Валентина Талызина: «Россия будет всегда!»

Всё время думаю, что есть такого в этой женщине и актрисе, заставляющее меня лить слёзы от её игры и чтения стихов, смеяться её шуткам на сцене и любить её героинь? А читая её книгу «Мои пригорки, ручейки», где она вся разбросанная, говорит, что придёт ей в голову, я спрашиваю себя: где же она настоящая: на сцене или в жизни? Или обе эти её ипостаси есть Талызина?

Режиссёр и актриса Ирина Сергеевна Анисимова-Вульф говорила, что Талызина, когда захочет, выглядит красавицей, не захочет – некрасивой. А врач-психотерапевт Евгений Мазур спросил у Валентины Илларионовны, не владеет ли она гипнозом? Как иначе можно объяснить, что в спектакле на неё смотрят не отрываясь, а на других – нет? Мне же кажется, что речь здесь, по сути своей, идёт о наличии большого таланта и той его внутренней мощи, которую нельзя заглушить или спрятать. И только другой талант может заставить зрителей следить за ним не отрываясь. А если повезёт, мы увидим и творческий дуэт, насладившись его восхитительной игрой и мастерством, что сделает нас по-настоящему счастливыми в зрительном зале.

Я трижды смотрела в Театре Моссовета спектакль по повести Пушкина «Пиковая дама», в котором Валентина Талызина мечтала сыграть и сыграла легендарную роль роковой женщины. Сюжетная линия, пение гусар, диалоги героев были выстроены так чётко, что не сбивались с режиссёрского курса. Но что же уводило нас от мистического флёра и столь желанной во все времена фортуны? Может быть, натужно задорное пение офицеров или урезанный светский бал, наскоки странной троицы барышень на приживалку Лизу или её письмо Германну, по одной фразе на каждом листе, которые она бросает один за другим в руки своих мучительниц? И ты ждёшь разрядки, стремясь выйти наконец из этой невыносимой безысходности.

И вдруг в сцене с подаренной Томским книгой, которую по просьбе графини читает Лиза, что-то начинает меняться. Во время произнесения отчества полководца Кутузова графиня говорит со значением: «Илларионович!» И эта её игра – лёгкая, с полуулыбкой, заставляет нас воспылать надеждой.

Ну, а сцена с Германном в спальне у старой графини и вообще открывает мощнейший шлюз в живую жизнь. На просьбу о тайне трёх выигрышных карт графиня Талызиной от изумления как будто даже перестаёт бояться своего ночного гостя и говорит ему лишь несколько слов: «Это была шутка! Шутка!» Но как она их говорит! С какой естественной почти детской интонацией, словно выпадая из докучного триллера, в котором все ходят, говорят, смотрят, словно заведённые адовой машиной.

И взгляд графини, странно человечный в сонме бездушных существ, вдруг опрокидывает всё, что казалось так предсказуемо. И ты плачешь от её искренности и естества и уже не веришь в легенду, сопровождавшую эту женщину более 190 лет, и в навязанный нам мир, заточенный на деньги и жизнь без любви.

А стихи Пушкина, которые читает актриса в спектакле за кадром, невидимая публике, несутся как будто с небес, проникая в самую твою душу со звуками её прекрасного голоса. И ты благодарен этой женщине и актрисе за счастье поэзии и той любви, которая живёт в каждом из нас.

Недавно Валентина Талызина побывала в институте культуры, где учатся будущие артисты, операторы, музыканты, библиотекари… Мне прислал видео этой встречи пригласивший актрису оператор и режиссёр Вадим Иванович Арапов, который преподаёт там основы своей профессии. Интересно, что она была на встрече самой живой, красивой и – самой молодой среди этой студенческой братии.

Надеюсь, наш сегодняшний разговор с ней приоткроет вам хотя бы чуть-чуть тайный мир её творческой личности.

Учителя

– У меня в Театре Моссовета были моменты отчаяния, неверия в себя, непонимания того, что от меня требуют. Получив первую роль, я плакала навзрыд, сидя в Каретных сараях, в полуподвальном помещении, где жили студенты и где меня держали после ГИТИСа, пока я не получу от театра прописку. Ни к кому конкретно не обращаясь, я взывала: «Что же вы меня бросили, как котёнка в море?» Я ждала помощи. И получила её, глядя на работу старших коллег и режиссёров, постепенно постигая слагаемые своей профессии.

Помню, как на репетицию спектакля «Битва в пути», где я играла юную Дашу, пришёл Завадский и за 15 минут несколькими точными словами, легко сделал сцену. И я увидела степень высочайшего мастерства, которое стало для меня открытием!

Училась я в театре у всех и всех за эти уроки любила. Однажды меня Игорь Ильинский снял с роли в спектакле радиотеатра, сказав, что в моём голосе нет действия. Молодец! Сейчас-то я понимаю: если у актёра в душе не родилось действие, то и в голосе его нет. А если родилось – есть.

Фаина Раневская меня поначалу не воспринимала. Она не видела во мне ни красоты, ни женского очарования! Я для неё была серая сельская девочка. А она любила красивых женщин. Потом она оценила меня, но не за очарование, а за мой темперамент и погружение в суть. И приняла! А я как-то была в Париже и там зашла в парфюмерный магазинчик. Это было царство чудных запахов. Продавщица говорит: «Qu’est-ce que c’est, madame?» («Мадам, что вы хотите?»). Я отвечаю: «Je suis russe, je suis actrisse» («Я русская, я актриса»). «О! Момент!» – воскликнула она и убежала. А через минуту вынесла коробку с флаконами духов и всю её мне подарила. А я после поездки подошла к Раневской на выходе из театра, пшикнула ей одни из этих парижских духов на ладонь и спросила: «Фаина Георгиевна, вам нравится?» Она сказала: «Валечка, спасибо! Очень нравится!» Это была наша последняя встреча.

У нас был хороший администратор – Виктор Сигалов, одессит, который любил и понимал артистов. Спустя много лет до меня дошло, что Завадский, как только я пришла в театр, спросил его: «Виктор Михайлович, как вам наша новая артистка?» Тот ответил: «Никак. Она какая-то простоватая». На что Завадский сказал: «Знайте, эта простоватая девочка будет играть княгинь, герцогинь и императриц!» А он понимал в артистах абсолютно всё!

Но были у меня роли, о которых я мечтала, а они мне так и не достались. Например, чеховская Аркадина. До Раневской я бы не дотянулась: очень трудный и характер, и образ. А Аркадину могла бы сыграть. Не случилось. Жаль, что не прикоснулась к Чехову!

Дружба

Меня окончательно огранил как артистку, раскрывая передо мной какие-то творческие дали, мой друг Рома Виктюк. Мы с ним встретились в 1954 году и знакомы были 66 лет. Он учился на 2-м курсе, а я на 1-м, и он сразу и навсегда стал моим гуру, моим учителем. Я его слушала, открыв рот и затаив дыхание. Мы вместе с ним бок о бок прошли всю свою жизнь.

В Романе Виктюке меня привлекала его эрудиция и желание всё познать. Иначе он не мог: такой уж родился. Он создал себя сам. У него папа был светловолосый скуластый голубоглазый блондин – чисто славянский тип. А мама, так как они жили на Западной Украине, была похожа на турчанку: маленькая чёрненькая женщина. И вот родился Рома.

Он до всего допытывался и доискивался сам! Обожал музыку! Его однажды вызвал к себе Завадский, когда он делал у нас в 1977 году «Царскую охоту», и они с ним начали разговаривать о музыке и о театре. В его режиссуре первой была музыка. Потом пейзаж или образ. Он мне всё это рассказывал. И вот 82 летний Завадский и сорокалетний Ромка говорили и не могли наговориться! Таких, как Виктюк, нет. Он уникален!

Я ведь все роли, которые получала в кино, оговаривала с ним. Спрашивала: «Что я здесь играю?» Он говорил: «Вот это!» И я брала его режиссёрское указание и шла на съёмку. А режиссёр кино подтверждал: «Да, это я и просил вас играть». Потому что всё было точно. А то, что театр Виктюка сейчас назван Сценой Мельникова, – подло! Перечёркнуто прошлое, и оно отомстит.

Однажды приехал к нам Петер Штайн с постановкой какой-то пьесы Чехова. Я сижу в одном месте, Виктюк где-то далеко от меня – в другом. Смотрим. Всё точно: фасончики милые, корзиночки сделаны, костюмчики белые. Все худенькие. Красота! Но чего-то нет. Смотрим 2-й акт. В конце я выскочила, ищу Виктюка. Нашла: «Скажи, что это? Всё вроде есть. Ну тоска же! Души нет!» И вдруг он говорит: «Да немцы они, понимаешь, немцы!»

Партнёры

Как только передо мной талантливый актёр, я расцветаю! У меня прекрасный партнёр Саша Бобровский! Он так делает одну сцену в спектакле «Волки и овцы», что я хохочу уже не в образе Мурзавецкой, а как Талызина. И не могу остановиться! А зрители всё это чувствуют. У них нюх на наше партнёрство, как у кошек или собак: их не проведёшь! Саша Бобровский – блистательный партнёр! А какой прекрасный актёр Саша Яцко! Какой он великолепный! Я наслаждаюсь, когда он говорит на сцене! И очень хочу быть в это время с ним, идти в том же ключе, в каком он идёт. Для меня самое дорогое качество в партнёре – мастерство!

Например, играю в театре с Владимиром Сергеевичем Сулимовым. Ой, как хорошо он играет! И я позволяю себе во время спектакля, когда у нас с ним идёт сцена, думать, отвлекаясь от своей роли: «Ну как же Вова хорошо играет!» Ведь талант партнёрства в том и состоит, что твой партнёр, как и ты, дошёл до сути! Он в образе находится от пальцев ног до макушки. Его ничем не собьёшь. И это прекрасно! И я восхищаюсь тем, что он в образе!

И, конечно, главным в театре и кино сегодня является режиссёр. Я работала с Игорем Владимировичем Яцко. У него свой метод и своё видение. И я его стараюсь понять и выполнить то, что он просит. Но где-то добавляю и своё. Он принимает: в этом плане он очень чуткий!

Поэты

У актёров профессия такая: если читаешь стихи, надо это делать хорошо. Недавно читала Пушкина. Бездонный поэт! Четыре дня копала, думала: «Валя, как ты это одолеешь?» Кажется, одолела. Со мной музыкальный руководитель театра работал, Александр Чевский, и режиссёр Игорь Яцко. Но читала я всё-таки сама, как чувствую и считаю нужным.

Недавно писатель Захар Прилепин дал мне интересные стихи донецких поэтов. Я хотела подготовить с ними программу, но пока не сложилось. Раньше была у меня программа из произведений русских поэтов на тему «Пасха», а с хором «Преображение» Михаила Славкина я читала стихи Иосифа Бродского о Рождестве Христовом.

Любой поэт – это тайна! Если сможешь вникнуть в его душу и она тебе откроется, ты поймёшь его мир. Или не поймёшь. Читая сегодня Пушкина, я чувствую нечто бездонное и очень родное! Понимаю, почему он гений русской поэзии. И какая была трагедия, когда он ушёл. И как гениально написал об этом другой великий русский поэт Михаил Лермонтов:

Как же Россия богата талантами! Фантастически! И в них душа, душа, душа!

Кино

Рязанов долго искал актрису, которая озвучила бы Брыльску. И хотя с самого начала ему предлагали Талызину его жена и помощница Нина Скуйбина и ассистент по актёрам Лена Судакова, он меня не хотел пробовать. Наконец на 18-й неудачной пробе он сдался и, злясь, что обращается к актрисе, как он считал, средних способностей, сказал: «Если твой голос подойдёт к голосу Пугачёвой, озвучивай. Я не против!»

«Озвучкой я не занимаюсь, мне это на фиг не надо!» – подумала я. Но возразить ему не могла и молча отправилась на пробу. Голос мой подошёл. А перед рабочей сменой Нина Скуйбина мне сказала: «Валя, надо спасать картину!» А кого спасать, за что и почему, я так и не поняла. И начала это озвучивание делать, как считала нужным. Но сразу поняла, что артистка, которую я озвучиваю, средних способностей. За неё я доигрывала в каждом кадре. А Андрей Мягков со мной не здоровался, не прощался и слова не сказал за все смены. Видно, тоже меня тогда не воспринимал.

Когда на «Мосфильме» прошёл первый показ «Иронии судьбы, или С лёгким паром», Ленка мне рассказала, как открылись двери и вышел красный Коля Губенко, а за ним бежала Жанна Болотова и говорила: «Коля, это озвучание! Это озвучание!» А когда пошёл бум восторгов от фильма, я подошла к Ленке и сказала: «Зачем ты меня втравила в эту озвучку? Я теперь второй сорт!» А она мне в ответ: «Валя, эта роль по сути твоя! Но не судьба тебе была её сыграть».

Голос

Озвучивание – это жуткий труд! Надо точно попадать в смыкание губ! Это сейчас читают, а тогда мы попадали. Это физкультура! И, конечно, голос! А откуда он в тебе: от родителей, собственных усилий... Мне недавно позвонил Алексей Александрович Пузаков, художественный руководитель и главный дирижёр Московского синодального хора, и сказал: «Ваш голос от Бога!»

Сколько раз это было: аэропорт, идут люди за спиной, я говорю маме: «Мама, надо сделать то-то и то-то, а документы отдать туда-то». И какая-то женщина, проходящая мимо, восклицает: «Слышу голос Талызиной!» Недавно медсестра в поликлинике сказала: «Ой, слышу, это её голос!» У нас в театре Алексей Консовский служил, обладатель изумительного голоса! Это был ас по произношению! И он дал мне несколько ценных советов!

...В Полтавской губернии есть село Бугаёвка. Из него родом мои прабабушка и прадедушка. В 1906 году они оттуда всей семьёй на обозах отправились в Сибирь. Отстроили там деревню и назвали её в память о родовом гнезде Бугаёвкой. В эту Бугаёвку я и приехала однажды давать концерт. Ко мне подошла женщина и сказала, что жило здесь давным-давно семейство Дулей (это фамилия мамы и её родных, что по-украински значит «груша»), в нём были работящие люди, вели хозяйство, играли на разных инструментах. И хорошо пели. Так что голос мой и оттуда, наверное.

Отечество

К тем, кого не гонят в шею, а кто уезжает из России по финансовым или иным соображениям, я отношусь вполне определённо. Это дураки! Они думают, там будет лучше. Не будет! Они не понимают, что никакие деньги не заменят того куска земли, где они родились. И самое интересное, что они все говорят по-русски! И воют там от тоски!

Мне недавно позвонила Лена Антоненко из Америки и сказала, что у них выступал какой-то хор, и они были на концерте. А когда кто-то узнал, что она знакома с Талызиной, её стали засыпать цитатами из «Зигзага удачи»! И кричать: «Я её помню! Она сказала это, а Евстигнеев ей ответил то!» А ведь прошло 56 лет с создания фильма!

Однажды я была в Австрии, когда происходила история с Надей Савченко, украинской наводчицей, которую у нас арестовали и посадили. Там на улицах кричали: «Свободу Наде! Россия – агрессор!» Я не выдержала и подошла к одному мужику. Говорю: «Что ты кричишь про Россию? Как ты можешь?! Ты же по-русски говоришь! Это же язык твоего детства!» Он замер. И спросил: «А вы кто?!» Я ответила: «Речевичка». Было темно. Я тогда приехала на концерт со своим звукооператором Олечкой. И когда мы с ней отошли, она сказала: «Валентина Илларионовна, я боялась, что они вас побьют».

Бунин «Окаянные дни» написал, а как белые берёзки любил и как вернуться хотел. Но умер в 53 м году, и наше правительство его вдове Вере Николаевне помогало всю жизнь. У каждого русского тоска по Родине. И они доказывают себе, что, уехав из России, поступили правильно. Но никогда не докажут! Главное, себе не докажут!

Я была в очень многих странах. Не была разве что в Японии и Бейруте. Скажу честно: лучше России нет! Это такой талант глубинный! Душа поёт! Это смелость! Романтичность! Это желание отдать! Не взять, а отдать! А как на Курской дуге, когда в Великой Отечественной войне люди забывали про свою жизнь! Их убивали, а они всё равно стояли. Немцы обалдевали. Это был даже не азарт, а воля: убрать немцев с нашей земли!

* * *

– Что из последних работ в Театре Моссовета вам дороже всего?

– «Пиковая дама» Пушкина. И спектакль «Волки и овцы». Мечтаю ещё кое-что сыграть. А что – не скажу!

– Что главное в игре артиста?

– Душа и искренность. Если это в тебе есть, ты покоряешь и зрителей, и партнёров. Ну, и мастерство, конечно. Наше ремесло такое: идёшь, идёшь, идёшь. И – доходишь!

– Что для вас значит любовь?

– Очень много! Мне интересно играть любовь и на сцене, и в кино. Любовь к людям, к жизни, к детям, к профессии, к Отчизне! А какой при этом жанр – трагедия, комедия, трагикомедия, фарс – всё равно.

– Вы часто прощаете людей, обидевших вас?

– Часто. Позлюсь, позлюсь, а потом думаю: ладно, всё уже прошло. У нас потрясающая религия – православие. Я была в шикарных костёлах и храмах – в Италии, Франции. Всё не то. Лучше наших нет ничего!

– Что вы не можете простить никому и никогда?

– Подлость и предательство.

– Какое событие вас потрясло в сегодняшней жизни?

– Война. Я понимаю, что она была неизбежна. Но скорей бы она кончилась.

– Как вы думаете, Россия сохранится?

– А как же! Россия будет всегда!

– Какое у вас самое радостное из последних событий?

– Внучка не так давно вышла замуж.

– Что такое, по-вашему, удача?

– Удач не бывает. Есть провидение! Всё заслуженно.

– А что такое счастье?

– Сама жизнь и есть счастье, которое все так упорно ищут. Но чтобы это понять, надо порой прожить эту жизнь.