Разногласия вызвал первый же фильм конкурсной программы, «Оторви и выбрось» Кирилла Соколова, в котором ближайшие родственники устраивают клюквенно-кровавую перестрелку из-за того, с кем жить родной для всех девочке – с матерью или с бабкой.
Кто-то счёл его оригинальным чёрным гротеском на больную тему семейного насилия, кто-то – длинной позднесоветской страшилкой на тему «мне мама в детстве выколола глазки».
Та же проблема с временем у «Дуная» – режиссёрского дебюта сценаристки Любови Мульменко. Молодая москвичка приезжает Белград, в первый же вечер отдаётся местному парню, зарабатывающему уличным жонглированием, и тусуется с ним до конца фильма, в котором, вопреки своим надеждам, обнаруживает, что не беременна. Ясно, что Мульменко стремилась сопоставить балканскую жизнь и балканский менталитет с их российскими аналогами, но сделала это так, что не всем удалось досидеть до конца картины, из которого апофеники вольны сделать обобщающий вывод, что союз южных и северных славян неплодоносен.
В вялости можно упрекнуть и опыт Николая Хомерики «Море волнуется раз». Другая молодая пара (Валерий Степанов + Ольга Бодрова, которой дали приз за лучшую женскую роль) приезжает в уединённый дом, где видит страшные сны, а затем встречает похожую пожилую пару, с помощью которой продолжает разбираться в своих отношениях. Снято культурно, но потратить два часа на то, что можно было бы обыграть за два десятка минут, решится не каждый. Тем не менее жюри «Кинотавра» во главе с Чулпан Хаматовой наградило «Море» главным призом, оставив в недоумении немало зрителей.
Ещё одно произведение этого ряда – «На близком расстоянии» Григория Добрыгина. Известная актриса в лице Ксении Рапопорт находит у своей двери потерявшего сознание разносчика еды, мигранта из Средней Азии, и запирает в отдельной комнате, чтобы, не подумайте плохого, он кого-нибудь не заразил. Опять преодоление одиночества, сопоставление полов, наций и потолков сознания, более изобретательное, чем в ранее названных работах, но с той же банальной моралью: все мы люди.
Нечто общее обнаруживается и в относительно динамичных фильмах конкурса. Вот «Подельники», игровой дебют документалиста Евгения Григорьева. Третья молодая пара (Елизавета Янковская и рекордсмен сезона Юрий Борисов, снявшийся в шести фильмах «Кинотавра») приезжает в родную деревню мужа, где почти на их глазах убивают соседа. Все знают, кто убийца, внутренне осуждают, но молчат, причём не из страха или круговой поруки, а потому что убийца свой, тогда как внешний мир – чужой и опасный. Молчит и десятилетний сын убитого, но при этом готовится отомстить негодяю (Павел Деревянко, приз жюри за лучшую мужскую роль). Кроме того, фильм выделяется непредсказуемым финалом и отсутствием явных аналогов в избранном жанре revenge movie.
Далее, «Общага» – режиссёрский дебют оператора Романа Васьянова по раннему роману Анатолия Иванова. Ещё один изолятор – студенческое общежитие образца 1984 (!) года. Кто бывал – сразу вспомнит. Всем заправляет комендантша (Юлия Ауг), завладевшая правом селить и выселять. При ней студент-фаворит и муж, изнасиловавший и доведший до самоубийства жиличку, вышедший сухим из воды благодаря комендантской крыше. Есть диссидент, безуспешно обличающий насильника, и прочие колоритные персонажи жилища, по-своему отражающего устройство российского государства.
ЕКАТЕРИНА ЧЕСНОКОВА / РИА НОВОСТИ
А вот «Молоко птицы» Евгения Марьяна – история 16-летнего наркокурьера из Молдовы в Приднестровье (тоже в своём роде изолят), решившего завязать со школой, семьёй и подельниками по доставке дури, то есть со всеми микросообществами, в которых ему по воле автора досталась роль мальчика для битья. Ещё более странно, что избиения героя, от которых испустил бы дух и втрое более сильный человек, довольно навязчиво отсылают зрителей к крестным мукам и последующему воскрешению.
Особняком в конкурсе оказались четыре картины. Запутанный коллаж Сергея Осепьяна «Портрет незнакомца», перемешавший условно реальных и воображаемых фигурантов позднесоветского времени – богемы, гэбни, агентов ЦРУ, диссидентов и валютных проституток. «Ничья» – полнометражный дебют Лены Ланских, рассказывающий о 14-летней девочке, родившей от сводного брата и попавшей во внутрисемейную изоляцию – дебют, получивший важный приз в Сан-Себастьяне, но никак не отмеченный жюри «Кинотавра». Историческая драма «Нуучча» Владимира Мункуева (приз жюри за режиссуру) по рассказу Вацлава Серошевского «Хайлак», смягчившая первоисточник, где подселённый к бесплодной якутской паре русский уголовник насилует и убивает жену героя, тогда как в киноверсии якут вешается, а якутка остаётся с русским и перспективой родить от него ребёнка, подарив ценителям якутского кино новый повод поговорить о постколониальном и постимперском синдромах.
И, в-последних1, «Капитан Волконогов бежал» Алексея Чупова и Наталии Меркуловой, самый яркий, прежде всего в цветовом плане, фильм конкурса, получивший высший рейтинг в зрительском голосовании, разделивший с «Нууччей» первое место в голосовании десяти критиков в журнале «Искусство кино» и удостоенный приза жюри за лучший сценарий. Время: конец самого изуверского в истории России 1937 года. Место: город Октябрьской революции 1917 года, через 20 лет вернувшейся к массовому террору, но при этом раскрашенный уличными росписями в стиле революционного авангарда 20-х годов (от которого в действительности почти ничего не осталось после нашествия сталинского неоклассицизма) и бьющий в глаза красными шароварами кромешников. Плюс ужасающе откровенная демонстрация «революционного права»: пускают в расход не за деяние и даже не за умысел, а за его возможность. Но всё как положено в правовом государстве: признание обвиняемого в подрывной деятельности, суд, приговор к высшей мере социальной защиты и пуля в основание черепа, как показывает молодым чекистам матёрый палач. Тем временем революция начинает пожирать своих отцов и детей, и к Волконогову является из преисподней расстрелянный друг с предупреждением, что не миновать ему ада, если не раскается и не выпросит прощение хотя бы у одной невинной жертвы. Здесь и начинается небывалый бег – бег от преследователей и погоня за ускользающей надеждой избежать огненной геенны. Хотя ноги «Капитана Волконогова» выросли не из голой земли, а из зёрен, посеянных «Чекистом» Александра Рогожкина и «Прорвой» Ивана Дыховичного в культурную почву, побеги которых воспитаны его авторами.
Виктор Матизен
1 О «Медее» Александра Зельдовича речь пойдёт в отдельной публикации.