вопрос, обращённый к самим себе и к сверстникам в зале.
Нормальные будни – и будни военные, тяжкие, страшные, о которых писал фронтовик Астафьев, – это ведь всё равно жизнь, с общими кризисами и исходами, только разных накалов и пределов, в том числе таких, за которыми наступает расчеловечение.
Стремительно короткие сценические новеллы пронзительно сыграны.
Солдат, навсегда потрясённый тем, как он впервые убил человека. Особист, мучительно размышляющий, как сохранить на его работе правду и совесть. Женщина-главврач, матом орущая на своих осатаневших от боли и безысходности, вышедших из-под контроля «ранбольных». И одновременно делающая для них всё, всё, всё, что только можно, и сверх того.
Спектакль, как и проза Астафьева, показывает человеческие бездны, провалы, из которых человек должен выкарабкиваться сам. В спектакле есть расчеловечивающие обстоятельства, но нет расчеловечения. В спектакле нет плохих людей. «Отрицательных героев» нету.
Есть сохранившиеся, выжившие, отчаянное человеческое содружество. Есть любовь – «пограндиознее онегинской любви». Не забудешь широко распахнувшихся глаз девочки-медсестры, устремлённых на избранника, выздоравливающего солдата. Единственного из них. Её единственного.
Но и той медсестры, что, занятая любовными утехами, не пришла на помощь умирающему, не забудешь тоже. Хотя она и не появляется на сцене. Студенты-актёры, многому уже научившиеся, приоткрыли нам свои души, и зрительный зал отозвался им с благодарностью.
«Звездопад» режиссёра Сергея Яшина и художника Елены Качалаевой сделает честь любой столичной сцене. Кроме сцены, кроме театра Сергея Яшина. Потому что театра у него нет. Театра его лишили, между прочим, по ходу каких-то несуразных игр в запредельно высоких сферах. Игр, которые уже навредили отечественной культуре много и разнообразно, и ещё – вне сомнения – отзовутся, скажутся.
Наша театральная общественность умеет быть солидарной, вот только смущает иногда, что солидарность эта какая то… выборочная. Драма Сергея Яшина оказывается – сегодня – за её пределами. Не знаю уж почему.
Только он вот не сломался. Выстоял.
Да и «сегодня», будем надеяться, это в конце концов не так уж долго.
Константин Щербаков