Евгений Мамонтов. Моё немое кино. – М.: Городец, 2022. – 280 с. – 1000 экз.
В прошлом году я работала в жюри литературной премии имени В.К. Арсеньева и без малейших сомнений дала максимальное количество баллов этой книге – сборнику из двух повестей, написанных неведомым мне автором из Красноярска. Повести блистали как пресловутые жемчужные зёрна – и дело не в том, что другие претенденты на награду были намного хуже, а в том, что эта проза была намного лучше. Сюжет, язык, мысли, ирония, оригинальность, достоверность, увлекательность – всё на месте.
Но почему же я в таком случае не знала ничего доселе про Евгения Мамонтова? Не встречала его на литературных фестивалях, не читала о нём у критиков, не видела людей в вагонах метро с его книжками? Почему единственной серьёзной премией Мамонтова стала «Арсеньевка»? И слава богу, что стала, что другие члены жюри тоже оценили работу по достоинству.
Вы скажете, ну ничего страшного, ещё что-нибудь получит. Увы, 9 июля 2023 года Евгения Мамонтова не стало. Было ему всего 58 лет – по нынешним временам вообще не возраст.
И вот я сижу перед компьютером, пытаюсь писать колонку об этой замечательной книге и думаю: ну почему так происходит? Почему одни и те же имена в литературной среде тасуются как карты в колоде, а имя человека, не уступающего ни талантом, ни богатством души (для писателя тоже нелишняя вещь), но, видимо, не слишком пробивного и невезучего, не ценят?
Потом уже я вспомнила, что мне попадались детские книжки Евгения (он писал для детей – и хорошо писал), которые приходилось читать по долгу службы. Он не сюсюкал и не заигрывал с читателем нежного возраста – «Приключения Славки Щукина: 33 истории про враньё» могли быть написаны реальным мальчиком Славкой Щукиным, а не тёртым мужчиной средних лет, безуспешно изображающим из себя вечного инфанта (Википедия подсказывает, что в 2015 году эта книга была в коротком списке премии «Ясная Поляна» – получил награду, как водится, кто-то другой).
А эта взрослая книжка, с её мрачной обложкой (и как тут не поверишь в знаки судьбы?), тоже на самом деле не очень-то взрослая. Речь в обеих повестях идёт о совсем молодых людях, а главный персонаж второй истории («По-честному») – всё тот же подросток Слава Щукин, переживающий развод родителей и разлуку с сестрой Машей (родители поделили детей так, что дочь осталась с матерью, а сын – с отцом). Оказавшись в кабинете следователя, Слава вынужден вспомнить обстоятельства, которые его сюда привели. Вспомнить своих друзей – Хана, Баллона, Грека, Жустика и девушку Лизу, которая однажды сказала Славе – меня достало, что все считают тебя вруном. И предложила ему ровно год говорить одну правду. Какой бы она ни была. Эталонная повесть для подростков – людей, которые не переносят фальши и попыток говорить с ними «на одном языке». Здесь нет никаких попыток, потому что это и есть тот самый язык. Евгений Мамонтов владел им безупречно. Его Славка – это просто какой-то Холден Колфилд сибирского разлива.
Но всё-таки повесть «По-честному» идёт довеском, хоть и симпатичным, к первой, давшей название книге поразительной истории. «Моё немое кино» даже не повесть, а маленький роман, напомнивший мне «Автопортрет с догом» Александра Иванченко – интонацией, печалью, иронией, глубиной. Что-то вроде дневника молодого преподавателя английского языка, решившего вдруг открыть во Владивостоке клуб для любителей немого кино. Даже не для любителей – для всех подряд, а прежде всего для себя самого, как это обычно и бывает. То, что город, где всё происходит, – именно Владивосток, впрямую не произносится, но легко угадывается. Автор ни разу не называет его по имени, да это и не нужно.
«Я в детстве не верил, что буду жить в ХХI веке, Помню, в пятом классе мы все высчитывали и удивлялись, сколько нам будет в 2000 году. Смеялись, представляя себя такими старыми. Тридцатилетними. А учительница нам говорила, что к тому времени уже наверняка в нашем городе построят мост через Золотой Рог. И никто не подумал, сколько будет в 2000 году нашей заслуженной учительнице. Даже она сама не подумала, наверное, потому что тоже смеялась вместе с нами. Если ей удалось дождаться моста, то, скорее всего, именно по нему её отвезли на городское кладбище. Так короче».
Евгений Мамонтов родился во Владивостоке, потом окончил Литературный институт в Москве, позднее переехал в Красноярск. Но история, рассказанная в повести «Моё немое кино», могла произойти только во Владивостоке (мне, кстати, знакомые уроженцы этого города позднее говорили, что подобный киноклуб там действительно существовал) – этот город такой же полноценный персонаж истории, как и его главный герой. Немое кино для немногословного и старомодного, вопреки возрасту, учителя английского – давнее хобби, которое он пытается вывести из тени. Сказать с помощью «великого немого», как прежде называли кинематограф, то, что не произнести человеческим языком. Но прежде чем арендовать зал и крутить фильмы, надо найти венские стулья – других в таком клубе представить себе невозможно. Дьявол в деталях. Именно с поиска стульев – привет Ильфу с Петровым – и начинается эта история, сложенная из будто бы разорванных, но на самом деле крепко прилаженных один к другому фрагментов. Герой ищет стулья, ходит по Владивостоку, вспоминает прошлое, работает, выясняет отношения с женщинами, встречается с друзьями и размышляет о том, куда бы уехать.
Во Владивостоке – я это обнаружила случайно – среди желающих уехать особенное томление вызывает почему-то Калининград (максимально удалённый географический пункт, тоже порт, тоже довольно странный и укутанный романтическим флёром город – возможно, причина в этом?). Вот и герои повести тоже собираются туда, а ещё в Исландию, на Кавказ и в Новую Зеландию. А главный герой выбрал Тристан-да-Кунья, но передумал, ведь теперь у него есть «двадцать венских стульев из милиции и ещё один, тот, первый, что Лёва подарил». А к стульям добавляется тапёр – как без тапёра…
Показы в арендованном зале герой начинает с «Путешествия на Луну» Жоржа Мельеса. Потом – «Месть кинематографического оператора» Старевича, «Кабинет доктора Калигари» Роберта Вине… Странные люди, приходящие на странные показы внезапно начинают напоминать актёров, играющих в этих фильмах, а главы получают названия картин. Не книга, а головокружительное путешествие в мир старого кино – и вместе с тем честный дневник современного лишнего человека (уж чего-чего, а лишних людей – особенно лишних писателей – у нас сегодня в избытке). Евгений Мамонтов рискнул поэкспериментировать в этой повести ещё и с формой: часть рассуждений, подробностей, событий он убрал в постраничные сноски, причём они занимают порой целые страницы – и в них разворачивается параллельное действие, не уступающее основному. Обычно эти раздутые сноски раздражают – но здесь эксперимент удался. Несмотря на то что, по мнению главного героя, сноски всё равно никто не читает, они воспринимаются как закадровый текст и приглашение к чтению.
Вот, например, основной текст:
«Снова звонила Ирина Б., звала «грабить сберкассу». Разохотилась!»
А вот сноска:
«Есть женщины, которые всё время хохочут, блестят глазами и говорят: «Ну не надо!» Ирина Б. относится к такому типу. Ей нравятся апельсины. Когда она их ест, в лице её появляется что-то кокетливо-поросячье и грубо возбуждающее. Если вы эстет, конечно.
Из её окон виден порт, самый дальний его закуток, где режут на металл ржавые корпуса маломерных судов и поворачивается старый немецкий кран «Ганц».
Повесть о провинциальном киноклубе и его устроителе, мечтавшем «обходиться без слов, например научиться танцевать» для меня лично стала одной из самых лучших книг, прочитанных в минувшем году. Но и я тоже сделала для неё не так много, как могла бы, – написала пару рецензий, рекомендовала в библиотеках к прочтению, отправила своему редактору… Теперь вместе со всеми сожалею о том, что к действительно талантливому автору, написавшему действительно отличную книгу, так и не пришёл большой успех.
Всё должно происходить вовремя, но почему-то не происходит.
Вот такое кино.