Восходя к великой красоте

Два крыла

В поздний час я молчалив и светел,

Звёздных дум никто не запретит.

По равнине белой белый ветер,

Белый ветер стонет и летит.

Замело селения до крыши,

И такой клубится непокой,

Словно Бог недавно глянуть вышел

И вздохнул, и вдруг махнул рукой!..

Это рок, скажи ты, иль минута:

За пустыми окнами шурша,

Не найдёт нигде себе приюта

Русская гонимая душа?

Вот и мы с тобой через границы,

Сквозь разор, какой не превозмочь, –

Два крыла большой усталой птицы,

Тихо возвращающейся в ночь.

А холмы плывут и серебрятся,

В снежный шторм ныряют облака,

Только нам в стихиях затеряться

И пропасть не суждено пока.

Враг пришёл, и на родном пороге

Зверя дрессированного след,

Враг пришёл – и ни одной дороги,

Ни одной тропы к свободе нет!..

Ты и я

За морозом – ветер и метели

По селу и городу прошли.

Вот летели и не долетели

До России нашей журавли.

В тьму попали, в холода попали,

До сих пор я вижу, до сих пор,

Как с небес по одному упали

В синий леденеющий простор.

Чтобы вечно властвовать над нами

Святости, не зная кандалов,

Где упали – вспыхивает пламя

Золотее новых куполов...

На колени встанем перед Богом

Ты и я, нам вместе веселей:

«Господи, мы просим не о многом –

Пощади летящих журавлей!

Бедные не платят за богатых,

На врагов не плачутся враги,

Сбереги влюблённых и крылатых,

И не предающих сбереги!»

В мире ужас воцарится тихо,

Там и тут безлунье, там и тут,

Если журавель и журавлиха,

Две последних песни, упадут.

Когда ветра

Когда ветра о рёбра кирпича

С разгона ударяются упруго,

Ты слышишь, города в ночи кричат,

Сквозь тыщи вёрст зовут они друг друга.

Как мамонты, ушедшие в леса,

От рваных ран на стойбищах мычали,

Так и они – кровавого лица,

Лица войны пугаются ночами.

Над сыростью разбитой тишины

Оно встаёт, угрюмо и зловеще,

Глаза мертвы, как в поле валуны,

И только космы длинные трепещут...

Проносятся бездумно облака,

Пылают метеоры в мутной глуби.

Планетный шар пиная под бока,

Чудовище трясёт его, как бубен.

А города кричат, кричат, кричат,

Бежит народ с ошеломлённых улиц.

И мы с тобою в этот страшный час

На разных полюсах земли проснулись.

Перед Богом

А мы живём, то плача, то робея,

То не суля пощады никому...

Я не хотел бы видеть, как Помпея

Исчезла в наползающем дыму.

Я не хотел бы слышать, если боги

О гибели нам скорой говорят,

Пусть на моей и на чужой дороге

Всё те же звёзды вечные горят.

Сравнимы беды или не сравнимы,

Грешно копаться в пекле и в золе,

Но мой народ лишь потому гонимый –

Добрее нет другого на земле.

Он заслонил знамёнами планету,

Идя вперёд и падая вперёд,

Так разбросал себя по белу свету,

Что, может быть, уже не соберёт.

И чем ему действительно гордиться,

Соседей спас и незнакомых спас,

Теперь легла железная граница

Между могил... И разделила нас.

Не надо с нашим горем препираться,

Есть глухота, и есть обиды зов:

А вдруг мы вновь надумаем подняться

Перед крестами братьев и отцов?!

Божья чаша

Серебряное льётся поле,

И холм отлит из серебра,

Моя душа на крыльях боли

К тебе летит через ветра.

Пусть за лесами небо ниже,

Но в свете серебристой тьмы

Я узнаю тебя и вижу

За белым облаком зимы.

Белым-бела округа наша,

Тебе, что ею спасена,

Серебряного луга чаша

Всевышним преподнесена.

Мне ж не соперничать с богами,

И я не зря прошу в пути:

«Ты разведи меня с врагами,

Владыка, слышишь, разведи!..»

Мне б целовать твои ресницы

И чёрные твои глаза,

Пусть после вьюги в колеснице

В просторы вырвется гроза.

Я обниму тебя до стона,

Я припаду к твоим губам:

А предписания закона

Царями посланы рабам!

Благодарение

Когда душа

Смятенью отдана,

Измучена тоской

Несовершенства, –

Не суетой, не славой,

Не блаженством –

Раскаянием

Жизнь моя полна.

Есть люди –

Опрометчивы и злы,

Язык у них –

Взбешённой кобры жало,

Как головня

Среди седой золы,

Чадят они

В предчувствии пожара.

Есть люди

Из породы холуёв –

Не ссорятся,

Ни в чём не протестуют,

Но прикажи –

Рассветных соловьёв

Они, зажмуря очи,

Арестуют!..

Есть люди

Будто звёзды в темноте,

Горят и светят

В жуткое пространство

И, восходя

К великой красоте,

Не сеют рознь,

А утверждают братство.

И я судьбу

За то благодарю,

Что сам я,

Независимо доныне,

Высоких трав

Желаю косарю,

Воды нежданной –

Путнику в пустыне.

Тихо стонут

Не затеряется навеки

Сей миг и радости, и слёз:

Через леса, холмы и реки

Один прошёл Иисус Христос.

Окинув небо вольным взглядом,

Мне вдруг подумалось о том,

Что это мы с тобою рядом

В его сиянье золотом.

Жена, сестра моя, невеста

И Богородица моя,

Нет на земле печальней места,

Чем наши светлые края.

Здесь, где мечи рубились лихо

И жутко ухала броня, –

Поёт на ветке соловьиха,

Седее вьюги и меня.

А хутора в забвеньях тонут.

Луна над кладбищем всплыла.

И тихо стонут, тихо стонут

Колокола, колокола.

Жалоба ветра

Где ты, моя весна,

Нет, я не заблудился,

Я в наважденьях сна

Медленно пробудился.

Клочья житейской мглы

Сеют вокруг тревогу,

Даже с небес орлы

Падают на дорогу.

Люди лишь до поры

Счастливы: неизвестно –

Кто там идёт с горы,

Мама или невеста.

Жаль, на закате дня,

Тихого, золотого,

Ей не узнать меня,

Горького и седого.

Давние времена,

Всполохи краснотала,

Иволгою она

Пела и трепетала.

Ныне родной простор

Закрепощён забором,

Это – богатый вор

Хвастает перед вором.

Не передёрнет бровь

И не протянет руку.

Мир променял любовь

На сухоту-разлуку.

Гаснет звезда в ночи

Каплей былой удачи,

Ветер в окно стучит

И за рекою плачет.

Зажжена луна

Дремлют ели в серебристых иглах,

Ночь и тишина.

На давно заброшенных могилах

Зажжена луна.

Край, объятый думой невесёлой,

В снеговой глуши,

Там, где были хутора и сёла, –

Ныне ни души.

Дан простор трагедии и драме:

Кто её творит?

И горит луна в небесном храме,

Высоко горит.

На кресты приподними глаза ты,

Мукой свяжет рот, –

Растворились в мареве солдаты

И пропал народ.

Нас убили войны и авралы,

Лозунги невеж,

Неспроста ОМОН и генералы

Затыкают брешь.

Мы испьём назначенную чашу,

Это – не вопрос:

Что теперь спасёт Россию нашу

Только сам Христос.

Пусть ведёт над бездною дорога,

Всех и одного,

У России снова, кроме Бога,

Нету никого.