Владимиру СОЛОМАХЕ – 60
Современная белорусская проза – в поиске. Те, кто посмелее, ищут новые, ещё не освоенные формы. Самые смелые опрокидывают на читателя ушат ледяной водицы. Зачем, спросите? Неужели из желания повторить «возвращенца» к белорусскому читателю из 1930-х Андрея Мрыя с его «Записками Самсона Самасуя»? Другие символом всех своих устремлений выбирают ясные, как им кажется, архетипы. Кто-то твёрдо держится за традиционный роман формата 1960–1980-х… Целый ряд публикаций в журнале «Полымя» последних лет является ярким тому подтверждением. Достаточно вспомнить произведения Владимира Домашевича, Владимира Гниломёдова, Алеся Шашкова и ещё нескольких авторов.
Владимир Соломаха в художественной прозе традиционалист и реалист. Держится за время, в котором делать первые шаги его учила серьёзная школа «Маладосцi». А ведь была такая для прозаиков школа! Не только «полымянский» редактор отдела прозы Иван Пташников выстраивал свой «ранжир». Были ещё и уроки Владимира Домашевича, Генриха Далидовича, Василя Гигевича, Анатоля Козлова в «Маладосцi».
Занимаясь активно журналистикой, Владимир Соломаха в прозе написал не так уж и много. Если мне не изменяет память, свет увидели семь книг его повестей и рассказов. И ещё – две книги литературной критики. Но были и сотни литературно-критических статей, рецензий, творческих портретов, очерков, эссе, разбросанных в белорусской (и не только белорусской) периодике. Собери всё вместе – тома выстроятся. А ещё в творческом багаже – сценарии десятков документальных и мультипликационных фильмов.
Но мне хотелось бы сказать несколько слов именно о прозе Соломахи. Рассказы из сборников «На меже радости» (1980) и «Завтра в дорогу» (1985) позволяли сделать вывод о том, куда, в какую сторону идёт прозаик. Молодого писателя больше всего привлекал внутренний конфликт, который развивался без лишнего напряжения, тлел, будто уходящий в небытие костерок. Писатель молчаливо и, казалось, без какого-либо участия наблюдал за героями, силясь понять, что же собой представляют придуманные им (или всё-таки подсмотренные в жизни?) персонажи.
У меня за эти годы сформировалось двоякое отношение к его героям. Точнее, отношение это раскладывается на два целостных, вполне самостоятельных этапа восприятия одних и тех же произведений. Ещё лет десять назад я старался соучаствовать, сопереживать симпатичным и даже антипатичным героям повестей «Призрак в кожаном кресле», «Расступись, земля…», «Шурка Лёгкая Рука», «Опознаётся личность мужчины…». Сегодня читаю эти судьбы другими глазами, удаляясь от сиюминутного анализа личностей. Думаю и вижу гораздо шире вчерашнего своего стремления кого-то «спасти», мысленно оградить от дурного поступка, а иного «марателя» жизни хотя бы словом пристыдить. Теперь глаза упираются в коллизии, из которых писатель и тогда стремился выстроить социально-психологическую драму времени. Герои, открытые им, рассказывают не о себе – они показывают перевёрнутую нашу жизнь, заставляют внимательно осмотреться вокруг себя.
Они живут, стараясь молчаливо принимать самые тяжёлые испытания, не думая о том, последними ли станут эти испытания или жизнь ещё подарит кусочек счастья… Главное, что останется сама жизнь. Пожалуй, этой немногословностью и честностью в рассказе об окружающем мире и интересны страницы книг Владимира Соломахи, прозаика, литературного критика, публициста, лауреата Государственной премии Республики Беларусь, главного редактора издательства «Белорусская энциклопедия» имени Петруся Бровки.